основном в молодом возрасте погибают. Тварей бить дело непростое, — усмехнулся Зиновий, — а когда десять лет, будто одним днем живешь, только и знаешь, что людей спасая и молясь за спасение рода человеческого, это, знаете ли, меняет. Поэтому многие паладины всю жизнь ордену и служат. И я бы служил, — произнес он, — только изменилось кое-что, — он взглянул в сторону барака. Я же не стал уточнять, что именно. И так понятно. — Что ещё рассказать⁈ Я могу вести вольную жизнь. Семью завести. Снова, — он грустно улыбнулся. — А может и ещё чего больше.
— А сражаться ты можешь?
— Ну, если припрет, могу, — произнес он. — Кто же этому воспретит? Против врагов человечьих я теперь вечно буду сражаться. Мне это никто воспрещать не будет.
— Даже в войну аристократов можешь ввязываться? — спросил я, хитро глянув на Зиновия.
— Как вам сказать — желания такого у меня нет, — посмотрел он перед собой, затем поднял глаза и в упор взглянул на меня. — Но, если кто будет грозить моей семье или моей жизни, как это я не вступлюсь? Как не подниму оружие, чтобы защитить своих? Тем более, если я могу. Нет, конечно, если я начну злоупотреблять и убивать невинных направо и налево, орденцы за мной придут и казнят, как действующего воина, но… — он помолчал.
— Если закон будет на твоей стороне, то кто победил, тот и прав. Ведь верно? — закончил я за него. Зиновий покивал. — Есть понимание, чем будешь заниматься?
Зиновий вздохнул.
— Думал построить себе уютный домик. Но, как я слышал, скоро будет общая мобилизация для похода на Иркутск. Так, что отсиживаться в стороне тоже не собираюсь. Но пожить для себя хоть немножечко хочется и для Анечки с Леной добра сделать.
— А можешь ли ты, например, пойти на службу роду? В личную гвардию, например?
Зиновий посмотрел на меня.
— Знаете ли, простым воинам не особо хочется идти. Тем более, что…
— А не простым воинам, — перебил его я, — А начальником гвардии, пойдешь? — спросил его я.
— Начальником гвардии? — удивленно спросил он. — Но вы ведь сами столько сил положили, чтобы спасти Медведева и сделать его начальником.
Я улыбнулся.
— Медведев будет начальником моей гвардии, а ты начальником гвардии Пылаевых. Рано или поздно я отсюда уеду. Мне нужны свои люди, как рядом, так и здесь, чтобы понимать, что всё будет в порядке и Дима с Алисой в безопасности. На тебя я могу положиться. Я уверен, что даже если тебе не будут платить жалования, ты не будешь вести себя так же, как… — я кивнул в сторону разрушенного барака гвардейцев, которые сейчас стремительно отстраивали присланные Злобиным воины, (по словам Медведева, они больше ни на что не годились).
Что ж, хмыкнул Зиновий.
— Это, безусловно, хорошее предложение. Мне его надо обдумать, да и с Дмитрием Александровичем следовало бы обсудить.
— Вот прекрасно, — улыбнулся я и пожал Зиновию руку, а затем и обнял его. — Спасибо, дружище.
Зиновий вновь посерьёзнел.
— Константин Александрович, хоть Дмитрий Александрович и является главой, но есть один вопрос, который нужно решить с вами.
— Валяй, — кивнул я.
— Видите ли, та червоточина, которую мы оставили. Ну, вы помните, откуда вы лес изволили вывозить, — он хитро усмехнулся.
— Тааак, — протянул я, — уже понимаю, к чему он клонит.
— На фоне того, что сейчас здесь начнётся. Лучше бы эту червоточину закрыть и пока что не повторять экспериментов, даже если что-то полезное найдётся. Инквизиция такое не очень любит и лучше глаза им сейчас не мозолить. Главный инквизитор дела свои сделает и уедет, но останется местная инквизиция. И он с ними охотно делами поделится, им ведь надо чем-то заниматься.
— Леса много вывезли из той червоточины? — спросил я.
— Ну, почти половину смогли освоить, — ехидно улыбнулся Зиновий
— Половину? — ошарашенно спросил я.
— А вы как-нибудь съездите, да сами поглядите, там столько древесины, что хватит город отстроить.
— Да быть не может. Как ты справился то с таким? — спросил я.
Зиновий поморщился.
— Видите ли. Предстоит мне, скорее всего серьёзный разговор с инквизитором. Ведь я договорился с главой паладинского корпуса рода Викентьевых, чтобы те одолжили нам порядка сорока воинов. И получилось то, аккурат перед той атакой. Я не знал, что такое может получиться, но именно поэтому они и часа не продержались, их просто смели. Выгоду то мы с вами получили, а вот товарищей своих я подвёл и намерен нести ответ за это.
— И что тебе может за это быть? — спросил я, хмуро глядя на Зиновия.
— Ну, не казнят, конечно. Ну, от паладинского звания могут и отлучить. Понизить до простого рубаки, как вы понимаете, поэтому и готовлюсь к отставке.
— Уж кто-кто, а ты не пропадёшь, с такой-то предприимчивостью, — усмехнулся я, пытаясь подбодрить товарища.
Зиновий лишь поморщился.
— Я предлагал им хорошую тренировку, с пользой для них же. К тому же он мне кое-чего задолжал и отдал свой долг, вот только это стоило ему жизни, — Зиновий вздохнул, — Ладно, дело былое. Но молчать все равно нельзя. Если сам не доложу, паладины обязательно расскажут. Они ведь своего командира тоже ценили, хоть Викентьевых и не жаловали.
Все-таки честный человек Зиновий. Он-то всего лишь людей выпросил. А я прекрасно знал, что идет атака на поместье Викентьевых и никому ничего не сказал. Да и не сказал бы, даже если бы знал наперед, что так выйдет. Наоборот, этого и желал, чтобы гребаный Викентьев сдох поскорее. Но так всегда бывает, хорошие парни страдают, а подонок типа Викентьева, всё равно сдыхает, но чуть позже. Видимо, боги шельму метят. Суждено ему было погибнуть. Пускай не от рук тварей, хотя черт знает, что с ним произошло.
Граф Роман Михайлович Злобин положил трубку магафона и уставился на инквизитора.
— Грустные новости? — спросил инквизитор, кивнув на трубку. — У вас кто-то погиб?
— У нас, — покивал Злобин, — мне доложили, что вероятнее всего убит граф Викентьев. Он ведь и на вас работал тоже.
Сигимир Златоустов нахмурился, но быстро овладел собственными эмоциями.
— То есть, вы не отказываетесь от того, что Викентьев работал на вас? — вздернул брови инквизитор.
Злобин лишь вздохнул.
— Он стал работать на меня после того, как проиграл войну родов, —произнёс Злобин, в упор уставившись на инквизитора. Давайте уже отбросим этот фарс. Вы приехали сюда довольно давно, а ко мне пришли только сейчас. Это может означать только одно — вы считаете, что я один из виновников случившегося. И я хотел бы знать точно, в чём меня обвиняют.
Инквизитор заученным движением выложил перед собой листочек бумаги, изучил его, затем поглядел на Злобина.
— Как вы понимаете, меня не особо интересует то, что вы лоббируете и проталкиваете верных вам одаренных, с непонятной историей, которые появились будто бы из ниоткуда. Также меня совсем не интересует, для чего вы скупаете в таком количестве кристаллы развития, жемчужины и редкие артефакты. Хотя не скажу, что вы сильно выросли за последнее время. Вы их тратите не на себя, а на кого, не ясно.
Злобин со скучающим видом смотрел на инквизитора, абсолютно не показывая внутреннее состояние.
— Это всё, что вы хотите мне вменить?
— Нет, это лишь мелочи. Больше всего меня интересует Константин Пылаев, взявшийся буквально из ниоткуда, как и остальные ваши протеже. Так уж вышло, что мне известно откуда он появился в семье Пылаевых совсем недавно, а вот откуда его взяли вы — неизвестно. Этот молодой человек в последнее время очень уж часто фигурирует в высшем обществе Братска, при том, что за ним явно тянется какая-то тайна. Ведь неспроста прорывы тварей происходили там, где находился ваш бывший протеже.
— От чего же бывший, — усмехнулся Злобин, — это мой нынешний ученик и помощник. Собственно, он мне сейчас и позвонил доложить о гибели Викентьева.
Инквизитор уставился волчьим взглядом на Злобина.
— Так это он его убил? — спросил инквизитор.
— Нет, Викентьев позвонил именно ему. Даже не мне и не вам. Любопытно. Эту тайну еще нам с вами предстоит разгадать, не так ли, уважаемый?
Инквизитор поморщился: Викентьев был неплохой ниточкой, ведущей его к рыбе покрупнее. Все-таки Лисин был очень осторожен, а Викентьев, даже несмотря на то, что был раскрыт, мог, как минимум, выступить свидетелем, а дальше больше. Хоть Викентьев и не раскрывал всех карт, но он знал гораздо больше, чем говорил, и инквизитор планировал получить из него всю информацию, а тут такая незадача.
— Что с его детьми? — спросил он
— Откуда ж я знаю, надо посылать бойцов, чтобы выяснить, что там произошло, — устало произнёс Злобин. Затем поглядел на инквизитора. — Давайте поговорим с вами начистоту. Вы ведь знаете, я сам ратую за покой, Братска, и всего нашего края. Думаю, вы уже разговаривали со всеми командирами паладинских ячеек и с Виктором тоже общались, ведь так? Думаю, вы и так знаете, что мне нет никакого резона потакать культистам. Я строил этот край, я укреплял Братск за свои деньги, посредством своих сил. Я хочу, чтобы Братск только рос и улучшался со всеми своими окрестностями. А там мы ещё Иркутск отобьём! А культисты отсюда вылетят, как пробка из бутылки, мы их поганой метлой будем гнать. Я это сделаю, но сначала мне нужно победить глупца, что решил объявить мне войну из-за наживы. Вы хотите поймать Лисина, но не Лисин, основная ваша цель, и даже не Дибров, который у меня уже в печёнках сидит. Одумайтесь, господин инквизитор. Ведь главный наш противник культисты, а главное круг жрецов изнанки.
Инквизитор сделал глубокий вдох, но не стал перебивать, давая Злобину выговориться.
— Очевидно, что культисты ведут свою игру. Лисину и Диброву могло показаться, что они нашли удачных союзников, сильных, способных. Но их просто используют в тёмную, играя на их жадности и корыстолюбии. Культисты сулят Диброву большие прибыли. И он их получит, но империя потеряет всю братскую губернию. Я это знаю, потому что Дибров вкладываться ни во что не собирается, он просто заработает по максимуму денег и свалит отсюда. А простым людям придётся выживать как-то, хотя как выживать? Погибнут просто и все бесславно.