В любом случае, как и у всех хороших людей, у Романа Михайловича всё, что не делалось, всё было к лучшему. Тем временем паладины разбирали трофеи, причём с тварей их получилось довольно немало. Не столько, конечно, как у Константина. Виктор по секрету сказал, что аж семь мешков энергоядер тому привёз. Но тоже немало, есть чем разжиться, а главное, что все живы, здоровы, никто серьёзно не пострадал.
Разве что, осталось определиться, что делать с телами двух убитых культистов. Роман Михайлович не стал сдавать их инквизиции, потому что понимал — присутствие паладинского корпуса на его землях тогда продлится на неопределенный срок. Пока те проведут все необходимые этапы расследования, пройдёт очень много времени. Роману Михайловичу же это было не нужно. У него и так хватает забот и дел, которые лучше не афишировать на широкие массы. Паладины с инквизиторами здесь некстати.
Граф уселся в небольшой беседке, поглядел сначала вдаль. Над верхушками деревьев кружил сокол. Злобин поморщился и отвел глаза. Там увидел Зою, которая вместе с паладинами помогала сортировать тела тварей. Злобин усмехнулся. Знали бы они, какой сейчас статус занимает её матушка. Вряд ли бы стали с ней вот так вместе дела делать. Всё-таки паладины, хоть и воины серьёзные, но очень уж суеверные.
— Слишком я стал сантиментален, — вздохнув, произнес он, едва слышно.
Время еще было, и Роман Михайлович подозвал служанку, чтобы та принесла ему чая. Слуги всегда были готовы, в любой момент броситься выполнять прихоти хозяина.
— Эх, были же времена.
Перед глазами Романа Михайловича пробегали события минувших лет. Он вспомнил, как когда-то давно он участвовал в походе на Иркутск, который инициировал прежний император Российской Империи. Именно тогда он и полюбил эти земли. Сам то Злобин был родом из Нижнего Новгорода, но вот приехал сюда и назад уже вернуться не смог. По многим причинам: одна из них, это Марьяна, а другая…
Злобин потер застарелый шрам на предплечье.
В этих землях причем недалеко от своего поместья, которого тогда еще и в помине не было, он похоронил своего ближайшего друга — Семёна Демидова. Вместе с ним Злобин прошёл, считай весь фронт против тварей, бок о бок шли, но в конце отбились от основного отряда после ожесточенной битвы с тварями и культистами. И так получилось, что вышли на небольшое поселение культистов, которые в этот момент, как раз хотели принести в жертву совсем юную девчонку.
Вот друзья и вступились за неё. Семён был ранен, да и Злобин не обошелся без ранений, но девчонку спасли, отбили. А культисты все сгинули, как и должно быть. Это и была та самая Марьяна.
Только не знали они, что Семён был отравлен, а ещё помечен культистами. Те так и приходили за его жизнью, хотели принести его в жертву и открыть новые червоточины. Но и отрава в организме Семёна, точила изнутри.
Когда поняли, почему некогда сильнейший воин увядает на глазах — поздно было. Лучшие лекари Братского округа бились за жизнь Семёна. Хотя толку-то. Только за счёт своего дара он и протянул так долго.
И он смог прожить ещё два года.
В ту пору, здесь они и начали жить. Начали отстраивать это поместье совместными усилиями. Марьяна расцвела, ожила. Хоть, тогда еще не ясно было, что судьба посулит ей самой стать адептом культа бездны.
Девушка очень похорошела, оказалось, что ей семнадцать лет. И Степан в неё влюбился, всё грезил, что вот избавится от хвори и будет у них с Марьяной семья крепкая. И будут они детей вместе растить.
Да только не пережил Семён проклятие культистов. Зато Марьяна спустя десять лет подарила Злобину дочь…
Марьяна, уже тогда будучи адептом культа Изнанки, уже была двойным агентом. Она рисковала жизнью, порой спасала ситуацию в последний миг. Тогда для Злобина были жаркие деньки, которые и закалили в нём стальной характер.
В один такой день, Марьяна пообещала что уведёт отряды культистов от не закрепившихся гвардейцев Злобина, но в качестве оплаты потреловала что бы граф провёл с ней ночь.
Злобин отказывался, но дело было щепетильное, и без участия Марьяны он бы не справился.
Спустя девять лет, Марьяна привела Злобину свою дочь. Это была некая негласная сделка.
Злобин и так имел постоянного информатора на стороне культистов. Ну а Марьяна получила свой билет в нормальную жизнь без срока давности…
Роман Михайлович вздохнул. Было ещё кое-что: когда он обрёл дар поглощать души, и использовать их для создания гомункулов. Была у него одна мечта. Вот только он никак не мог её воплотить, потому что не было подходящей души. А сейчас он эту мечту воплотил и ничуть не пожалел.
Он рискнул эксгумировать тело друга и дать ему шанс на вторую жизнь. Жаль, что тот не сохранил память, да и не похож на себя прежнего внешне, но дух у него есть, вон какие дела делает. И он вполне может быть равным самому графу Злобину. Ну, это ещё когда будет, надо убедиться, что всё действительно прошло так, как надо. Об одном Роман Михайлович печалился, что не обладал тогда этой силой, и не мог поглотить душу друга. Не для того, чтобы усилиться, а чтобы вернуть его к жизни.
Но как уж вышло. И сколько бы Костя не выдавал фортелей, Роман Михайлович ему спускал многое. И не потому что стал мягок и сентиментален, а потому что видел в нём того прежнего Семёна Демидова. Его волю к жизни и несгибаемый характер.
— Роман Михайлович, всё готова, готовы выезжать, — отрапортовал Дмитрий, нарушив покой Злобина.
— Прекрасно, — произнес он, поднявшись. Огляделся. Рядом с его поместьем стояло уже два автобуса и черный блестящий автомобиль, на котором он сам и поедет. — Что ж, отправляемся! Надо подстраховать молодежь, — он улыбнулся и подмигнул Дмитрию.
Виктор Сычёв, глава паладинского корпуса города Братска, был обязан находиться на осмотре места прорыва, в таком громком деле, как убийство семьи Викентьевых. Ведь случился прорыв пространства аж в четырех местах. Прямо на территории империи, образовалась целая серия червоточин. Целых четыре разрыва реальности всего лишь за пару часов. Такого не происходило очень давно, со времён Иркутска. К тому же столько людей погибло: и аристократов, и паладинов, и простых смертных.
Виктор как раз находился посреди полуразрушенного поместья Викентьева и просматривал отчёт.
— Так, значит. Выходит, здесь был убит сам Викентьев? — указал он на частично сохранившуюся плиту, которая когда-то была полом кабинета Викентьева. Сейчас этот обломок был испещрён рунными узорами культистов, которые активировали разрыв пространства.
— Так и есть, — подтвердил младший инквизитор, — Ниже, в подвальном этаже жертв куда больше. Хотите посмотреть?
— Нет, — ответил Виктор, перелистнул страницу, изучая отчёт. — Значит, порядка тридцати жертв: это слуги, паладины и остатки личной гвардии, а также Аглая Викентьева и их сын Роман. Понятно. Кстати, — нахмурился он, — у них жe, кажется, была дочь, — припомнил Виктор. — Мне о ней рассказывал один из моих паладинов, когда служил в их семье.
— Так дочь-то у них погибла несколько дней назад в Братске. Что ж вы прессу-то не читаете.
Виктор смерил инквизитора долгим взглядом.
— Потому что у меня и так хватает работы. Не в кабинете сижу. — Инквизитор осёкся. — Что ж, жаль, — произнёс глава паладинского корпуса. — Неплохая была семья, с хорошей историей. Целая эпоха уходит. Ведь, Викентьевы немалую роль сыграли в войне против тварей и освобождении этих земель. Кто будет воевать, когда придет время?
Я разорвал звонок со Злобиным и выдохнул.
— Все хорошо, Константин Александрович? — спросил меня Медведев, который ехал рядом.
— В порядке, — произнес я, поглядев в зеркало заднего вида. Колонна за нами тянулась длинная. Линдерман взял с собой всю свою пехоту и артиллерию, в надежде, что сейчас удастся нормально повоевать, да поднатаскать молодняк. То, что Лисин граф с боевым опытом, его нисколько не пугало, напротив, будоражило кровь. Линдерман, наверное, раз пять за сегодня посетовал на то, что так и не удалось повоевать с Викентьевыми. Я ему еще не говорил, что Викентьевы погибли, но думаю, он и так об этом скоро узнает.
— Эй, кто это там? — спросил Медведев, поглядев куда-то в сторону, через лобовое стекло.
Впереди показались машины: одна, вторая, третья. Колонна боевой техники — машин пять. Ну, у нас все равно десяток машин. Однако, главное ведь не машины, а те, кто едут внутри них. Машины остановились в ста метрах от нас и, судя по всему, принялись перекрывать дорогу. Я слегка притормозил и подъехал на десять метров. Из головного автомобиля вышел мужчина. Я его сразу знал — это был Лисин.
Мы перегнулись с Медведевым, и я вышел из машины. Медведев поспешно крикнул вслед.
— Константин Александрович, вы бы не ходили сами?
— А что ты предлагаешь? Тебя отправить вести переговоры с графом? — хмыкнул я и отправился на встречу Лисину.
Лисин, кивнув, двинулся мне на встречу.
— Здравствуйте, Гордей Степанович, — произнес я. — Прекрасная сегодня погода, не находите? Да и день чудесный.
Лисин улыбнулся.
— Всецело поддерживаю. День просто прекрасный. Как для прогулки, так и для хороших разборок, — он демонстративно оглядел колонну машин, тянущуюся за мной. — Гляжу, вы решили всю свою рать выгулять. Правда, так и неизвестно, откуда у вас столько войск. Ну да ладно. Давайте говорить прямо. Вы решили на меня напасть?
Я проследил за его взглядом, будто впервые увидел колонну, а потом перевел взгляд обратно на Лисина.
— Напротив, приехал разговаривать. Нам с вами есть много чего обсудить. Очень много деловых вопросов.
— Вот как, — усмехнулся Лисин. — Каких же это?
Я раскрыл папку, которую прихватил с собой из машины.
— Здесь есть ряд вопросов относительно деревни Колодцево и еще одного предприятия, которое мой отец Александр Филипович Пылаев проиграл вам. И я намерен избавить нашу семью от этих задолженностей, а объекты вернуть снова под свой контроль. К тому же, есть вопросы относительно бережности в отношении наших подданых.