И все же несколько отличий бросались в глаза. В рядах хранителей не нашлось бы ни одного слабого человека — все, как на подбор, крепкие, жилистые – и ни одного такого, кто не носил бы на поясе оружие. Мечи, кинжалы, топоры, луки со снятыми тетивами, пращи — что-то из перечисленного было даже у женщин. Молва не совсем врала. Попасться им на дороге Ташу не хотелось бы.
Но вот он среди них. И это не просто те люди, которые могут помочь ему с даром, но и в прямом смысле спасти их с Лааной от смерти. Они ведь бежали вчера без запасов, в чем были. Лаана так вообще в летнем платье, хотя на дворе стояло начало осени. К счастью, в лагере госпоже подобрали сменную одежду, накормили и приютили на время.
«Госпожа», – мысленно произнес Таш. Захотелось покатать это слово языком, словно его можно было попробовать на вкус. Таш больше не раб. Кто ему тогда Лаана?
Он повернулся. Бывшая хозяйка сидела у входа рядом с Ли Хеттой и Птицей и едва слушала, что те говорят. Тонкие пальцы рассеянно теребили махристый кончик пояса. В новом мешковатом наряде Лаана выглядела не так соблазнительно, как в своих обтягивающих платьях, и все равно казалась хрупкой, беспомощной.
Таш понятия не имел, кто он ей теперь, но точно знал, что должен ее защитить.
Шерд устроился возле нее на камне и вслушался в спор двух человек, которые судя по всему, были кем-то вроде предводителей отряда. По крайней мере, распоряжения Хетты и Птицы выполнялись другими хранителями, как будто так и надо.
Жаль, эти двое никак не могли договориться насчет простой вещи — что лучше: чтобы гости остались еще на какое-то время с отрядом или отправились к отцу Лааны, который даст ей кров. Опасность пребывания с хранителями была очевидной — за ними тоже охотилась стража. Однако почему они не могут дать проводника, Таш не понимал в упор, а те объяснять отказывались и говорили исключительно обиняками.
Например, зачем-то им понадобилось расспрашивать Лаану и Таша о Забвении. Узнав, что тот не успел покинуть особняк эс-Мирдов, когда Таш последний раз его видел, те обрадовались и еще вчера отправили куда-то варха, прицепив ему к ноге записку.
Секреты, секреты. Таш удивился бы, если бы у прославленных хранителей их не было. Должно быть, Забвение был с ними дружен до того, как на него нанесли татуировки, потому и не торопились ни о чем рассказывать. Таш не спорил — чужие тайны его интересовали мало. Жизнь бы свою сейчас спасти.
— Не можем мы пройти той дорогой, — раз пятый, уже не очень терпеливо повторял Птица. — Она завалена. За-ва-ле-на, понимаешь?
– Мы и не по таким завалам пробирались.
– Ты про нашу цель еще помнишь?
– Если отрядить всего одного человека, это не помешает нашей цели, — упрямо отвечала Хетта.
Птица закатил глаза.
-- Из Тамин-Арвана после бунта не вернулись трое, четверо еще там, и пока от них нет вестей! Предлагаешь и дальше нас дробить, чтобы мы были беспомощными?
– Так ведь один человек! К тому же еще разведчиков надо ждать, – миролюбивым тоном сказала Хетта. – Какая деревня отсюда ближе, где есть наши друзья? Пешалар? Пара дней туда, пара дней обратно. А дальше о них позаботятся, проводят, куда надо, и защитят.
Морщинистое лицо седого силанца скривилось, выдавая, что он об этом думает.
– Мы можем сами дойти, – осторожно встрял Таш. – Только запасов нам дайте.
Последнее, чего ему сейчас хотелось, это стать причиной ссоры хранителей.
– О-о, – с сочувствием протянул Птица. – Ты в этих горах никогда не был, паренек. Особенно в годы Пожаров, а сейчас будто точь-в-точь они, хотя им не срок еще. По главным дорогам вам идти нельзя, вас как пить дать поймают. А окольными путями без проводников…
Он сделал красноречивый жест, который обозначал, что путникам придет конец.
– А вы двое остаться не хотите? – вдруг спросил Птица. – У нас, конечно, не то что бы спокойное житье-бытье…
– Нет! – отрезала Хетта.
– Ты им-то дай ответить. У парня огонь в глазах. Кто еще его научит пользоваться своим даром, если не мы?
Таш покачал головой. Еще совсем недавно такое предложение показалось бы ему соблазнительным, но между теми днями и сегодняшним как будто пролегла сотня лет. Да и так ли нужно было ему учиться управлять ашареем? Он убил Гласа Города – легенду Тамин-Арвана. Справится и со всем остальным.
– Я Лаану не брошу.
– А Лаана чего хочет? – настойчиво спрашивал Птица, наклоняясь и заглядывая ей в лицо. – А, Лаана? Может, ты хочешь остаться с матерью?
– Я должна как можно скорее попасть к отцу, – тускло ответила та. – Он поможет мне спрятаться.
И Птица, и Хетта одновременно вздохнули, хоть и по разным причинам. Силанца явно разочаровало, что гости не желают задерживаться, шердку – что дочь не рвется побыть с матерью.
Затянувшаяся пауза позволила вступить в беседу новому участнику.
– Может, они все-таки сами дойдут? А мы им припасов дадим и все объясним. Не дети же они?
Для такого неуверенного тона мужчина выглядел слишком внушительно. Высокий шерд с квадратным подбородком и много раз переломанным носом стоял опершись на стену пещеры и затачивал длинный охотничий нож. Вж-жух – оселок прошел по одной стороне клинка. Вж-жух – по другой. Глаза у мужчины каждый раз полыхали огоньками. Они были такого же редкого цвета пламени, как у Таша.
– То-то, когда понадобилось твою семью спрятать, ты всех хранителей на уши поднял, – съехидничала Хетта. – Идти сейчас по горам без проводника – самоубийство. Оставаться – я не хочу для Лааны судьбы Мадраго и всех, кто погиб вместе с ним. Она моя дочь!
Последние слова прозвучали слишком громко. Шум в пещере замер. Люди, тихо переговаривавшиеся между собой и занимавшиеся повседневными делами, смолкли на несколько мгновений. Будто боялись, что грянет буря.
– Дочь… – пробормотала Лаана, нисколько не смущаясь того, что в тишине ее прекрасно слышно на всю пещеру. – Ты двадцать лет не давала о себе знать, а теперь вспоминаешь, что у тебя есть дочь.
Хранительница отвернулась. В такой позе хорошо было видно ее сходство с Лааной. Только характерные складки у губ и заострившиеся скулы выдавали жесткость, которой не обладала ее молодая и гораздо более округлая версия.
– У меня были причины этого не делать. Подумай сама, смогла бы ты устроить свою жизнь, если бы выяснилось, что твоя мать – скрывающийся от закона маг?
– Конечно… – Лаана многозначительно качнула головой.
Птица откашлялся.
– Мы, вообще-то, и проголосовать можем.
В пещеру сразу вернулся шум. Люди перешептывались, обсуждая, что им делать. Из долетавших до него обрывков фраз Таш понимал не все. Это с ним из вежливости говорили по-силански после того, как он признался, что едва помнит родной язык, а между собой хранители говорили так, как привыкли, – кто на шердском, кто на силанском. Похоже, что жизнь на границе двух стран заставила хранителей выучить оба языка.
То, что Ташу удалось разобрать, проясняло немногое. Какой-то Саттаро, которого нужно было найти во что бы то ни стало; куда-то запропастившийся Глаза Гор – очередная загадочная личность, которая беспокоила смутным сходством в имени с Гласом Города; досада на гибель друзей в восстании и его провал…
Последнее вчера сильно испортило настроение Лааны, зато Таш послушал эту историю с любопытством. Затеявший мятеж барон Хинтас эс-Бир оказался связан с хранителями, которых нашел и привел к нему Глас Города. Это они – и лично Хетта – создавали те инструменты, одним из которых Ксалтэр освободил Таша и Забвение от ошейников. И мятеж бы удался, если бы не проклятый осведомитель в рядах эс-Бира, сетовал вчера Птица, делясь новостями с теми, кто за эти дни не покидал пещеру. Кем бы ни был предатель, он сдал страже не только самого барона и приметы беглых тинатов, но и пересказал подслушанный разговор о том, как Хетта интересовалась у эс-Бира судьбой своей дочери. Само собой, стража сделала вывод, что молодая жена Лердана эс-Мирда и есть посредница между бароном и преступниками.
Таш чувствовал, как это разозлило Лаану, видел, как она стискивает зубы, раздувает ноздри, но все же молчит. Узнав о том, что за ней отправилась стража, Хетта бросила все и кинулась следом, спасать дочь от казни. Только благодаря этому Лаана и сидела сытая, в тепле, а не болталась на виселице. Толку яриться – лишь себе еще сильнее жизнь портить.
Все-таки хранители пытались им помочь. Даже несмотря на то что Таш убил одного из них.
– Нет голосовать! Пусть уходить!
Ну да. Он так и думал.
Сердитый выкрик принадлежал невысокой полноватой девушке лет шестнадцати с толстой черной косой, спускавшейся на плечо. Раскосые глаза с узкими разрезами выдавали в хранительнице ллитку. Таш узнал ее сразу – это была та самая девка, которая швырялась в него флаконами на набережной Тамин-Арвана и участвовала в убийстве эс-Мирда. Но если ее дружок так и остался лежать на мостовой, то Ламару перетрусила и сбежала. Обнаружив шерда пришедшим вместе с предводительницей отряда, ллитка без стеснения выложила все подробности вплоть до того, что осмелилась наблюдать за исходом драки только с другого берега ручья.
Таш опасался, что после этого их вышвырнут отсюда вместе с Лааной. Однако хранители вчера немного пошумели и решили, что это было недопонимание, а виноват в нем Глас Города. Он же не предупредил хранителей, против кого они должны будут сражаться.
Поскрежетав зубами, Таш согласился. Это не мешало ему мечтать придушить девчонку. Похоже, и ей не терпелось сделать то же.
– Ламару, успокойся, – примиряюще сказал Птица. – Мы все скорбим по Скводу. Не забывай, что все, кто отправился в Тамин-Арван и согласился работать с Гласом Города, знали, на что идут.
– Глаза Гор предупреждал, что его брат свихнулся, – подтвердил силанец, который возился в глубине пещеры с тяжеловозами. – Чего удивляться, что из-за него кто-то погиб? Свяжешься с Урдовым отродьем – пожинай плоды. А смысла сводить счеты тем более нет. У нас другие цели, а мы все отвлекаемся и отвлекаемся. Конечно с нами не будет благословения Иля!