Предсказание сбылось следующим утром, когда посланцев Харугота атаковали вооруженные косами и мотыгами крестьяне. Нападение отбили без труда, но даже Нивуч признал, что против сил всего графства им не выстоять. С этого момента помчались на юг что есть сил.
Погоня завершилась только на границе Тердумеи. К этому моменту все оказались настолько измотаны, что пришлось на сутки остановиться в одном из постоялых дворов. У хозяина Нивуч выяснил, насколько они отстали от беглецов, и через талисман связался с консулом.
После полученной от него взбучки голова болела три дня.
Тердумею пересекли стремительно, не тратя времени на отдых. Но Сераф Мокрый и тут ухитрился отличиться. В селении на берегу озера Бетек он из-за девки поцапался с местными парнями. В момент, когда северян окружила толпа разъяренных крестьян, Нивуч чуть ли не впервые в жизни усомнился в собственной неуязвимости и всемогуществе магии.
Выпутаться из неприятностей помогли близнецы, знавшие местные обычаи. Они предложили откуп, и магу пришлось расстаться с некоторым количеством денег. Мокрый после этого едва не лишился части тела, только похожей на палец. Но истошный визг его оказался так приятен для слуха, что Нивуч решил помиловать уроженца Безариона. Хотя руки чесались довести дело до конца.
Через стоящую в чистом поле заставу посланцы Харугота въехали в Серебряную империю. Спустя несколько дней оказались на оживленной дороге, ведущей к ее столице — Терсалиму. Тут узнали о том, что на западе началась война, и едва не погибли из-за нее. Мужики в одной из деревень решили, что теперь все северяне — враги и, увидев на дороге чужаков, решили прибить их.
Отрезвил смутьянов только блеск обнаженных клинков в руках Чернокрылых. А вот сам Нивуч с трудом удержался от того, чтобы не уничтожить деревню до последнего сарая.
Через три дня показался Терсалим.
— Родной город, — с благоговением пробасил Парам Терсалимец, — не думал, что увижу его еще раз…
— А я не предполагал, что нас занесет в такую даль, — буркнул Сераф Мокрый.
— А я вообще не люблю городов, особенно больших, — сказал Картил Одлан, с брезгливой гримасой разглядывая приближающиеся стены и башни.
— Можете отправляться назад в Безарион и рассказать консулу о своих предпочтениях, — осадил подчиненных Нивуч. — Думаю, он с радостью вас выслушает, повесив для начала на дыбу.
Чернокрылые замолчали, Парам Терсалимец смерил мага злым взглядом.
У ворот ждали чуть ли не час. Состоящая в основном из телег очередь двигалась медленно. Стражники никуда не спешили, подолгу говорили с каждым путником, и итог беседы всегда был одинаков. Монета, украшенная изображением полумесяца с одной стороны и бородатой головы в короне с другой, меняла хозяина.
Пришлось раскошелиться и Нивучу. Стражник не обратил на его сердитый вид никакого внимания, бросил равнодушный взгляд на пергамент, полученный при переходе границы, и нагло заявил, что жалованье им задерживают третий месяц.
— И что? — притворился дурачком маг.
— А то, что с тебя динар! — и усатая рожа стражника расплылась в довольной улыбке.
Кошель на поясе Нивуча стал немного легче, и посланцы Харугота въехали в Терсалим.
— Сколько людей, — пробурчал маг, разглядывая забитую народом улицу. — След теряется и размывается… Проклятье!
— Окажите милость, благородный мессен! — из толпы вывернул грязный нищий, ухватил Нивуча за седло единственной рукой.
— Отстань! — рыкнул тот.
— Окажите милость! Окажите, во имя всех богов! Вам воздастся сторицей! — привычно заныл попрошайка.
— Милость? — маг обратил на него внимание. — Хорошо, но ты сам попросил об этом. И не жалуйся больше…
Он улыбнулся, повел рукой, будто сжал что-то в воздухе. Лицо нищего исказилось, посерело, и он со сдавленным криком упал под копыта лошадям.
— Что вы с ним сделали, мессен? — поинтересовался Андвайн Гедари.
— Хе-хе, оказал милость, — Нивуч улыбнулся, — и вряд ли кто скажет, что я сотворил зло. Ведь я избавил его от страданий. Навсегда. Эй, Парам, ты должен знать, какие тут постоялые дворы. Где могут остановиться наши робкие «друзья»?
— Постоялых дворов в Терсалиме — как звезд на небе, — с гордостью ответил смуглый воин. — Чтобы обойти их все, понадобится год.
— Понятно, будем искать, — Нивуч почесал щеку и направил коня на юг, к центру города.
Глава 8. Преддверие смерти
Постоялый двор, где остановились беглые хирдеры барона Куртиана, выглядел более оживленным, чем вчера. Возчики только что прибывшего обоза распрягали мулов, те ревели и брыкались, в конюшне ржали лошади.
— Сторожевое заклинание сохранилось, — Бенеш присел, коснулся рукой участка мостовой, ничем не отличающегося от прочих.
— Это мне что, еще раз отправляться внутрь? — Гундихар недовольно сморщился. — Я могу, вот только денег у меня больше нет…
И он удалился, напевая под нос веселую песенку о героическом поросенке и его туповатых приятелях-зайцах.
— Если так дело пойдет, то нам и в самом деле придется отправиться в гости, — сказал Олен. — Тот старик, за которого я сражался, обещал накормить до отвала.
— Может быть, продать что-нибудь ненужное? — предложила Саттия.
— Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо его сначала купить, а у нас денег нет, — улыбка у Бенеша вышла грустной.
— Они не появлялись, — заявил вышедший их ворот Гундихар. — Что делать будем?
— Ну, это… пойдем по следу, да, — ученик мага пожал плечами. — Сейчас только я выберу ту его нить, что посвежее…
Он закрыл глаза и принялся водить руками в воздухе, словно ощупывая что-то невидимое.
— Нашел, — сказал в тот момент, когда один из прохожих остановился, чтобы поглядеть на необычное зрелище.
Саттия улыбнулась любопытному терсалимцу, тот счел за благо ретироваться. А путешественники зашагали вслед за Бенешем на запад, к порту. Миновали площадь, в центре которой располагался колодец, обогнули святилище Сифорны, Хозяйки Моря, украшенное статуей гигантской рыбы, и свернули в переулок, зажатый между двумя высокими глухими заборами. Сидевший на одном из них черный кот проводил чужаков зелеными глазами.
— Не нравится мне тут, — заметила Саттия. — Кажется, что за нами следят…
— Похоже, это правда… — сказал Бенеш, не оборачиваясь. — С помощью заклинания. А я не знаю, как его отвести…
Переулок закончился, потянулись склады — огромные мрачные сараи с тяжелыми замками на дверях. В узких проходах между ними заблудился бы даже местный житель. Но Бенеш углубился в них с такой уверенностью, точно ходил здесь с самого детства.
Повернул раз, другой, и остановился так резко, что идущий следом Олен едва не налетел на него.
— Вот они, — проговорил ученик мага, и голос его дрогнул. — Нашлись…
Три стоящих рядом склада образовывали небольшой тупичок. И в нем, на земле, покрытой засохшей кровью, лежали двое мужчин. Один, раскинувший руки и глядящий прямо в небо, был высок и смугл. Второй, успевший вытащить меч, мог похвастаться рыжей шевелюрой.
— Это те, кого мы ищем? — сказал Олен.
— Ты потрясающе догадлив, — хмыкнула Саттия. — Вот только боюсь, что кольца у них нет.
— А это мы сейчас проверим. А ну-ка, где мои ловкие пальчики? — и Гундихар решительно зашагал к трупам.
Он присел на корточки. Со сноровкой, говорящей о большом опыте, принялся обшаривать карманы смуглого.
— Можешь… это, не стараться, — проговорил Бенеш. — След тянется дальше. Кольцо унесли.
— Ну, может, найду чего-нибудь полезное. Или ненужное, что можно будет продать. Ха-ха!
— Так, это еще кто? — Саттия развернулась на месте, блеснули светлые прядки в ее волосах. — Вот так сюрприз…
Олен тоже услышал топот ног и бряцанье оружия. Гундихар вскочил, потянулся к тесаку. Рендалл едва успел вытащить оружие, как оба ведущих к тупику прохода между складами заполнились бегущими стражниками. Засверкали обнаженные сабли, не очень длинные и заточенные с двух сторон. Закачались свисающие с рукоятей кисти из волоса, окрашенного в темно-синий цвет.
— Эх, где мой лук? — проговорила Саттия сквозь зубы, извлекая из ножен меч.
— Там же, где мой «годморгон», — хмыкнул Гундихар, становясь рядом с девушкой и поднимая тесак.
Обнаружив, что зажатые в тупике роданы вооружены, стражники замедлили бег, а затем и вовсе остановились.
— Так, что тут у нас? — вперед протолкался усатый, очень высокий воин с багровым пятном на левой щеке. — Убийство? Преступники застигнуты на месте злодеяния! Немедленно бросьте мечи, во имя Синей Луны и императора, да сохранят боги его от всех напастей!
— Мы никого не убивали, — покачал головой Олен. — Сами пришли сюда только что.
— Да? Ты еще скажи, что вы в этих местах гуляли, потому что тут хороший воздух! — слова усатого вызвали смешки в рядах стражников.
— Уж почему мы здесь гуляли — не ваше дело, — сказал Олен. — Вы хотя бы на тела гляньте! Им не меньше суток! И кровь успела свернуться! Или мы тут специально вас дожидались?
— Это хитрые уловки гоняк, не будь я Гулям Красный! — взревел усач ужаленным в нос быком. — Хватай их, ребята!
Стражники из первого ряда присели. У стоявших во втором в руках обнаружились сети из прочной норцийской пеньки. Сразу несколько взвились в воздух. Гном прорычал что-то себе под нос, сверкнул меч Саттии. Бенеш попробовал отскочить к стене, но сетка накрыла его. Привязанные к ней веревки натянулись, ученика мага потащили прочь.
— Опытные, твари… — прохрипел Олен, разрубая сеть в воздухе.
Его клинок справился с этой задачей великолепно, а вот Саттии повезло меньше. Узкий меч завяз в плотных волокнах, рука провалилась в одну из ячеек. Девушка вскрикнула жалобно, как попавшая в ловушку птица, потеряла равновесие. Олен метнулся к ней, но отвлекся на две летящие с разных сторон сети и упустил момент. Лишь заскрипел зубами, глядя, как уроженку Ланийской марки связывают, суют ей в рот кляп и надевают на голову колпак из плотной ткани.