Но нет.
Диван. Стол. Полка. Тяжелые шторы на окне.
Никакой другой двери. Никакой другой комнаты.
Как в той чертовой песне: «Только рядом, только вместе…».
Тяжело вздохнув, я прошла вперед. Чувствуя, как к горлу подкатывает ком, выглянула во двор. Насладиться открывающимся видом на парк, естественно, не получилось.
Обернувшись, я скрестила руки на груди.
Куда тут прятаться?
Как тут вообще ужиться?
Стоило сделать шаг в сторону дивана, желейную расхлябанность в груди вышибло жесткой, как удар под дых, хваткой.
Все потому что…
На полу, рядом с массивной боковиной, стояли два бокала.
Один пустой. Второй с остатками вина и со следом губной помады.
Я застыла, уставившись на фужеры, пока в голове медленно оседал факт их существования.
Кровь прилила к лицу, а потом резко отхлынула, оставляя после себя колючую дрожь.
Передернуло.
Сильно. Разительно. До спазма в диафрагме.
Грудь стянуло, дыхание сорвалось, а во рту запекло, словно слизистые обожгло спиртом.
Не меньше минуты стояла неподвижно. А потом резко засуетилась – схватила бокалы и помчалась с ними на кухню.
«Но если вдруг что не так… Ты не молчи, Людмила. Звони либо мне, либо Светлане Борисовне…»
Никому я ничего не сказала.
Тщательно вымыла тару, дала влаге стечь, протерла до скрипа полотенцем и спрятала.
После просто сидела на кухне, вслушиваясь в бессвязный гул в своей голове. Память, не зная пощады, подкинула отрывки того дня, что я старалась забыть.
Склеенные морской водой волосы ощущались жесткими и тяжелыми. Мокрая ткань купальника неприятно липла к соленой коже. Но самое главное – становилось холодно.
Тормозить попутки было стремно, а последний автобус мы с Тоськой упустили. По этому поводу и ругались в поисках виноватого.
– Статья 293 УК – халатность, Маринина, – зло припечатала я. – В твои прямые обязанности входило контролировать расписание! Всего-то! Больше ни за что ты, блин, ответственности не несла!
– Статья 330 – самоуправство! Командирша хренова!
Я только открыла рот для контратаки, как рядом с нами затормозила машина.
У меня чуть сердце не разорвалось, пока я не узнала вывалившегося из пассажирского окна Косыгина.
– Опача, Библиотека, Мышь… Вы че бродите ночами по трассе? Криминалистика для вас шутка, что ли? Может, вам отдельное семинарское на тему «тычинка-пестик» прокачать?
По пояс голые и загорелые парни, очевидно, тоже ехали с пляжа. Одни веселые, как дятлы. Другие чуть уставшие, но с ухмылками. Ленивые, разморенные и расслабленные.
И только Чернов выдержанный, молчаливый, отстраненный.
Даже в эту минуту в упор не замечающий нас.
– Спасибо, Косыгин, но мы с Ильиной, как первые отличницы курса, лучше тебя знаем, что в нужных руках сперматозоиды – не преступники, а потерпевшие. И вообще, может, мы тут труп прячем?! А вы, идиоты, разъездились!
Парни гоготнули. Кто-то даже ударил кулаком в дверь.
Чернов так и не глянул. Одна рука – на руле, пальцы второй, быстро перемещаясь по кнопкам мобильного, набирали сообщение.
– Короче, – выдал Косыгин решительно. – Хорош болтать. Поехали с нами. Замерзли же, ну…
Я предложению обрадовалась, но сказать ничего не сказала. Как-то неудобно было вести с ними разговор в таком виде. Непривычно.
А вот Тоська наглела – только в путь:
– Прям до общаги довезете?
Косыгин хмыкнул.
– Прям до дачи подполковника Чернова.
– Чего? – возмутились мы с Марининой в один голос. – Ну-ка катитесь! Вон!
Парни захохотали.
– Да будет вам, заучки… – улыбнулся Косыгин. – Все свои. Все цивильно. Объект почти режимный! Поедите, согреетесь, отдохнете, – искушал, располагая к себе на все сто. – А утром мы вас отвезем, – добавил после паузы.
Тоська стрельнула в меня взглядом.
Я знала этот взгляд. И понимала, что эта ночь не закончится так, как я планировала…
И вот я у Чернова на постоянке, с его кольцом на пальце и с сыном под сердцем… А тут эти бокалы!
Лицо пылало. Тело дрожало.
Так мерзко все это было, что хотелось вскочить, вылететь на улицу и никогда больше сюда не возвращаться.
Но я не могла.
Нужно было родить. Окончить академию.
Ближе к восьми, когда за окнами уже стало сереть, вынудила себя встать.
Почистила картофель, поставила вариться. Пока готовилось пюре, сделала томатный соус, залила им мамины котлеты и отправила их томиться на слабом огне.
Порезала овощи на салат, заправила.
Выложила на менажницу соленья и сельдь.
Все движения механические. Просто потому что так надо.
Убралась, протерла стол, поставила тарелку и приборы.
Села. Встала.
Прошла в ванную. Умылась холодной водой.
Вернулась обратно в кухню.
Выключила плиту. Слила воду с картошки, бросила кусок домашнего сливочного масла, потолкла. Размешала, добавила немного молока. Пюре получилось мягким и воздушным, но я не ощутила даже запаха.
Глянула на часы, но, прежде чем определила точное время, во входной двери заскрежетал замок.
Господи…
Сердце тяжело ударило в ребра.
Глава 6. И звезды давят нам на грудь – не продохнуть
Официальная программа вступления в спецотряд быстрого реагирования предусматривает полгода подготовки. Физуха, огневая, штурм, тактика, работа в группе – все по жести, но без дурки.
У меня был всего месяц. Месяц адского интенсива.
Происки деятельного и влиятельного бати. Так бесился из-за залета, что решил меня, на хрен, ухандохать. Заявил еще, мол, слишком мягко меня, сука, воспитывал. Спохватился, блядь. Теперь экстренно довоспитывает.
Сатана.
Если бы где-то шла война, я бы уже был там. На передке.
Шапито, скажете, но в замес, где вроде как участвовали только я и Библиотека, отец втянул всех, кого только мог. Даже на мать часть вины кинул.
– Твоя ответственность в этом деле тоже есть, Светлана, – брякнул в вечер охренительных новостей. – Твоими стараниями этот охламон в казарме не жил. Сын полка, вашу мать! Терся дома на харчах да на перинах, пока настоящие курсанты круглосуточному порядку учились! Вот и результат!
– Вов! Да если бы мы его в казарму пустили, он бы еще на первом курсе женился! – засмеялась мать добродушно.
Михаил с Алексеем тоже хохотнули.
Одному мне, походу, с настроением не подвезло.
– Ты на что это, Светлана, намекаешь? – ошкерился батя, совсем уж багровея. – Что у нас в казармах дисциплины нет?!
– Есть, конечно. Но ты же сам понимаешь, что есть бойцы, которые дорогу проложат даже в женский корпус.
– Слышать об этом не хочу! – рявкнул, закрывая дебильную тему.
В учебном центре спал по команде, вставал по окрику. Подъем – и сразу в расход. Сказал бы, что к вечеру дохлый был, если бы просыпался в лучшем состоянии. Выживал за счет вшитой на подкорке привычки терпеть.
Батя знал, что я не сломаюсь. Вариантов просто не было.
Жилы в проволоку превратились. Мышцы – в камень. На эмоции ресурса не хватало.
Когда получил отмашку «Допущен», ничего не почувствовал.
Ни радости. Ни гордости. Ни облегчения.
Вернулся в город. Заселился в бабкину квартиру. Примкнул к оперативной группе с грифом «Легион». Дали форму, автомат. Пару дней инструктажа – и первый выезд. Для обкатки в тыловом прикрытии. Но когда отряд раскатывает банду чернухи, даже сидя в «Газели», не расслабишься.
Сегодня стояла задача накрыть схрон наркоты. Работали по классике – в три эшелона. Группа захвата – внутри, блокировка – снаружи, тыловое прикрытие – на подстраховке.
Кроме меня в «Газели» сидели еще четверо. Три на опыте, четвертый, как и я, с недавним допуском. Все спокойные, собранные, внимательные. Каждый держал свой сектор.
Я смотрел через боковое стекло, фиксируя движения у черного выхода здания.
Рация периодически трещала короткими командами, но в машине почти на постоянке висела тишина. Разговоров минимум, строго по делу.
Наблюдаем. Ждем.
– Две минуты до начала, – сообщил командир, сухо разбивая помехи в связи.
Я сжал цевье автомата и слегка сместился в кресле. Мышцы раздулись и застыли в таком напряжении, что бронежилет в моменте показался тесным. Капли пота заскользили по спине. До предела заострилось зрение. Просто моргать казалось стремом, будто непредвиденная и опасная херь может развернуться за доли секунды. Но я понимал, что должен, чтобы не уйти в тоннель.
– Первый эшелон, заходим, – раздалось в рации.
Практически в ту же секунду в сторону здания метнулась группа вооруженных спецов. Прогремев ботинками по бетону, без лишней суеты развернули тактический штурм.
С нашей позиции центральный вход не просматривался, но через динамики рации все было более чем понятно.
– Лево. Вперед. Чисто. Дверь. Заход.
Прорвались резко, без задержек. Все по смехе.
Шорох. Глухой стук. Звон стекла.
– Первая цель! Контроль, – треснула рация. Тут же прогремел выстрел. – Минус один. Чисто. Движение.
Шаги. Шум. Звуки дыхания.
– Право! Двойка! Контакт!
Вскрик. Короткая очередь автомата.
– Минус. Дальше.
Я сглотнул, медленно вдохнул через нос и поправил хват на автомате.
Снаружи по-прежнему было спокойно. Давая глазам передышку, я перевел взгляд на дворовую зону, скользнул по ряду припаркованных машин и снова сфокусировался на двери.
– Блокировка, внимание. Возможен выход через чердак.
В ближайшей точке контроля щелкнул переключатель предохранителя, и боец, сместившись, двинулся вдоль стены к возможному месту спуска.
Я сместился. Взял обзор шире.
Тело прошила дрожь, но я собрался и быстро заглушил эту хрень.
– Движение на крыше! – ожила рация. – Контакт!