Наверное, я бы так и простояла около окна до самого ее приезда – в привычном бежевом кардигане, который, кажется, не снимала никогда, в потертых старых джинсах и белых кедах, на все случаи жизни, как говорил Генри. Но малыш неожиданно толкнулся в животе, напоминая о том, ради чего я теперь жила.
Я не смогла стать хорошей дочерью, раз от меня отказались. Я не смогла стать хорошей женой, раз мой муж так и не смог меня полюбить и умер, когда рядом была его первая любовь. Так может, мне удастся стать хорошей матерью для одного-единственного существа.
Солнце скрылось за горизонтом, полностью растаяв в темно-синей пучине неба. Я сдвинулась с места, прикрыв глаза. Крошечный, как на ладони, город зажегся пересветом маленьких огоньков. Где-то там, внизу, кипела ночная жизнь. Там грабили и убивали, любили, ценили каждый миг жизни, проклинали судьбу и Бога, умирали, а потом находили силы жить дальше. Наверное, и я когда-нибудь их найду.
В полной тишине раздалась навязчивая трель дверного звонка. Я глянула на время. Только половина седьмого. Признаться, не хотелось открывать. Так же, как и идти куда-то. Но я знала, что нужно это сделать. Выйти из дома и оставить свои страхи в этой темной гостиной.
В коридоре пришлось включить свет, который показался слишком ярким для этого времени суток, я открыла дверь. На пороге замерла такая же яркая, как лампочка или солнечный свет, Луиза. При виде ее улыбки всегда хотелось улыбнуться в ответ. Иногда я даже думала, что из Лу мама вышла бы куда лучше, чем из меня. Но раз за разом я прогоняла эти мысли, понимая, что она моя единственная поддержка. Даже в таких безумных идеях, как сегодняшняя. Кто бы еще согласился пойти в клуб с беременной подругой?
– Ты умеешь удивлять, – саркастично проговорила девушка, заключая меня в объятия, а затем, немного присев, погладила мой живот. – Привет, мой любимый и славный малыш, скучал по мне? Надеюсь, ты не слишком издеваешься над мамой, да? – Обычно в такие моменты голос Луизы становился на пару тонов выше, даже ударяя по слуху, но почему-то это не раздражало. Я смутилась, чувствуя, как щеки немного загорелись.
– Это самый спокойный ребенок из всех существующих, – усмехнулась я.
– До поры до времени, – ответила Лу, выпрямляясь и возвращая в голос привычные уверенные нотки. – Почему ты до сих пор не готова?
– Я пойду так.
– Нет уж, – хмыкнула она, по-хозяйски войдя в квартиру. – Ты никуда не выбиралась очень давно, нельзя выходить в свет в той одежде, в которой спишь.
– Лу, не все должны блистать, излучая женскую энергию во все стороны.
– Не все, – согласилась она. – Но сегодня особенный день, а значит, мы наденем на тебя новые джинсы и толстовку на три размера больше. – Я коротко улыбнулась в ответ, радуясь, что Луиза не попыталась нарядить меня в ненавистные для меня платья и юбки.
Девушка легко подтолкнула меня в глубь комнаты, закрыла дверь на два замка – эта привычка появилась после того, как в ее квартиру залезли, и теперь только так Луиза могла чувствовать себя в относительной безопасности, если охраны не оказывалось рядом.
Мне было жаль, что ей пришлось пережить столько дерьма. Хотя не только Лу. Всех нас. Детей без детства, с жизнью, облаченной в страхи, кошмары и кровь, как в конфетную обертку. И здесь даже не знаешь, что лучше – жить без родителей совсем или с такими, какие были у Луизы или Аарона.
Мы сели на скрипучем диване в гостиной, Лу включила напольный светильник в углу. Иногда мне казалось, что она знала эту квартиру лучше меня. И тогда ревность все же колола где-то под ребрами, а потом я замечала то, как она улыбалась сообщению от Аарона, как смотрела на него и летела на встречи с ним, и укол ревности сменялся грустью. Мне бы тоже хотелось любить кого-то так сильно и, зачем скрывать, чтобы меня так любили. Но я не могла предать Генри и все, что нас с ним связывало. Я свыклась с мыслью, что останусь навечно с его призраком за спиной.
Луиза все же заставила меня надеть джинсы и толстовку, которые привезла с собой. Серая оверсайз кофта почти прятала мое положение, хотя я никогда и не стремилась его скрывать. Девушка рассказывала последние новости, не обошла стороной и Хорхе, в лице которого, кажется, обрела второго брата. После потери младшей сестры Марии она была сама не своя, вздрагивала от каждого шороха, много плакала и все чаще оставалась в комнате с видом на обрыв в доме Аарона. Не знаю, как она смогла пережить это. Они с сестрой не ладили, но Лу всегда относилась к семье с теплом. И мне хотелось думать, что моя единственная подруга не рыдала по ночам от боли, как я.
До клуба мы добирались почти в полной тишине, словно уже обсудили все темы в мире. Хотя, наверное, на самом деле, просто пытались делать вид, что мы не из разных миров. Я так и не смогла понять, зачем она возилась со мной. Луизе буквально принадлежал целый криминальный мир, я же была лишь его отголоском, песчинкой в огромной череде незаконных схем.
Я прикрыла глаза, давя привычную тошноту. Лу аккуратно вела машину, лавируя по узким улочкам, которые уже успели украсить желтые листья и небольшие лужи после недавнего дождя. Конец осени, как никогда раньше, вызывал апатию и желание запереться в доме. Уже очень долго я жила в ожидании чего-то. Чуда, горя, потери, счастья… самой жизни. И, наверное, пора было перестать ждать.
Луиза остановила машину, я открыла глаза, замечая место, в котором меньше всего хотела оказаться.
– Только не говори, что ты привезла меня в клуб Аарона и… – я запнулась, – Хорхе.
– Конечно я привезла тебя в их клуб, – фыркнула Луиза. – А куда я могла бы еще привести беременную девушку?
– О боже, – простонала я, съезжая вниз по сиденью. – Ты хочешь довести меня до греха. Или отчаяния.
– Это лишь мера безопасности, – пожала плечами она. – Теперь соберись, и идем. Не знаю, что вы не поделили с Хорхе, но сегодня он не испортит нам вечер. – Луиза вперила в меня тяжелый взгляд, затем вышла и, обогнув машину, открыла дверь с моей стороны: – Вылезай или я попрошу кого-нибудь тебя вытащить.
– Ты садистка, ты знаешь это?
– Конечно знаю. И откровенно этим пользуюсь. – Она обворожительно улыбнулась, как делала каждый раз, когда хотела казаться милой. Но вместо этого напоминала удава с ушками зайчика.
Внутри клуба по ушам громко долбила музыка, мелькал свет. Народу было не так уж и много – вечер вторника, закрытый клуб для «избранных», не особо приятные компании и их активные переговоры о «бизнесе». Не знаю, почему Аарон и Хорхе пустили эту дрянь в свой драгоценный клуб, если первый так сильно переживал из-за справедливости и закона, а второй… не знаю, что второй. Хорхе казался мне странным и непонятным, чем-то даже пугал. И находиться в его клубе тоже было не по себе. Но мы все равно танцевали, даже не думая продвигаться к бару или обращать внимание на вызывающие взгляды со стороны. Время от времени усаживались за столик в VIP-зоне, выпивая по безалкогольному коктейлю и расслабляясь на диванах, а затем снова шли танцевать. И, боже, я никогда бы не подумала, что в моем положении это вообще реально. Хотя до плавности Лу мне было далековато.
Танцпол постепенно заполняли люди, которых с каждой минутой становилось больше. Видимо, и в ночь со вторника на среду находились любители забыться. И, конечно, Лу привлекала внимание. Я знала, что она не любила клубы, изредка могла посещать по работе или, вот как сейчас, двигаться в такт музыке, но никогда не рвалась сюда намеренно. Как, впрочем, и я. Эта поездка скорее вызов самой себе. Я взяла себя на слабо, заставив хотя бы на один вечер забыться в ощущении реальной жизни.
Но батарейки, на которых держалась моя жизненная энергия, сели в ноль, поэтому мы вернулись за столик. Луиза тянула апельсиновый сок через трубочку, а я развалилась на диване, пытаясь отдышаться. Мне даже стало казаться, что этот вечер не такая уж и большая ошибка, но это ощущение длилось только до тех пор, пока рядом не замерло несколько фигур.
Лу нацепила на лицо маску высокомерия и отвращения ко всему происходящему. Обычно это срабатывало. Но сегодня, видимо, день, когда все шло наперекосяк.
Один парень нагло уселся рядом с Луизой, придвинув ее к стене. Второй опустился на диванчик рядом со мной. Так и хотелось рассмеяться им в лицо.
Черт, я ведь беременна!
– Это все, конечно, хорошо, но не мешайте дамам отдыхать, – перекрикивая музыку, произнесла Луиза. Парень усмехнулся, что-то сказав ей в ответ, и придвинулся ближе. Она нахмурилась и потянулась за сумочкой, в которой с некоторых пор носила пистолет.
Я повернулась к тому, что сидел рядом со мной. Он улыбнулся. Стало понятно, что ничего хорошего эта улыбка мне не принесет.
– Думаю, твой вечер будет намного интереснее со мной. – Его ладонь, вызывающая лишь отвращение, скользнула на мое колено, вторая рука легла на плечи. Я даже стала гадать, как сильно он удивится, когда увидит живот. Хотя с другой стороны, чертовски боялась этого. Кто знает, что у таких ублюдков, как эти, могло быть в голове.
– Мне интересно в компании моей подруги, – ответила я, сбросив его руки с себя. Именно из-за таких ситуаций я и не любила клубную и ночную жизнь. Ночь прекрасна в своем очаровании и таинстве и отвратна в преступлениях и монстрах, скрывающихся в тени. – Забери своего приятеля и скройся из поля нашего зрения.
– А я думал, в вашей компашке она все решает. – Он ткнул пальцем в Лу и снова сократил расстояние между нами. Еле ощутимый страх заклокотал где-то внутри, заставляя забыть о том, где и на чьей территории мы находились. Я уже подумывала воткнуть в него вилку. А потом прямо за спиной придурка появилась большая тень.
Черт возьми, я уже говорила, что в Хорхе было что-то страшное, отпугивающее и опасное, и сейчас это отчетливо виделось в серьезном взгляде, взъерошенных волосах, нахмуренных бровях и в том, как он стоял. В своем темно-сером костюме в полоску, с часами на цепочке, которая свисала из кармана, и переброшенном через шею галстуке он выглядел до ужаса уставшим, а все вокруг до жути его раздражающим. И под «все вокруг» я имела в виду и себя тоже.