Он выглядел перепуганным до смерти.
— Думаю, все не так страшно, — успокоила Элис и его, и дочь.
Она обследовала коленку Ханны.
— Всего лишь царапинка. Даже крови нет. Смотри, я сейчас поцелую это место, и все сразу пройдет, — утешила она ее.
Клинт выдохнул с облегчением.
— Слава Богу.
На короткий миг их взгляды встретились. В его глазах было облегчение, но Элис прочла в них боль — глубоко-глубоко.
Опять раздался звонок. За дверью стояла Дженни Росс, антиквар.
Глава 3
— Дженни! Вот так сюрприз. Заходи.
Клинт с интересом рассматривал крупную блондинку. Лет на десять старше Элис, но очень ухоженная. Успех написан на лбу. Во дворе вдруг залаяла собака.
— Когда ты успела завести собаку?
— Это пес моего жильца. Знакомьтесь, Клинт Стронг, Дженни Росс.
— Очень приятно. Я торгую антиквариатом.
Клинт вспомнил, как Милли рассказывала, что Элис продала часть своей старинной дорогой мебели, потому что ей нужны были деньги.
Элис смотрела на гостью, чуть наморщив лоб.
— Что-то срочное? Иначе бы ты не явилась вечером в пятницу.
— И очень важное. Мне надо с тобой поговорить.
— Будешь кофе? У нас остался с обеда. А могу сварить свежий.
— Не суетись. Выпью, какой есть.
— А вы, Клинт? — спросила Элис.
— Нет, спасибо. — Он не собирается с ними сидеть и слушать то, что его не касается. Сейчас пойдет и уложит вещи. А когда Дженни уедет, он объяснит Элис, что не может остаться.
Элис пошла за кофе, а Дженни обратилась к Клинту.
— Не уходите. Может быть, мне потребуется ваша помощь.
— Моя? В чем?
— Убедить Элис продать остаток гарнитура. Она уже продала большой диван, а сейчас хочет продать кресла. Но я сомневаюсь, что она расстанется с маленьким двухместным диванчиком.
— Но это ей самой решать. Меня это не касается. Вы торгуете антиквариатом. Вы и должны ее убедить.
— Убедить в чем? — спросила Элис, выходя из кухни.
— Пожалуй, я расскажу Клинту о Рози Мерфи, — заявила Дженни, увильнув от ответа. — Это прабабушка Элис. Этот дом она построила со своим мужем Майклом примерно лет сто назад. Пойдемте, я вам покажу ее портрет.
Клинту вовсе не хотелось ничего смотреть. У него было только одно желание: как можно скорее убраться из этого дома. Но он почувствовал взгляд Элис. Она смотрела на него с такой гордостью и с такой глубокой грустью. Похоже, для нее крайне важно, чтобы он увидел портрет ее прабабки. Он нехотя поплелся в гостиную.
— Вот она! Красавица, правда? — Дженни показала на портрет над камином.
Несомненное фамильное сходство. Такие же зеленые глаза, как у Элис, и волосы — то же самое сияющее красное золото.
— Действительно, очень красивая.
Его взгляд задержался на тяжелом золотом колье вокруг ее шеи. Большой овальный бриллиант в окружении изумрудов под цвет ее глаз завораживал настолько, что он даже присвистнул от восхищения.
— Ничего себе!
Дженни кивнула:
— Сегодня это было бы целое состояние. Жаль только, никто не знает, что с ним стало. Но лучше это вам расскажет Элис.
— Вряд ли Клинту это интересно.
Он не хотел показаться невежливым, так что просто пожал плечами.
— Когда Роза и Майкл приехали сюда из Ирландии, они привезли с собой две вещи. Вон тот маленький двухместный диванчик в гостиной и старинное колье, которое на портрете. — Лицо Элис смягчилось. Похоже, ее очень трогала эта история. — Никто не знает, откуда взялось это колье. Но в нашей семье оно уже много поколений. Рассказывали, что Рози получила его от своей матери и хотела передать своей старшей дочери. Если б эта традиция продолжилась, сегодня колье принадлежало бы мне. К сожалению, через несколько лет после того, как был написан портрет, Майкл умер, а чуть позже колье пропало.
— Что с ним случилось? — спросил Клинт.
— Может быть, она его продала, чтобы сохранить дом и землю, — предположила Дженни и многозначительно посмотрела на Элис, что от Клинта не укрылось.
У нее финансовые проблемы. Для нее это ужасно, но его, опять же, не касается.
— Ну, не буду мешать вам заниматься делами, — произнес он и повернулся к лестнице.
Но не успел еще ни шагу сделать, как Дженни сказала:
— Наконец-то я нашла покупателя на кресла. Он готов дать хорошие деньги. Всего лишь одна маленькая загвоздка. Он возьмет кресла, только если ты продашь ему их вместе с двухместным диванчиком. Я знаю, как ты к нему привязана. Но может, у тебя никогда больше не будет такой возможности.
— Дай мне пару дней подумать. Я тебе позвоню.
После ухода Дженни Элис выглядела озабоченной и усталой. Она глубоко вздохнула, и Клинту вдруг захотелось обнять ее. Но он не имел на это права. Он подавил свой порыв и произнес:
— Знает, как вести дела.
— Так может показаться на первый взгляд. Но на самом деле она лишь хочет мне помочь. — Между бровями Элис опять легла озабоченная складочка.
Ее проблемы его не касаются. Но он должен знать, как она себя чувствует.
— Я могу оставить вас одну?
— Это ведь всего лишь мебель. — Она устало улыбнулась. — Все будет хорошо.
Но на ее лице было написано отчаяние, а поникшие плечи говорили сами за себя.
Клинт забыл свое решение не вмешиваться, и мягко положил руку ей на плечо. Она слишком хрупкая для своей ноши.
— Пойдемте. Вы сядете на диван и расслабитесь, а я помою посуду.
Только сейчас он заметил в кухне Ханну. Девчушка стояла на стуле перед раковиной. Волосы, передник, одежда — все было мокрым насквозь.
— Смотри, мама! Я сама все сделала и только совсем чуть-чуть водяная.
— Чуть-чуть водяная? — Уголки рта Элис дрогнули, и она расхохоталась. Ханна тоже захихикала, и даже Клинт не смог сдержать улыбки.
Кукушка скрипнула и прокуковала десять раз. Уходить слишком поздно. Завтра он поищет себе другую комнату.
Клинт знал, что это сон.
Он стоит перед своим домом и смотрит вверх, на окно спальни. Там Линн; она укачивает их маленькую дочку. Его сердце переполнено любовью и нежностью к ним обеим.
— Айрин соскучилась по своему папочке. Поднимайся! — весело кричит ему Линн.
Клинт спешит к ним. Он смеется и нажимает дверную ручку. Но дверь заперта. И вдруг он чувствует запах дыма.
— Помоги нам! — в панике кричит Линн.
— Где вы? Я ничего не вижу.
Изо всех сил он колотит по дверному стеклу, пока не начинают болеть руки. Но стекло не бьется.
— Скорее! Скорее! Торопись! — смертельный страх в ее голосе рвет ему сердце.
— Держитесь! Еще чуть-чуть! Я спасу вас!
Наконец дверь поддалась. Он мчится вверх по лестнице; сплошной дым и пламя. Он перепрыгивает через две ступени, но не продвигается ни на шаг. Чем быстрее он движется, тем дальше от него дочь и жена. Беспомощные крики Линн звучат в его ушах, потом они делаются все тише, тише и наконец замирают.
— Нет! — Клинт подскочил на кровати.
Сердце бешено колотилось. Он включил свет, и ему потребовалось время, чтобы сообразить, где он. Это не Сиэтл. Это комната в доме Элис…
Четыре года назад у него тоже был дом, полный любви. Его жена, его маленькая дочка и он — счастливая семья.
Если бы он тогда не забыл вовремя купить подгузники, то не ушел бы из дома, сумел бы потушить огонь и спасти их. Почему они умерли, а он остался жить?
Нужно встать, иначе он спятит. Он влез в джинсы и пошел на ощупь вниз по темной лестнице. За распахнутым окном Луна окутывала двор серебряным светом.
— Что вы здесь делаете? — Элис неслышно приблизилась босиком.
Он вздрогнул и обернулся.
— Я вас разбудил?
— Нет. Иногда мне не спится.
Он собрался уйти, но она продолжила:
— Как правило, со сном у меня нет проблем. Но сегодня я слишком перенервничала. Я как раз собиралась выпить горячего молока. Я приготовлю и для вас чашечку.
Он не хотел ни горячего молока, ни ее общества. Но и вернуться в свою комнату тоже не мог.
— Почему бы нет? Когда я был маленьким, мама тоже иногда делала мне на ночь теплое молоко.
Элис помешивала молоко длинной деревянной ложкой.
Он смотрел на нее и понемногу успокаивался. Жуткие воспоминания ненадолго отпустили его. Может, они дольше не вернутся, если поболтать с Элис?
— Вы всегда жили в этом доме?
— Нет, мы с мамой жили в Индианаполисе, пока мне не исполнилось двенадцать. Тогда я даже не подозревала, что здесь есть родственники.
Клинт почти не следил за ее рассказом. Просто слушал ее голос.
— Потом мама погибла в автокатастрофе. У нас практически не было друзей, потому что мы все время переезжали. Это было ужасное время. Я чувствовала себя до отчаяния одинокой.
Клинт молча кивнул. Он знал, что такое одиночество. И боль. Днем он мог прогнать свои воспоминания. Но ночью они порой брали верх. Он подавил озноб и попытался сосредоточиться на словах Элис.
— …а потом я узнала о тете Фионе. Она жила в этом доме, и я переехала к ней.
— Сочувствую вам по поводу вашей матери, — хрипло произнес он.
— Спасибо. Но это было очень давно, в другой жизни. Когда я оглядываюсь назад, понимаю, что переезд к тетушке был лучшим, что могло со мной произойти. — Мягкая улыбка легла на лицо Элис. — Она никогда не была замужем. Для пятидесятипятилетней женщины определенно непростая задача поладить с девочкой-подростком. Но она никогда этого не показывала. Она всегда относилась ко мне, как к дочери. Мы прожили вместе десять чудесных лет. — Она вздохнула. — Мне очень ее недостает.
Клинт оцепенел, увидев, как влажно заблестели ее глаза. Не хватало еще, чтобы она расплакалась — что ему тогда делать? Он попытался продолжить разговор:
— От чего она умерла?
— Рак. Она умерла незадолго до рождения Ханны. Все ее сбережения ушли на врачей. Она завещала мне этот дом. Тогда он не был заложен. Но для операции Ханны мне пришлось брать ссуду. Под залог дома, естественно.
— Операция ведь прошла успешно?