Мы с Ноллой Верин откладывали обсуждение этого случая. Не нужно хорошо знать историю, ведь всем и так известно, что все владеющие магией люди были изгнаны из ледяных лесов Ишелласы десятки лет назад. Чародеи пересекли Застывшую реку при помощи колдовства, после чего попытались осесть в Силь Шеллоу, но моя бабушка не позволила им этого сделать. Они отправились искать пристанища в Эмберфолле, и нашли его, но слишком поздно: после того, как короля кто-то обвел вокруг пальца, все чародеи были убиты.
За исключением, судя по всему, одной колдуньи.
– Конечно, помню, – отвечаю я. – Она последняя из своего рода.
Моя сестра качает головой.
– Вероятно, кто-то еще выжил. Матушка сообщила мне это вчера вечером, когда мы готовились к отъезду.
Безусловно, матушка сообщила только ей, а не мне, потому что Нолла Верин – наследница престола.
Я не завидую ей. Моя сестра станет великой королевой.
Я сглатываю ком в горле.
– Кто-то еще выжил?
– Да. И она ищет его.
– Зачем?
– Потому что он не просто человек с магией в крови, – Нолла Верин протыкает ткань иглой, и красная нить тянется по белому шелку, словно кровоточащий порез. – Этот колдун – истинный наследник трона Эмберфолла.
Я охаю.
– Это правда?
– Да, – глаза Ноллы Верин сверкают, ведь она просто обожает интересные сплетни. – Но принц понятия не имеет, кто это.
Ну и скандал! Магии в Эмберфолле не рады ровно настолько, насколько ей не рады в Силь Шеллоу. Интересно, знает ли об этом народ Рэна. Как они отреагируют на подобную новость?
Я представляю, что моя дальнейшая жизнь будет проходить именно так. Я буду собирать крупицы информации о враждующих королевствах, подобно тому, как собака выискивает обрезки рядом с мясником, занятым разделкой мяса.
Я снова сглатываю.
– А матушке известно, кто этот наследник?
– Нет. До того, как колдунья исчезла, она сказала, что лишь одному человеку известно, кто это.
– Кому же?
– Начальнику королевской стражи, – Нолла Верин завязывает узелок и откусывает нить зубами. – Юноше по имени Грей.
К вечеру мы оказываемся в нескольких километрах от последнего городка, и матушка приказывает страже остановиться и разбить лагерь. Если бы мы путешествовали по Силь Шеллоу, для нашего удобства были бы воздвигнуты огромные шатры, но здесь, в Эмберфолле, мы не должны привлекать к себе внимание.
Мы с Ноллой Верин ютимся в узеньком шатре. Сорра и Пэрриш – мои стражники – расстелили одеяла на земле таким образом, чтобы они образовали гнездо из покрывал и подушек. Мы с детства не спали так близко друг к другу, и я рада подобной возможности.
Моя сестра уже раскинулась среди подушек и озорно прищурилась.
– Эти одеяла очень мягкие. Уверена, что не хочешь пустить под них Пэрриша?
Мои щеки горят огнем. Одно дело шутить про такие вещи в карете один на один, и совсем другое, когда юноша, о котором идет речь, стоит по другую сторону опущенной тканевой занавески. После объявления наследницей Нолла Верин стала дерзкой, а я лишись уверенности в себе.
– Молчи, – шепчу я ей.
Улыбка сестры становится шире.
– Я всего лишь спросила. Вдруг ты захочешь скрасить свой вечер.
Я кошусь на тень Пэрриша, который стоит по ту сторону занавески, после чего пододвигаюсь ближе к сестре.
– Мне кажется, ему по нраву Сорра.
Брови Ноллы Верин приподнимаются в удивлении.
– Неужели?
Я поудобнее устраиваюсь среди одеял и стараюсь придать голосу скучающий тон, потому что мне не хочется, чтобы сестра доставала моих стражников.
– У меня давно появились такие подозрения.
На самом деле это не просто подозрения. Год назад во время празднования наступления середины зимы я обнаружила Пэрриша и Сорру в тени деревьев за нашим дворцом. Они в спешке отскочили друг от друга. В их блестящих глазах отражались звёзды, а бледные щеки Сорры украшал румянец.
– Не хотела вам помешать, – сказала я им, после чего развернулась и бегом бросилась обратно на бал еще до того, как мое лицо успело покраснеть.
Ни один юноша не смотрел на меня так, как Пэрриш смотрел на Сорру. Я думала об увиденном поцелуе намного дольше, чем готова была признать.
Сорра всегда держится сдержанно и отстраненно. Она стойкая и решительная, как и другие стражники. Ее длинные каштановые волосы заплетены в косу, спрятанную под доспехами. Она не носит украшений на своем стройном теле, не подкрашивает углем глаза, а щеки – румянами, но все и без этого видят мягкую красоту ее лица. Пэрриш тоже обладает стройной фигурой. Он не такой мускулистый, как большинство мужчин в страже, но обладает быстрой реакцией и отменными боевыми навыками. Многие считают его молчаливым, но на самом деле он просто осторожен в словах. Когда я остаюсь наедине со своими стражниками, Пэрриш часто шутит. А у Сорры он может вызвать улыбку одним лишь мимолетным взглядом.
Моя сестра внимательно смотрит на меня. Ее голос, наконец, становится тихим, едва слышным.
– Лия Мара, тебе нравится Пэрриш?
– Что? Нет! Конечно, нет.
Взгляд Ноллы Верин впивается в мое лицо.
– А Сорра?
– Нет, – наконец я в силах поднять на сестру глаза. – Мне нравится…
Мой голос прерывается, и я вздыхаю.
– Кто? – она хихикает и пододвигается ближе. – Ох, ты теперь просто обязана сказать мне.
– Мне нравится идея того, что я могу нравиться мужчине, – отвечаю я, чувствуя, как мой румянец становится ярче. – Мне нравится идея существования спутника жизни.
– Оу, – Нолла Верин перекатывается на спину с явным разочарованием. – Ты принцесса, Лия Мара. Ты нравишься всем.
А вот это – точно неправда. Никто из мужчин при дворе не ищет женщину, которая лучше бы обсудила экстенсивный путь развития экономики или древнюю мифологию, чем продемонстрировала бы свои таланты на поле боя или в бальном зале.
– Я не хочу нравиться мужчине из-за того, что я дочь Карис Люран. Я не желаю внимания от человека, который считает, что я помогу ему достичь выгодного положения при дворе.
– Ну, в нашем роду женщины ценятся только за это.
Голос сестры звучит по-деловому, и ее нисколько не расстраивает данный факт. Возможно, она даже не шутила, когда говорила, что готова разделить ложе с принцем. Или когда просила меня первой попробовать переспать с мужчиной, чтобы я могла потом ей это описать. Наверное, моя сестра рассматривает все это как очередную королевскую обязанность, как нечто такое, чему можно научиться и отточить до совершенства.
Я падаю на покрывала рядом с Ноллой Верин, глядя на темнеющие тканевые стены шатра.
– Именно поэтому мне больше нравятся юноши из книг.
– О, я абсолютно уверена, что сухие страницы со словами греют тебя по ночам своим теплом.
– Ты такая вульгарная, – хихикаю я и поворачиваю голову, чтобы взглянуть на сестру.
Нолла Верин показывает неприличный жест и улыбается. Я хлопаю ее по руке, и сестра заливается смехом.
Я знаю, что она станет выдающейся королевой, но мне хочется запомнить свою сестру именно такой: улыбающейся лишь для меня и без жестокой решимости во взгляде.
По лагерю разносится крик, за которым следуют громкие голоса и истошный девичий вопль. Я слышу голос мужчины, который говорит на общем наречии Эмберфолла. Его акцент более выражен, чем акцент нашего учителя, поэтому мне требуется чуть больше времени, чтобы разобрать его слова.
– Умоляю, – говорит он, – мы не причиним вам вреда. Позвольте нам пройти с миром.
Нолла Верин уже выбралась из нашего шатра, и я стараюсь от нее не отставать.
Наша стража развела костер, над которым на вертеле было подвешено несколько зайцев. Тем не менее, никому нет дела до еды. Тик и Дил направляют арбалеты на мужчину средних лет, который, сгорбившись, стоит на коленях, прикрывая своим телом маленькую девочку. Большая часть его лица скрыта густой бородой. Несколько коричневых шкурок зверей лежат на земле рядом с ним.
Моя матушка стоит в свете костра. Ее высокая стройная фигура и прямые рыжие волосы до плеч приковывают к себе взгляды.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она.
– Я зверолов, – отвечает мужчина. – Я увидел ваш костер и подумал…
Охнув, мужчина умолкает, когда Дил подступает ближе, чтобы ткнуть арбалетной стрелой зверолова в спину. Если Дил нажмет на спусковой крючок из такого положения, то оружие проткнет стрелой и мужчину, и девочку.
– Я-я-я безоружен, – запинаясь, говорит зверолов.
– У тебя на поясе висит нож, – говорит матушка. Нож виден всем, а она терпеть не может глупцов.
Рука мужчины дергается, словно он пытается схватиться за нож, но Тик, стоящий перед звероловом, едва заметно приподнимает свой арбалет. Ладонь мужчины поднимается вверх в попытке доказать, что он не собирается нападать.
– Этот нож тупой! – восклицает он, и девочка под ним всхлипывает. – Он нужен лишь для того, чтобы снимать шкуры. Возьмите его. Забирайте все, что у меня есть.
Сердце громко колотится у меня в груди. Мы проезжали через руины городов, через разрушения, устроенные нашими солдатами. Людей здесь немного, но в то же время мы пытаемся добраться до Замка Железной розы незамеченными. Если мы отпустим этого мужчину, то молва о нас разлетится быстро, и на нас смогут напасть еще до того, как мы прибудем на место назначения. Как говорила моя сестра, мы все-таки на вражеской территории.
«На вражеской из-за наших собственных действий», – тихо замечает мой внутренний голос.
Если мне не хотелось видеть результаты наших нападений на Эмберфолл, то я была абсолютно уверена, что не хочу быть свидетельницей убийства.
Стоящая рядом со мной Нолла Верин ни о чем не беспокоится. Она выглядит так, словно ей любопытно. Сестра с нетерпением ждет, как матушка со всем разберется.
К моему удивлению, матушка поворачивается к Нолле Верин.
– Моя дочь решит твою судьбу, зверолов.
Моя сестра вытягивается в струнку. Это не первый раз, когда матушка обращается к одной из нас для того, чтобы мы приняли решение. Однако впервые на кону оказываются жизни людей.