Повисло тяжелое молчание.
— Он же вбил себе в голову, что Миллер конфедерат… — добавил Норман. — Наверное, полагал, что конфедерата, который северян в мирное время стреляет, надолго в каталажку закатают.
— То есть застрелить покойного мистера Хикса было некому? — спросил Деккер.
— Из его собственного пистолета? — с сарказмом спросил Хоуз. — Он входит в дом, на него нападает миссис Уильямс или почтенная миссис де Туар… ну, детей уж точно нет смысла подозревать?.. одна из этих женщин отнимает его дерринджер, приставляет к жилету и стреляет… вы так себе это представляете? Если бы вы видели этих женщин, вы бы поняли всю смехотворность такого предположения. Миниатюрная миссис Уильямс смогла бы справиться с молодым мужчиной? Абсурд! И уж тем более не справилась бы старушка не самого крепкого здоровья.
Я помалкивал. Дерринджер отобрал у Хикса я, еще в январе — и подарил его миссис Уильямс. А уж у нее достало бы решительности разрядить пистолет в этого слизняка, если бы он снова решил к ней приставать.
— Через окно? — предположил Деккер.
— Да не было никого около окон, могу на библии поклясться, — ответил Хоуз. — И потом, выстрел был произведен вплотную к одежде покойного. Ткань прогорела…
— Мой брат не мог так поступить, — угрюмо молвил Икабод Хикс.
— Ваш брат… ваш брат за эти полгода еще и не так поступал! — горячо отозвался Норман. — Людей под пули команчей отправил, хотя говорили ему: «Подожди, военные подойдут, с военными пусть едут»… А сам симулировал в тылу, — Норман грязно выругался. А я-то полагал, что он и слов таких не знает. — Телеграфистов-чокто поувольнял. Чем ребята были плохи? Только тем, что индейцы? Что там сейчас творится на линии Форт-Гибсон — Файетвиль… это только нецензурными словами описать можно. Набрал персонал… — Норман снова произнес ругательство. — Делом не занимаются, зато сплошь в каких-то спекуляциях… саквояжники, одно слово. С местными собачатся, да так, что даже юнионисты их не поддерживают. Вот чувствую — линчуют кого-нибудь из них еще до наступления зимы, и поделом. Работать невозможно.
— То есть вам не нравится линия, которой придерживался покойный мистер Хикс? — спросил Деккер.
— Решительно не нравится! — отрезал Норман. — Я не могу в таких условиях нести ответственность за качество работы.
— Тогда я вынужден вас уволить, — сказал Деккер.
— Вот и прекрасно, — выдохнул Норман. — Кому сдать дела?
— Ему! — Деккер показал пальцем на Хикса.
Норман бросил на Хикса неприязненный взгляд и кивнул.
— И я тоже увольняюсь, — подал голос Джейк. — Я уж привык под рукой мистера Ирвинга работать, а с этими вашими новыми все равно не сработаюсь.
— Хорошо, — согласился Деккер.
Снова повисло тяжелое молчание.
— Ну что ж, — наконец сказал Деккер. — Я уяснил ваше мнение относительно этого печального происшествия. Мистер Хикс, я полагаю, вам не следует обвинять мистера Миллера в смерти вашего брата. Майор Хоуз, господа, разрешите пока с вами попрощаться, — он встал и кивком пригласил Икабода Хикса следовать за собой.
Мы остались сидеть.
— Черт, — после долгой паузы, когда неприятные посетители покинули здание, промолвил майор. — Какую-то минуту у меня была надежда, что Деккер предпочтет уволить Хикса с прихлебателями, а вас оставить, лейтенант. Увы.
— Да нет, — отозвался Норман. — Деккер не такого высокого полета птица, чтобы Хиксов увольнять. Так что сочувствую вам, майор. Дадите мне рекомендации? А то боюсь, хороших рекомендаций мне от «Вестерн Континентал» не дождаться.
Глава 8
Вопреки ожиданиям, Деккер написал Норману и Джейку хорошие рекомендации, упомянув профессионализм, добросовестность, ответственность и честность, «которые, впрочем, при некоторых обстоятельствах могут оказаться чрезмерными». Немного позже Фицджеральд направил Деккеру письмо, в котором просил расшифровать это замечание приватным образом, и получил ответ, что как к служащим у Деккера претензий к Ирвингу и Шерману нет, но их неспособность понять кадровую политику компании начала мешать нормальной работе подразделения. Однако если не считать этого печального нюанса, «Вестерн Континентал» считает их хорошими работниками и с чистой совестью может порекомендовать любому солидному предпринимателю. Фицджеральда это объяснение вполне устроило, он и сам к тому времени понял, что к карьерным интригам Норман относится с отвращением.
Но все это случится позже, а сразу после разговора с Деккером Норман и Джейк отправились в Форт-Гибсон сдавать дела Икабоду Хиксу и его команде. Пока их не было, Бивер провел испытания своей велодрезины — и всему городу понравилось, хотя, на мой взгляд, особого толка в ней не было. Тем не менее в городе появился новый аттракцион: любой желающий мог заплатить и проехать на велодрезине, гордо крутя педали, по Первой улице в промежутке между рейсами конки. Вагончик конки у нас пока был один, и добавочное транспортное средство на рельсах ему не мешало. Вырученные за аттракцион деньги Бивер и конка делили пополам.
Вдруг возникший в городе мистер Квинта (проездом не иначе как «из Рио-де-Жанейро в Жмеринку») сделал на велодрезину охотничью стойку. Квинта за последние месяцы уже перерос уровень Джонса и Шиллера и достиг, похоже, уровня Фицджеральда (я подозреваю, что до войны Квинта как раз на этом уровне и работал). Костюм у Квинты теперь был более приличный, и хотя я не могу с чистой совестью сказать, что наш агент по продажам раздобрел на вольных хлебах, потому что он остался худощавым, все же доходягой Квинта уже не выглядел.
Квинта покатался на велодрезине, забрел к Джонсу и Шиллеру, пообщался с Бивером и в конце концов добрался до меня.
— Хорошая эта ваша штука — велодрезина, — начал он издалека.
— Не моя, — лаконично поправил я. — Бивера.
— Угу, — кивнул Квинта. — А колючая проволока — Джонса.
— Мы вообще-то машинку вдвоем делали, — напомнил я.
С колючей проволокой у нас очень хорошо получилось: она пользовалась спросом, и кое-кто был не против купить и «обколючивающую» машинку. И Фицджеральд тоже заинтересовался и проволокой, и машинкой, и я ему еще написал, что мы с Джонсом задумали сделать станок для производства сетки (той, что в наше время называется рабица, только вот никто ее так здесь не называл, да и вообще ее пока и не изобрели как следует).
— Хорошая, полезная вещь — эта ваша колючка… — начал Квинта.
— Угу, — кивнул я.
— И дрезина — вещь с большим потенциалом, — продолжил Квинта. — А этот ваш велосипед — ну баловство же! Это как по проволоке ходить — для забавы сойдет, но практически…
— Практически — редко кому понадобится такая дрезина. Для коротких расстояний она, может, и пойдет, но даже на Среднем Западе расстояние между станциями приличное, а уж дальше на запад… лучше иметь что-нибудь более скоростное, — сказал я. — А велосипеды можно продавать миллионами.
— Кому ж их миллионами продавать, — скептически возразил Квинта.
— Да кому угодно. Горожанам и сельским жителям. Велосипед по цене сравним с лошадью, но места занимает куда меньше, экологичен и не требует овса и сена.
— Экологичен? — уточнил Квинта незнакомое слово.
— Не гадит, — пояснил я и продолжил. — С помощью велосипеда вы как бы двигаетесь пешком, силой своих собственных ног, но гораздо быстрее, при этом можете еще нагрузить на багажник груз или посадить дополнительного пассажира, — я быстренько изобразил на листе бумаги багажник, которого пока на моем велосипеде не было, а затем пририсовал на багажнике сидящего человечка. — Ну, на самом деле, перевозить таким образом пассажира будет неудобно, но можно, например, сделать велосипед на двух человек, — я нарисовал тандем, — или слегка реконструировать велосипед, добавив коляску, — я изобразил что-то вроде велорикши. — Богатые люди наверняка смогут себе позволить велосипед для ребенка — меньше размером, чем взрослый, — причем для самых маленьких детей, не умеющих держать равновесие, можно сделать трехколесный велосипед… или педальную машинку, — добавил я.
— Но и для взрослых, у которых проблемы с равновесием, можно сделать трехколесный велосипед, — вставил Квинта.
— Ну, возможно, — согласился я. — Только тут наверняка будет потеря скорости, мощности, да и опрокидываться такие велосипеды буду чаще. Но можно, наверное, — осенило меня, — поставить на такой велосипед дополнительный двигатель, и у нас получится не велосипед, а автомобиль! — и в самом деле, первые автомобили, насколько я помнил из истории техники, очень сильно смахивали на трехколесные велосипеды.
— И вы полагаете, все это можно продавать миллионами? — с сомнением спросил Квинта.
Я пожал плечами:
— Люди нуждаются во все более скоростных транспортных средствах. Паровозы уже сейчас могут развивать скорости, немыслимые всего полвека… да что там, четверть века назад! Паровоз может двигаться со скоростью больше ста километров в час… шестидесяти миль в час, — поправился я. — И безрельсовый транспорт тоже будет подтягиваться к этим цифрам. Правда, для этого нам потребуются хорошие гладкие дороги, двигатели и много резины для колес. А пока нет скоростного безрельсового транспорта, хороших дорог и удобных в эксплуатации двигателей, можно сделать ставку на велосипеды, которым двигатель не нужен, не очень нужна хорошая дорога, хватит гладких утоптанных тропинок, и для которых, фактически? сейчас самым слабым место являются шины… хорошие резиновые шины и колеса, которые для этих шин адаптированы, а не такие, как сейчас мы имеем.
— Мистер Фицджеральд, с которым мы на днях обменивались телеграммами, что-то такое о шинах упоминал, — проговорил Квинта. — Но я не буду ничего говорить, может быть, я его неправильно понял… пусть лучше он сам.
— Что, следует ожидать телеграммы? — спросил я.
— Да нет, он планировал сам сюда приехать, — сообщил Квинта. — Если ничего не поменялось, он уже в пути. Завтра приедет.
Первые электромобили были изобретены немного раньше, чем их «бензиновые» аналоги.