Другая эволюционная ветвь привела к превращению изначально кожаных «веллингтонов» в резиновые сапоги, с которыми нынче и ассоциируется слово «веллингтон», наверное, у половины земного шара. Американский предприниматель уехал во Францию и начал производить удобную непромокаемую обувь.
Что касается джинсов, то хоть они и существовали уже в то время, то воспринимались исключительно как рабочая одежда. Вы же не пойдете в грязной спецовке в гости или театр? Небось выберете штаны поприличнее. Вот и западный человек, если имел возможность завести еще одну пару штанов, предпочитал вне работы не джинсы. Кроме того, даже и как рабочая одежда, джинсы появились у ковбоев не сразу, а примерно в 1870х. До этого это были штаны для шахтеров и золотоискателей. А техасские скотогоны обходились той одежкой, что бог пошлет.
Шляпы производства фирмы Стетсон тоже уже существовали, но пока это были еще немного не те шляпы, которые сейчас называются этим словом и широкого распространения они не имели. Скотогоны носили на головах что придется, и чаще всего это были шляпы-котелки, сами по себе довольно популярные в то время. Котелок, между прочим, был изобретен в Англии специально для верховой езды, это уже потом их переняли все слои общества. Американский писатель Люциус Биб «шляпой, которая покорила Запад» называл именно котелки.
Шериф Додж-сити Бэт Мастерсон. Снято в 1879, шерифу 26 лет. да, в котелке:)
Однако на Западе любили шляпы с широкими полями, поэтому на старинных фотографиях можно увидеть и классические сомбреро не только на несомненных мексиканцах.
Кроме того, ковбои носили и цилиндры, тоже довольно популярный головной убор тех времен, и соломенные матросские шляпы, похожие на канотье.
Однако когда мы тут у нас в Европе говорим «ковбой в стетсоне», часто бывает, что под словом стетсон ты имеем в виду немного другую шляпу.
Еще одной популярной американской шляпой в то время была шляпа Кошута — от имени венгерского политического деятеля Лайоша Кошута. Он был широко известен при жизни, в том числе в Великобритании и Соединенных Штатах, как борец за свободу и проводник демократии в Европе. Бронзовый бюст Кошута можно найти в Капитолии Соединенных Штатов с надписью: «Отец венгерской демократии, венгерский государственный деятель, борец за свободу, 1848–1849 годы».
Кошут в Нью-Йорке. Какая там шляпа у него в руках — не разобрать. Возможно, обычный цилиндр
Газета Сан писала о его пребывании в Нью-Йорке:
Таким образом, непосредственно перед Рождеством 1851 года Нью-Йорк пережил период кошутомании, и это сказалось на праздничных подарках. Каждый новогодний подарок ассоциировался с Кошутом и Венгрией. Рестораны изобиловали венгерским гуляшем, вкусным блюдом из отварной говядины и овощей, сильно приправленным красным перцем; и были галстуки Кошута (огромные ленты из атласа или шелка, обвитые вокруг шеи с концами, свободно выпущенными на перед рубашки), трубки Кошута, зонтики Кошута, ремни и пряжки Кошута, кошельки Кошута, куртки Кошута, тесьма и кисти Кошута в одежде.
Как там насчет зонтиков или кошельков Кошута, Автор не в курсе, но вот шляпа его имени в Штатах задержалась и была довольно популярна. И когда на картинке про Войну Севера и Юга вы видите на военном шляпу — это часто она и есть. Ее любили по обе стороны конфликта, и южане, и северяне.
Джон Мосби рекомендует вам шляпу-кошут;)
Ясное дело, Кошут сам свою шляпу не придумывал, а носил один из вариантов европейской кавалерийской шляпы, известной с мушкетерских времен, а то и раньше. Другое ее название — Slouch hat, но тут Автор затрудняется перевести это на русский язык достаточно точно. Шляпа с напуском, подсказывает гуглопереводчик.
Еще одна военная шляпа времен гражданской войны — шляпа Харди (по имени коменданта Вест-Пойнта Уильяма Дж. Харди.
Кавалерийский сержант в шляпе Харди
Однако военные эту шляпу не очень любили, потому что черный фетр сильно нагревался под лучами солнца, и при первой возможности заменяли ее на кепи или кошут.
Глава 7
На площади оркестр играл попурри из популярных мелодий, а по кругу, изображая парад, ехали велосипеды и веломобили. Первой в процессии катила вполне традиционная повозка, запряженная лошадьми и украшенная цветами и флагами. На высоком помосте, установленном на повозке, стояли два роудраннера-«пони», а вокруг них сидели и стояли девушки, изображающие разных исторических героинь.
— Ну, это надолго, — молвил Дуглас, стоя на балконе и покуривая сигару.
Кроме него, на широком балконе клуба стояли еще несколько завсегдатаев, кое-кто из обслуги, ну и, конечно же, Фокс.
Фокс посматривал на торжество технического прогресса скептически:
— Да они и до Индепенденса не доберутся!
— А Квинта в роудраннеры верит, — молвил Дуглас. — Я пойду пока кофейка попью. Четверть часа у нас еще есть.
Фокс поморщился, но пошел с балкона вслед за журналистом:
— Не хочу я сейчас кофе. А пива тут не подают?
— В этом клубе, друг мой, пиво подают только Дэну Миллеру — ну и еще отдельным личностям, которые добились этого шантажом, — усмехнулся Дуглас, наливая себе кофе из кофейника, стоящего над спиртовкой.
— Вот уж никогда не поверю, чтобы Дэн чего-то добивался вымогательством, — молвил Фокс.
— Нет, он-то как раз не вымогал, — ответил Дуглас. — Его очень уважает местная обслуга и считает русским князем.
— С чего бы? — удивился Фокс.
Дуглас оглянулся, не слышит ли его кто-нибудь, кроме Фокса, и поведал, понизив голос:
— Слуги здесь англичане, раньше прислуживали настоящим аристократам и потому задирают нос: американцы для них недостаточно отесанные.
— А по морде дать? — поинтересовался Фокс.
— Да ну, в этом самый смак, — отмахнулся Дуглас. — Иной раз интереснее цирка спектакли бывают.
Фокс недоверчиво хмыкнул.
— Так вот, здесь очень любят мудрить с сервировкой. Ну, это когда несколько вилок и ложек положат и потом обсмеивают тех, кто десерт неправильной ложкой ест, например. Ну вот и Дэну, когда он первый раз пришел, к бифштексу рыбную вилку положили. А он на вилку посмотрел, удивился, но ничего не сказал, взял вилку в левую руку, ножик в правую — по всем правилам.
— А что, есть какие-то правила, чтобы мясо есть? — простодушно удивился Фокс.
— В Англии — есть, — улыбнулся Дуглас. — А уж когда он здешний кларет сомнительным пойлом обозвал и предпочел пиво, здешний метрдотель так и решил: аристократ!
До Фокса, пожалуй, не очень дошло, почему нельзя мясо рыбными вилками есть, он-то полагал, что мясо и без вилки есть можно, но он хихикнул.
Дуглас прислушался. Звуки, доносящиеся с площади, изменились. Музыка стихла, слышались голоса.
Он оставил чашку и глянул в окно. На повозку к девушкам залез мэр и еще несколько человек, Фицджеральд и Квинта скромно стояли у приставной лесенки и гордо оглядывали велосипедистов, которые сгрудились рядом. Водители роудраннеров выделялись: на них были одинаковые новенькие шлемы, и это привлекало внимание.
Толпа сплотилась и теснилась к повозке, стараясь разобрать приветственные речи. Периодически слышались воодушевленные речами возгласы и аплодисменты.
— Ну что, пошли участвовать?
Они спустились, и тут же, у крыльца клуба сели на заранее снаряженных лошадей. Подъехали ближе к толпе и остановились. С высоты лошадиных спин видно было хорошо, но некоторые слова из речей терялись. Впрочем, слова речей о техническом прогрессе их и не интересовали. Мэр позвал на повозку Фицджеральда, тот высказался в том смысле, что величественные просторы Запада рождают новые идеи, воспользуемся поводом прославить наш прекрасный город и пусть гордое имя штата Миссури прогремит по всему миру как место, где не только прислушиваются к самым последним достижениям науки и техники, но и двигают прогресс дальше! А Фицджеральд, со своей стороны, обещает этому способствовать. Аплодисменты.
Подождав, пока восторг толпы утихнет, Фицджеральд широким жестом указал поверх голов на Фокса:
— Вон там я вижу молодого человека, который несколько лет назад был одним из героических курьеров прославленной западной фирмы «Пони-релай». Поприветствуем его, дамы и господа!
Толпа обернулась к Фоксу, жадно рассматривая его новую куртку, не запылившуюся еще шляпу-кошут и наемную лошадь.
— Молоденький-то какой! — очарованно выдохнула одна из женщин, стоящих поблизости.
Фокс помахал ручкой, приветствуя собравшихся, а очарованной даме даже кивнул, специально задержав на ней взгляд.
— Попросим его сказать несколько слов участникам нашего сегодняшнего пробега, — предложил Фицджеральд.
Толпа поддержала: «Просим, просим!»
— Что говорить-то? — прошептал Фокс, почти не двигая губами.
— На просторах, где вы когда-то ставили рекорды на лошадях, теперь будут ставиться рекорды скорости на машинах, — не размышляя, просуфлировал Дуглас вполголоса. — Для тебя большая честь быть свидетелем нового века освоения Запада.
Фокс повторил с должным энтузиазмом и даже шляпой помахал, сорвав свою долю аплодисментов.
После этого толпу попросили чуть раздаться, велосипеды выстроили в одну линию, участники и организаторы пробега торжественно сверили часы, у кого они были. Фокс тоже сверил свои часы из «падалиума».
С повозки сгрузили один из «пони», и одна из девушек, на которой был костюм с блумерами, собралась на нем ехать. Толпа впала в очередной восторг. Имя отважной гонщицы прошелестело по всей площади: мисс Люси Вильерс, актриса местного театра. Мисс Вильерс помахала шелковым платком и хорошо поставленным голосом сообщила собравшимся, что является представителем женщин Америки, которые, презирая трудности, не боятся пересечь континент и используют достижения техники, чтобы покорить дикие просторы. Аплодисменты, аплодисменты, аплодисменты.
— Они сегодня вообще с места тронутся? — скучая, спросил Фокс.
— Квинта следит за графиком, — отозвался Дуглас.