В день Рождества больной юноша прибыл в свободный штат Пенсильвания, в город Филадельфия. В то время, в середине 19 века, Филадельфия была медицинским центром Соединенных Штатов. Город был известен своими больницами, курортами и передовой медицинской практикой, поэтому никто не удивлялся, что молодой инвалид направлялся именно туда.
И юноша выздоровел, стоило ему ступить на пенсильванскую землю. Чудо?
Вот тут и обнаружилось, что юноша на самом деле молодая женщина по имени Эллен Крафт, а сопровождающий ее негр — ее муж Уильям. Руку пришлось держать на перевязи по той банальной причине, что Эллен, как многие рабы, не умела писать: законы многих южных штатов прямо запрещали учить невольников грамоте.
Отец Эллен был плантатор, мать рабыня-мулатка, так что их ребенок имел по меньшей мере три четверти белой крови. Как говорят, Эллен была очень похожа на законных детей отца, поэтому жена плантатора, не желая постоянно иметь перед глазами напоминание о неверности мужа, подарила одиннадцатилетнюю девочку своей дочери, выходящей замуж, в качестве домашней служанки.
В возрасте двадцати лет Эллен вышла замуж за Уильяма, половина которого принадлежала ее хозяину. Мысль о том, что их в любой момент могут разлучить, а их детей, если они у них будут, могут у них отобрать, была для них невыносима, и они решились на побег.
Уильям был столяром-краснодеревщиком и мог часть заработка откладывать для организации побега. Денег нужно было много, им предстояло большое путешествие через несколько штатов. Путешествовать «больной юный джентльмен» ради пущей безопасности должен был первым классом и останавливаться в лучших гостиницах. Эллен тайком сшила одежду для «юного джентльмена».
Толковой карты Восточного побережья США на 1848 год не нашлось, а на этой подробностей не увидеть. Так что просто для объяснения поставленной задачи: беглецам надо было из самой середины Джорджии (нижний желтенький штат) перебраться в Пенсильванию (верхний оранжевый штат)
Незадолго до рождества супруги Крафт попросили несколько дней отпуска, и им его разрешили, потому что они были из «любимых» рабов. Теперь их не должны были сразу хватиться.
Перед тем как отправиться в путь 21 декабря 1848 года, Уильям обрезал Эллен волосы до шеи. Она переоделась в мужское, надела зеленые очки и цилиндр, положила руку в перевязь — и больной джентльмен в сопровождении своего раба отправился на вокзал города Мейкона, обмирая от страха всякий раз, увидев знакомых.
В поезде соседом «больного юноши» оказался хороший приятель хозяина. Он не узнал Эллен, приветливо поздоровался. Эллен пришлось выдавать себя за глухонемого.
В Саванне «молодой плантатор со слугой» сели на пароход. Капитан парохода предостерег, что там на севере проклятые аболиционисты будут побуждать слугу сбежать. Путешествующий здесь же работорговец предложил заранее, не дожидаясь побега, продать раба подальше на Юг.
В Южной Каролине предстояла пересадка на поезд. Кассир не собирался продавать билеты, пока юноша не подтвердит свою собственность на раба: участились случаи увоза беглых рабов аболиционистами. На счастье, капитан парохода проходил мимо, подтвердил личность юноши и заполнил необходимые документы вместо него: рука-то у бедняжки совсем больная!
На вокзале в Вирджинии какая-то женщина приняла Уильяма за своего беглого раба. С трудом удалось его отстоять.
Аболиционисты и в самом деле пробовали сманить негра. Свободный цветной в поезде снабдил его адресом пансиона, в котором можно укрыться. Однако Уильям был стоек и не открывал своего истинного положения до самой Филадельфии.
После побега Крафты начали изучать грамоту. Они выступали с рассказами о своем побеге. Впрочем, со сцены говорил Уильям, а Эллен обычно скромно стояла рядом: общество в то время не одобряло выступающих на митингах женщин. Эллен сфотографировалась в мужской одежде, и эта картинка сопровождала брошюрки о их побеге. Позже супруги напишут книгу о своем побеге — но это будет уже в Англии, потому два года спустя им пришлось бежать дальше: свободные штаты перестали быть надежным убежищем для беглых рабов, хозяевам было разрешено возвращать беглых и из северных штатов. Хозяин супругов Крафтов послал за ними двух охотников. Усилиями аболиционистов их удалось укрывать, однако хозяин даже обратился к президенту США Милларду Филлмору, прося его вмешаться для возвращения «собственности». Президент согласился, что Крафты должны быть возвращены на Юг, и разрешил использовать военную силу, если необходимо, чтобы захватить их.
Глава 13
Довольно муторное занятие — расчет и черчение зубчатого колеса, на мой взгляд. Возможно, есть инженеры, которым это нравится, но я всеми силами стараюсь от этого отбояриться. Правда, получается не всегда. А делать нечего, стоишь и чертишь…
— Э, есть кто живой?
Я выглянул из-за чертежной доски.
На дорожке перед нашим домом стоял совершенно незнакомый мне молодой человек с очень знакомым велосипедом. Моим, если говорить конкретно. И, судя по всему, незнакомец на нем приехал — вон у него и прищепка на штанине. Интересные дела! Велосипед последние дни берет у меня покататься Шейн Келли — и укатывает на нем куда-то далеко, в город.
— Это ведь здесь расположена фирма «Роудраннер»? — спросил незнакомец.
— Лаборатория, — поправил я. — Здесь.
— Ваш инструктор сказал, что может принять заказ на велосипед и сам, но я все-таки предпочитаю вести дела с более взрослыми людьми, — сказал незнакомец и представился: — Меня зовут Джо Уилсон.
Я представился в ответ и спустился с веранды на дорожку.
Мистер Уилсон, выучившись кататься на велосипеде под руководством «нашего инструктора», решил приобрести себе такую же машину. Деньги у него были, так что он мог себе позволить такую трату на игрушку. Как полноценное транспортное средство он велосипед пока не воспринимал.
Я поговорил с ним, рассказывая, что мой велосипед, в сущности, уже устарелая модель, довольно неуклюжая, слепленная на живую нитку, а вот сейчас наш завод в Канзас-сити делает более удобные и красивые модели. Джо Уилсон, похоже, воображал, что производство велосипедов у нас тут во дворе, был слегка разочарован тем, что не может купить себе игрушку вот прямо сейчас, но согласился подождать, пока роудраннер доставят из соседнего штата. Я записал в блокнот его адрес, предупредил, что заказов сейчас на заводе много и доставка машины может задержаться на неделю или две. Джо поинтересовался перспективами велосипедостроительной отрасли. Я заверил его, что перспективы самые блестящие: машина по цене сравнима со стоимостью средней лошади, и хотя проходимость у нее не такая хорошая, но зато и кормить ее и выгуливать не надо, если хозяину недосуг. И не далек тот день, когда получится установить на велосипед двигатель — какой-нибудь компактный паровой или электрический, — и владельцу такого транспортного средства не понадобится даже шевелить ногами, мотор все сделает за него!
Уилсон, потрясенный развернувшимися техническими горизонтами, попрощался, сел на велосипед и укатил.
Из-за своей доски выглянул Норман, тихо подошедший со стороны свежепосаженного крыжовника где-то в середине моей беседы с Джо.
— Мне показалось, или это действительно твой велосипед?
— Не показалось, — ответил я. — Похоже, Шейн Келли развернул где-то в городе активную предпринимательскую деятельность. Он, оказывается, наш инструктор!
— А я, кстати, хотел тебе показать, — Норман протянул мне свежую газету, с которой он в сторону крыжовника и удалялся.
Одно из объявлений на первой (первой!) странице гласило:
ЧЕМПИОН АРКАНЗАСА ПО ВЕЛОСПОРТУ,
участник недавней гонки на скорость в Канзас-сити, Миссури
(третье место в мировом зачете),
инструктор фирмы «Роудраннер»
дает уроки езды на велосипеде-роудраннере.
Записываться в редакции газеты «Новая Эра»
И ведь не соврал, собака! Из двух арканзасцев — участников той гонки на скорость — наш Шейн на «пони» пришел к финишу раньше. А других гонок на скорость, не то что в Арканзасе, а и во всем мире пока не проводилось. Ну, насколько нам известно.
— Выставить Шейну счет за амортизацию велосипеда или намекнуть Келли, что младшему сыну надо подарить дорогую игрушку? — призадумался я.
— Не подарит, — качнул головой Норман. — Слышал я, как Шейн у него клянчил. Боб сказал: ты сперва заработай такие деньжищи, а потом уже такие игрушки покупай!
— С этакими объявлениями он живо стоимость велосипеда отобьет, — ответил я. — Вот жаль, я не спросил, почем мистер Уилсон за урок платил.
Я оглянулся на шорох шагов по дорожке. Со стороны нашего второго дома подходила мисс Мелори.
— Джейк тут? — спросила она.
— Они с Бивером испытывают на Пото какую-то игрушку, — с неодобрением отозвался Норман. Неодобрение, пожалуй, относилось не к модели, которую понес испытывать Бивер, а в тому, что они с Джейком там вволю накупаются вроде как по служебной необходимости, а мы тут на такой жаре сидим, как дураки, и чертим.
— А что случилось? — осведомился я.
— Шило сломалось, — мисс Мелори показала расколовшуюся рукоятку.
— А с рукой у вас что? — вторую ладонь, обернутую белой тряпочкой, мисс Мелори старалась спрятать в кармашек.
— Шило, — объяснила мне, как маленькому, мисс Мелори, — сломалось.
— А что вы делали шилом, если не секрет?
— Документацию подшивала.
— Шилом?
Тут до меня дошло, что я еще ни разу в этом веке не видал папки-скоросшивателя.
— Норман, — сказал я. — А ты в конторах внимания не обращал, дыроколы там употребляются?
— Что употребляется?
Вечно у меня проблема со словарем: не знаю, как называются обыденные вещи. Но когда вещь есть перед глазами, можно на нее показать пальцем и спросить, как называется. А если надо назвать, а вещи перед глазами нет? Приходится или русским словом пользоваться или изобретать перевод, готовясь к тому, что придется вдаваться в долгие объяснения. Понятное же дело, что русское слово «дырокол» Норман не понимает. Значит, попробуем перевести: дыра — hole, колоть — prick; hole-prick, получается.