Только Норман почему-то поперхнулся воздухом и закашлялся, а мисс Мелори начала розоветь.
Ой, чего-то я не так сказал!
— Мистер Миллер плохо знает язык, — пробормотал Норман, откашлявшись. — Вы идите к себе, мисс Мелори, я тут сам выясню, что мистер Миллер имел в виду.
Мисс Мелори удалилась.
— А чего я такого сказал? — тихо осведомился я у Нормана.
— Ничего такого, — успокоил меня Норман. — Только с твоим выговором получается как-то непристойно.
Ну вот всегда мой русско-арканзасский акцент меня подводит!
— Ладно, а о чем ты говорил-то? — спросил Норман.
Я вздохнул, достал блокнот и начал рисовать эскиз обычного канцелярского дырокола.
Картинка механизма дырокола из википедии. Ясное дело, что Дэн свой эскиз нарисовал попроще, лишь бы смысл до Нормана довести. Для разных целей используют обычно дыроколы с одним — четырьмя отверстиями. Запатентована эта конторская приспособа приблизительно в 1880х
— Вот как-то так, — сказал я. — Удобнее же, чем дырки шилом проковыривать?
— Что-то похожее вроде используют на железной дороге, — неуверенно сказал Норман.
— Да? — удивился я. — А в конторах? Для подшивания бумаг?
Тут я изложил концепцию простейшей папки-скоросшивателя: с плоскими усиками и прижимающей планкой. Потом концепцию папки на кольцах. Дальше меня понесло, и я нарисовал прищепку для бумаги с проволочными лапками.
Зажим для бумаги, который Дэн непочтительно называет прищепкой, был запатентован в 1910 году пятнадцатилетним Луи Э. Балтцли, который решил помочь отцу, писателю и изобретателю, чтобы легче было поддерживать его бумаги в порядке
Я нарисовал еще зажим с рычагом, потом вспомнил, что не видал еще среди канцтоваров банальных скрепок и тоже нарисовал. И кнопку нарисовал простейшую, такую, что делаются из плоского листа, с отогнутой ножкой, а то Норман закупил почему-то какую-то фантазию на тему обойных гвоздиков.
— Хм, — только и сказал Норман, разглядывая скрепку и кнопку. — Вот такого не видал, а ведь простейшие вещи по изготовлению, а?
Я задумался, а чего еще полезного «офисного» я в этом веке не встречал. Бог ты мой, а ведь обычной скобки, которой бумажки сшиваются, я здесь не видал, а уж на что простая вещь! Я нарисовал еще серию эскизов: скрепка, как скрепка держит листы, а еще неясной конструкции, чисто теоретический степлер (вот вы в подробностях знаете, какая там механика у обычного степлера? Я тоже подробностями не интересовался).
— Что же ты помалкивал, когда я спрашивал на той неделе об идеях для разной мелочевки? — резонно спросил Норман. — Вот ты сейчас несколько вполне патентоспособных идей высказал, а тогда всего лишь рылся в своем блокноте и что-то пыхтел под нос.
— Да оно само собой вдруг выскочило, когда про дырокол подумал! — попробовал оправдаться я.
Норман поморщился:
— Слушай, давай ты эту штуковину как-нибудь иначе будешь называть?
— А как?
Норман призадумался на несколько секунд:
— Э… а пусть это будет пока hole maker, а потом посмотрим на эту штуку в чертежах и железе и придумаем, как назвать поточнее.
Тут со стороны речки подвалили довольные, вволю накупавшиеся Бивер с Джейком. Норман посмотрел на них неодобрительно и велел Джейку починить шило для мисс Мелори.
— А потом у мистера Миллера возьмешь эскиз и над ним подумаешь, — добавил Норман. — А вы, мистер Миллер, давайте доделывайте поскорее свой чертеж и присоединяйтесь к мистеру Шерману. Сделайте мне нормальные эскизы вместо этих каракулей, что вы тут нарисовали… да, и пояснительную записку сами не пишите, а продиктуйте мисс Мелори, а то в прошлый раз вы какие-то шарады мне сдали. Когда уже научитесь писать правильно? И поосторожнее с неологизмами. Мисс Мелори, конечно, в нашем диком Арканзасе всякие выражения слыхала, и в обморок от неприличного слова не упадет, но вы все-таки поберегите ее нервы.
— А что ты такого сказал? — поинтересовался Джек.
— А что я такого сказал? — огрызнулся я. — Я что, виноват, что в вашем английском языке всякое слово, означающее любой продолговатый предмет, может означать мужской половой орган?
И отвернулся к своей доске.
Нет уж, буду себе невозмутимо чертить свое зубчатое колесо… у него и форма такая, не фаллическая, неприличных намеков не порождает…
… хотя, если вот этот фрагмент отдельно взять…
«Доктор, откуда вы берете такие интересные картинки?»
Об истории канцтоваров можно написать отдельную книгу, и это будет довольно толстая книга. Не так все просто с дыроколами — приборы для пробивания отверстий в бумаге изобретались весь девятнадцатый век; скрепки, скобки, булавки, зажимы для бумаги тоже совершенствовались: постоянно появлялось что-то новенькое, более удобное приживалось, остальное отбрасывалось.
Первый патент на скрепку был выдан американцу Сэмюэлю Б. Фэю в 1867 году. Как видите, она была весьма далека от современного дизайна
Глава 14
— Погуляйте минут десять, сэр, — сказала мне мисс Мелори, просматривая исписанные страницы. — Я пока разберусь в том, что у нас тут есть… и что нам уже не нужно.
Я послушно встал и пошел с веранды.
Куда бы ненадолго прогуляться?
К нам в чертежную я заходил в прошлый раз, Норман, Бивер и Джейк там сгрудились вокруг верстака — и над чем, мне не сказали, отмахнувшись, что долго объяснять.
Так что в этот раз я пошел в другую сторону и зашел к Николсону — вернее, прошел его домик насквозь, потому что доктор, как оказалось, колдовал над чем-то лекарственным под навесом у заднего крыльца. В доме у него обычно и так стояли запахи довольно сильные и не сказать, чтобы приятные, но особо вонючие фармакологические эксперименты он все-таки производил на улице.
В этот раз он размешивал что-то деревянной палочкой в большой консервной банке. Пахло скипидаром и еще чем-то едким. Наготове стояло несколько разномастных стеклянных пузырьков.
— О, вы вовремя, — вместо приветствия сказал доктор. — Вон воронка, будете ее держать, а то мне остро не хватает еще одной руки.
Я старательно держал воронку над пузырьками, а доктор, помогая себе палочкой, выливал довольно густое содержимое банки. Мазь нехотя перетекала в воронку и еще более нехотя — в узкие горлышки бутылочек, но мы справились, оставив на щелястой столешнице всего несколько капель.
— Бог ты мой, ну и вонь, — промолвил вышедший на свой двор сосед. Мистер Финн вообще-то говорил с сильным финским акцентом, но передавать его выговор я, пожалуй, не возьмусь.
— Прекрасное средство от ревматизма! — с воодушевлением сообщил доктор.
— Моя жена делает э-э… комочки из… из leseitä, — возразил мистер Финн. — Хорошо помогает.
Доктор воодушевился еще больше, он любил узнавать о разных народных средствах, но его энтузиазм быстро увял, когда путем нескольких наводящих вопросов выяснилось, что сосед имеет в виду всего лишь припарки из ржаных отрубей. Сосед посетовал еще, что в этих краях с ржаными отрубями туговато, а подойдут ли кукурузные? Николсон не очень уверенно согласился, что должны подойти, но вообще в этих краях припарки делают из тыквенного пюре. Мистер Финн упомянул картошку. Доктор возразил, что в этих краях не так часто встречается картошка, чтобы пускать ее на припарки. Сосед согласился и спросил, выращивают ли вообще в этих краях картофель. Он и так планировал посадить немного на своем огороде (тут мистер Финн махнул рукой в сторону нескольких накопанных грядок на своем участке, где уже что-то несмело зеленело), весной, разумеется, но не был уверен, что что-то вырастет.
— Вырастет, пожалуй, — встрял я. — Тут обычно сажают кукурузу да фасоль, но некоторые приезжие для себя и картошку сажают.
— Как можно жить без картофеля? — риторически вопросил мистер Финн.
— Ну жили же как-то до открытия Америки, — сказал я, хотя в этих южных краях и сам временами по картошке ностальгировал. Не то, чтобы ее вообще не было, но относилась она к категории не самых дешевых по местным меркам продуктов. Южане, впрочем, по ней и не страдали. Они и из кукурузы с фасолью ухитрялись много чего вкусного приготовить.
Правда, имелись нюансы. Я как-то подслушал разговор в нашем «женском клубе» — швейной мастерской. Миссис деТуар и миссис Макферсон неодобрительно отзывались о блюдах из кукурузы, которые готовили в столовой Шварцев, и о коржиках мисс Бауэр. «Эти немки, — говорила миссис де Туар, — совершенно неправильно готовят кукурузу. Я говорила миссис Шварц, что кукурузу надо варить в щелочной воде перед помолом, но она покупает муку и крупу у какого-то немца, а немец, понятное дело, заморачиваться с отвариванием зерна не будет». Миссис Макферсон поддакивала: «В голодные времена, когда кроме кукурузы другой еды нет, от этой немецкой крупы можно и заболеть, — тут она обращалась к младшему поколению: — Запомните, девочки, кукурузу обязательно надо варить с древесной золой, иначе в вашей семье все заболеют: начнется с шершавой кожи и поноса, закончится слабоумием и смертью! Наши прабабки это хорошо знали, и белые в Луизиане тоже знали, но сейчас понаехало много людей с севера, а они думают, что кукуруза это как пшеница, но не так вкусно». Я так понял, что при варке с золой сохраняются какие-то витамины или, может, наоборот, какие-то токсины разрушаются. Когда в пище есть разнообразие, варка в щелочной воде не обязательна — наверное, другие продукты болезнетворный эффект как-то компенсируют.
Хотя… я тут задумался о кукурузе, а мистер Финн с доктором все еще о картошке беседуют: оказывается, троюродный кузен миссис Финн, который осел в Висконсине еще до войны, сообщил, что в этом году остался почти без урожая. Кое-что собрать удалось, но убытки большие.
— Неужели фитофтора? — удивился доктор. Ирландский голод все еще был у всех в памяти, и казалось, что серьезнее угрозы картофелю и не придумать.
— Нет, perunakuoriainen! Жук! Никогда такой напасти в Висконсине не было! Сосед кузена вообще ничего не спас, все съели.