Яр развернул и прочёл:
«Прости. Погорячилась. Иду домой. У нас будет ребёнок. Люблю тебя».
И невозможное счастье нахлынуло штормовой волной. Яр захлопал глазами, попытавшись избавиться от навернувшихся слёз. Он не помнил, когда в последний раз они касались его век. Невыносимая тяжесть растаяла, словно снег под тёплым весенним дождём.
Плевать. На всё плевать. «Люблю тебя». С остальным они разберутся. Их ждёт непростой разговор, но это будет потом…
«Я — дурак, — подумал Яр. С неба капал дождь, и принц запрокинул лицо, ловя тёплые капни разгорячёнными губами, — она же просто обиделась. И этот Берси… Да Лэйда просто назло мне…». Она всегда была такой. Если Лэйду в чём-то обвинить, самом глупом, самом дурацком, она никогда не станет оправдываться. Подтвердит всё лишь из одной гордости. А Берси… Ну, в концов, письмо писал он ей, а не она ему, не так ли? Чего ещё ждать от мерзавца?
Яр глубоко вдохнул свежий ночной воздух и… не смог выдохнуть. Острая боль пронзила сердце. Принц упал на колени прямо в грязь, задыхаясь. Медведю показалось, что его разорвало на множество частей. А в голове пульсировала лишь одна мысль: «Лэйды… нет».
— Ваша милость? Что с вами? Эй, лекаря!
— Вина, принесите вина…
— Да что это такое, богиня!
— Его милости плохо!
Ему не было плохо. Его словно перестало быть.
Лэйда погибла.
Дрожа всем телом, Медведь поднялся с колен.
— Коня, — прохрипел почти беззвучно, но его услышали.
Яр, конечно, знал, про способность хранителей чувствовать смерть друг друга. Знал, что, когда погиб Сеумас, другие хранители не сомневались в его смерти. Он помнил, как в тот час был в кабинете отца. Как раз, когда это произошло. Эйд вдруг побледнел и вздрогнул. А потом сказал: «Сеумас мёртв». И Яр удивился, как отец отец мог быть в этом настолько уверен.
А сейчас испытал сам. Ни малейшей надежды. Он точно знал: Лэйды больше нет. Нет хранительницы Морского щита.
Откуда-то раздались крики и проклятья. Ясно. Коня не приведут. Не смогут. Верный скакун не дастся в чужие руки.
Боль не прошла, скорее опустилась вглубь, а на её место пришла ярость. Ярдард тряхнул головой и бросился в конюшню, взлетел в седло и бросил чёрного скакуна прочь. Он мчал и мчал, не отдавая себе отчёта, куда скачет, пока не оказался у королевского дворца, и только тогда чувства оформились в краткую мысль: «Я убью его!».
Навстречу неслись слуги и стража, но Яр не обратил на них никакого внимания. Он взбежал по лестнице вверх, на балкон, ворвался в кабинет, затем в спальню короля, схватил спящего Уля за горло и стиснул пальцы. Брат распахнул глаза, а потом с силой ударил старшего туда, куда никогда не бьют мужчины. Вывернулся и вскочил.
— Яр! Какого!..
— Ты убил Лэйду! — прорычал Медведь.
Ульвар выставил вперёд обнажённую саблю. Побледнел.
— Ты уверен? Лэйда…
— Мертва.
— Идиот! — зарычал Ульвар. — Совсем кретин! Стой на месте и слушай. И мозги не забудь включить. Я не враг Лэйде. Никогда не был. Мне не нравилось, как твоя жена ко мне относится… Стоять, Яр! Клянусь, пропорю тебе сердце… Яр, стой! Дослушай. Если захочешь убить после — я сам сложу оружие.
Ярдард замер, стискивая челюсти. Желваки ходили на его щеках, пальцы стиснули рукоять сабли. Позади, на балконе, затопотали стражники.
— Оставьте нас. Вон! Яр, если бы я хотел убить её, то заранее подумал бы о твоих подозрениях. Я бы сделал вид, что нежно её люблю. Ты совсем дебил, что не понимаешь таких простых вещей? Нахрена мне открыто говорить о своей неприязни, а затем убивать?
Ярдард медленно выдохнул. Он вдруг вспомнил, как это делается.
— Ты лжёшь.
Ульвар тоже устало вздохнул, отбросил саблю. Она упала на пол, звякнув.
— Ну давай. Убей меня.
Медведь сдвинул брови.
— Говори. У тебя две минуты.
— Кто станет герцогом после Лэйды? Ты думал? Нет? А я — думал. Никто, Яр. У Лэйды нет наследников. И нет никого, кто может взять её щит железной рукой. Никого постороннего её «чайки» не признают. А, значит, произойдёт мятеж. Каждый из капитанов попробует захватить власть. И всё погрузится в хаос. Но даже если один из них одержит вверх… Ты понимаешь, да, какова вероятность того, что самый сильный и подлый пират окажется верен короне? Яр, ты сейчас потерял жену, а я — щит. Юдард возьми! И как вовремя-то!
Ульвар снова зарычал, а затем швырнул о стенку вазу, ногой отшвырнул столик. Он дрожал от бешенства.
— Как нельзя более вовремя! С востока — Тинатин. С запада — взбунтовавшееся гнездо пиратов. Приходите, кто там хочет, с юга или севера — забирайте. Всё, что захотите забрать. Я всё сказал. А теперь, Яр, давай, забери обратно свою юдардову корону! Разгребай сам всю эту хренотень.
Ярдард взглянул в посветлевшие от злобы глаза короля и внезапно осознал, что Уль говорит правду.
— Прости, — прошептал, опуская саблю. — Ты прав. Я… Все знают, что вы с Лэйдой терпеть не можете друг друга…
Уль криво усмехнулся.
— Очень умно, не так ли? Кто-то всё хорошо просчитал… Я не верю в случайность.
Ярдард застонал, выпустил из рук саблю и схватился за голову.
— Но — кто?
Король шагнул к нему, обнял правой рукой.
— Я не знаю. Яр, клянусь, когда узнаю, отдам его тебе. Кем бы он ни был. А сейчас — прости. Я должен тебя оставить. Ты справишься, брат. Она — нет.
И, не договорив, принялся лихорадочно одеваться. Кое-как натянув штаны и не озаботившись наличием камзола, накинул плащ и, выбежав из комнаты на балкон, перепрыгнул мраморные перила.
— Коня!
Ярдард прислонился к стене и сполз вниз, глухо рыча, как предательски убитый зверь. Лэйда… Хранительница чаек… Лэйда… Боевая, жизнерадостная, злая и прекрасная… И, уже не осознавая, что с ним происходит, Медведь заплакал, не ощущая слёз.
Конь, взрывая копытами бутоны цветов, промчал прямо по газонам, мимо серебристых ёлочек и туй. Ульвар запрыгнул ногами на седло, схватился рукой за перила и едва ли не чудом перекинул себя на балкон. Ногой распахнул изящные дверцы, ведущие из особняка Серебряной герцогини в сад.
— Джайри!
Её не было ни в гостиной, ни в спальне.
— Джай!
Король ураганом пронёсся по анфиладе комнат. Джайри он нашёл в кабинете. Девушка, свернувшись в комочек, тихо выла прямо на полу рядом со столом. Как маленькое, брошенное, избитое животное. Ульвар упал на колени рядом с ней.
— Джай… Это я… Я с тобой. Яр мне сказал, я знаю…
Серые, огромные глаза посмотрели на него. Мужчину дёрнуло от этого обезумевшего от боли взгляда.
— Джай, — тихо позвал он, — иди сюда.
Она была совсем белая, как будто вся кровь разом её покинула.
— Уль… Скажи… пожалуйста… правду…
— Это не я, — ответил он. — Клянусь.
Девушка судорожно всхлипнула, а затем приподнялась и прильнула к нему, дрожа всем телом.
— Уль…
Джайри повторяла и повторяла его имя, а он гладил её по спине, по волосам. Целовал, нежно и тепло.
— Плачь, моя девочка, — шептал Ульвар, — сейчас это нужно. Слёзы помогут.
И она послушно заплакала. У мужчины сжалось сердце от её покорности. Он бережно подхватил девушку на левую руку и пошёл из кабинета, прижимая её к себе, словно самое драгоценное сокровище.
— Джайри, — шептал он, — хорошая моя.
Девушка разрыдалась. Зубы её стучали. Она обвила его шею руками, прильнув к груди.
Ульвар прошёл в спальню, пнув дверь ногой, подошёл к креслу и опустился в него, посадив Джайри себе на колени. В комнату заглянула перепуганная служанка.
— Вина, — коротко рявкнул король.
Служанка тотчас исчезла.
— Я н-не х-х-хо…
От слёз Джайри не могла говорить.
— А вот сейчас надо, Джай. Ты должна выпить.
Ульвар стал целовать её волосы и лицо. Без мужской страсти, с одной лишь нежностью.
— Лэйда… она…
— Тш-ш… Не сейчас, Джай. Сейчас тебе надо уснуть.
— Нет! — крикнула девушка отчаянно и рванулась из его рук.
Ульвар не позволил, прижал к себе ещё крепче.
— Тише, тише, моя девочка. Я никуда не уйду. Буду с тобой, пока ты не проснёшься. Обещаю. Не бойся.
— Она умерла, — шептала Джайри. Её слёзы намочили ему всю рубашку на груди. — Она умерла, Уль…
— Я знаю, моя хорошая, — отвечал он. — Я знаю…
— Почему? Ну почему — она? Её убили? Или…
— Я узнаю и всё расскажу. Дай мне время. Пожалуйста.
Но Джайри снова и снова твердила:
— Она умерла… она умерла… — не слушая его слов.
И он снова целовал и гладил её.
Когда служанка вернулась и принесла кувшин, король зарычал:
— Вина я сказал, а не кувшин! Больше, юдард тебя дери, если не хочешь завтра болтаться на…
Осёкся, покосившись на Джайри, но та не слышала его слов. Испуганная служанка стрелой метнулась обратно. Ульвар тихо выругался, встал, опустив девушку на кресло, подошёл, отбил запечатанный верх о подоконник, налил в кубок вина и вернулся.
— Джайри!
Девушка посмотрела на него. Из её глаз смотрели боль и пустота.
— Выпей.
— Не хочу.
Он присел рядом на корточки и снова стал ласково убеждать и уговаривать, и Джайри покорилась. Ульвар налил ещё.
— Что я скажу Лари? — простонала девушка. — Что я ей скажу, Уль?
— Я сам поговорю с твоей сестрой, — мягко возразил тот. — Я всё сделаю сам, Джай… Тебе надо отдохнуть. Выпей.
Она снова послушно выпила и закрыла лицо руками.
— Богиня… Ты знаешь… Она очень упрямая… она… а я ей говорила, а она… И этот Берси… Почему с ней был Берси, Уль?
Король протянул ей следующий кубок.
— Джай, я всё узнаю, моя хорошая.
— Ничего ты не знаешь! — закричала она. — Ты ничего не понимаешь, Уль! Ничего!
А затем, без перехода, вдруг скрючилась, и её вырвало. Ульвар вздрогнул. Отставил вино.
— Позови слуг, — слабо прошептала Джайри. — Пожалуйста… Оставь меня одну.
И её снова скрутило рвотой.
— Джайри, — король побледнел как полотно. На лбу его выступила испарина, — тебя отравили… Я сейчас…