в которой, заключаются новые договори, и разыгрывается решительное сражение с Фой Мьёр
ГЛАВА ПЕРВАЯЧТО ПОТРЕБОВАЛ ВОЛШЕБНИК
Стоило Коруму причалить в бухту у подножья горы Мойдель и ступить на берег, как тут же он услышал чьи-то торопливые шаги. Корум нащупал рукою рукоять меча и резко обернулся
Принц покинул прекрасный тихий Хи-Брисэйл и вновь попал в большой мир, и оттого в душе его опять поселилась печаль. Гора Мойдель, вид которой совсем недавно так радовал его, казалась теперь блеклой и зловещей. Неужели сон Фой Мьёр добрался и до нее? Впрочем, в прошлый раз Принц попал на гору прямо из зимнего мрачного леса, в котором встретился с волшебником. Вероятно поэтому она и показалась ему тогда столь прекрасной…
Перед ним стоял статный, седой Калатин, одетый в свой голубой плащ. Было видно, что тревога снедает волшебника, хотя он и старался это скрыть.
— Ты нашел Зачарованный Остров?
— Да.
— А кузнеца сидхи?
Корум достал из лодки копье Брионак и показал его Калатину.
— Ты выполнил мою просьбу? — Калатина совершенно не заинтересовало легендарное копье из сокровищницы Кэр-Ллюда.
Корума несколько удивило то, что Калатин столь равнодушен к копью и столь заинтересован в слюне сидхи. Он достал мешочек и отдал его волшебнику. Тот с облегчением вздохнул и довольно улыбнулся.
— Спасибо тебе, Корум. Я рад тому, что и я смог помочь тебе. Ты сталкивался с псами?
— Один раз, — ответил Корум.
— Тебя выручил рог?
— Да. Я прибег к его помощи.
Корум стал взбираться на холм. Калатин шел за ним.
Они взошли на вершину холма и обратили взоры на материк: над белым морозным миром бродили серые облака.
— Ты переночуешь у меня? — спросил Калатин. — Расскажешь мне о Хи-Брисэйле и обо всем, виденном там тобою.
— Нет, — ответил Корум. — У меня нет на это времени, я должен быть в Кэр-Малоде. Боюсь, Фой Мьёр вот-вот нападут на него. Теперь они наверняка знают о том, что я помогаю их врагам.
— Скорее всего. Тебе нужен конь?
— Да, — ответил Корум.
Установилось молчание. Калатин хотел было заговорить, но вдруг передумал. Он отвел Корума в конюшню, что располагалась под жилой частью дома. Его боевой конь, похоже, совсем оправился от ран. Он радостно заржал, увидев Принца. Корум нежно похлопал его по лбу и вывел из стойла.
— Мой рог, — сказал Калатин. — Где мой рог?
— Я оставил его на Хи-Брисэйле, — ответил Корум.
Он смотрел волшебнику в глаза и видел, как страх и гнев загораются в них.
— Что? — Калатин едва не закричал. — Как ты мог забыть его?
— Я его не забывал.
— Выходит, ты оставил его сознательно? Но ведь мы договаривались о том, что рог будет дан тебе только на время. Разве не так?
— Я отдал его Гоффанону. Не забывай и о том, что не будь у меня этого рога, я не выполнил бы твоей просьбы.
— Гоффанону? Мой рог попал к Гоффанону? Взгляд волшебника посуровел.
— Да.
Коруму нечем было оправдываться, и потому он замолчал. Он ждал, когда заговорит Калатин. Тот долго молчал, но, наконец, произнес:
— Ты вновь у меня в долгу, вадаг.
— Согласен с тобой.
Волшебник забормотал что-то себе под нос, прикидывая, на что он может теперь рассчитывать. Неприятная улыбка появилась на его лице.
— Ты должен дать мне что-то взамен.
— Чего же ты хочешь? — Корума чрезвычайно утомлял этот разговор. Он спешил поскорее покинуть гору Мойдель и вернуться в Кэр-Малод.
— Кое-что мне действительно нужно, — сказал Калатин. — Надеюсь, ты мне не откажешь.
— Скажи, что тебе нужно.
Калатин принялся рассматривать Корума. Од походил на фермера, оценивающего лошадей на базарной площади. Наконец, он коснулся рукой мантии, выглядывавшей из-под меховой накидки, подаренной Коруму мабденами. Это; была алая вадагская мантия, легкая мантия, сшитая из тонкой кожи животного, обитавшего некогда в одном из Измерений.
— Я полагаю, Принц, твоя мантия стоит недешево.
— Я никогда не думал об этом. Это моя фамильная мантия. У каждого вадага есть такая.
— Значит, она тебе не слишком-то дорога.
— Тебе что, нужна моя мантия? Ты хочешь взять ее в обмен на рог?
В словах Корума звучало нетерпение. Теперь волшебник и вовсе не нравился ему. Но что он мог поделать? Калатин прекрасно понимал это.
— Ну что ж, если тебе так нравится, Корум сбросил с себя меховую накидку, расстегнул ремень и снял булавку, скреплявшую мантию. Ему было странно расставаться с вещью, которую он носил всю жизнь; впрочем, он сильно не расстраивался. Меховая накидка была достаточно теплой. Он мог обойтись и без мантии.
Корум протянул мантию Калатину.
— Вот и все, волшебник. Теперь никто никому ничего не должен.
— Верно, — ответил Калатин, глядя на то, как Корум вешает на себя оружие и взбирается в высокое седло. — Счастливого тебе Пути, Принц Корум. Берегись Псов Кереноса. Теперь у тебя нет рога.
— У тебя его тоже нет, — сказал Корум, — они могут напасть и на тебя.
— Вряд ли, — загадочно ответил Калатин. — Вряд ли они станут нападать на меня.
Корум съехал с горы и направил коня к ушедшему под воду броду.
Он ни разу не обернулся назад. Взгляд его был устремлен к земле, занесенной снегами. Путешествие в Кэр-Малод обещало быть нелегким, и все же, оставляя гору Мойдель, он испытывал облегчение. В левой серебряной руке он сжимал копье Брионак.
Вскоре переправа осталась позади, и воздух вновь стал холодным. Из ноздрей коня вырывались струйки пара. Конь нес своего седока на северо-запад.
Корум въехал под мрачные своды дышавшего стужей леса; на миг ему показалось, что он снова слышит звуки арфы, исполненные безумьем и тоскою.
ГЛАВА ВТОРАЯФОЙ МЬЁР НАСТУПАЮТ
На животном, весьма отдаленно напоминавшем коня, ехал всадник. Оба — и животное, и наездник — были странного бледно-зеленого цвета. Снег кипел под копытами, снопы его высоко взметались по обе стороны от скакуна. Лицо всадника было совершенно отрешенным, казалось, будто недвижным его сделал мороз. Холод застыл в его бледно-зеленых глазах. В руке всадник держал бледно-зеленый клинок.
Корум извлек из ножен меч. Всадник резко остановил коня и прокричал:
— Так это тебя они считают своим спасителем? Мне кажется, ты походишь не на бога, а на человека!
— Я и есть человек, — спокойно ответил Корум. — Человек и воин! Ты хочешь вызвать меня на поединок?
— На бой тебя вызывает Балахр. Я только инструмент в его руках.
— Значит, сам Балахр боится сражаться со мной?
— Фой Мьёр никогда не воюют со смертными. Зачем им это?
— Фой Мьёр, похоже, боятся людей. Говорят, странная болезнь лишает их сил.
— Я — Хью Аргех, я пришел с Белых Скал, стоящих над Карнеком. Некогда там жило все наше племя. Теперь остался лишь я. Я служу Балахру Одноглазому. Что мне остается?
— Служи своему народу, народу мабденов.
— Мой народ — деревья. Ели. Они питают и меня,
и моего скакуна. Не мясо и мед, но земля и дождь нужны мне. Я — Хью Аргех, брат елей.
Корум не верил собственным ушам. Когда-то это существо было человеком, но потом оно переродилось, переродилось колдовством Фой Мьёр. Воистину, Фой Мьёр владели великою силой.
— Как мы будем сражаться, Хью Аргех? Я предлагаю спешиться и биться на мечах.
— Я не смогу спешиться. Хотя некогда я умел сражаться и так. — Голос его дышал невинностью, Коруму казалось, что он беседует с ребенком. Лицо и глаза Хью ничего не выражали. — Прежде мною владела честь, теперь — коварство.
С этими словами Хью Аргех пришпорил своего скакуна и понесся прямо на Корума, размахивая мечом.
Неделя прошла с той поры, как Корум покинул гору Мойдель, неделя жгучих морозов и лютой стужи. Члены его едва двигались. Ослепительные снега так утомили единственный глаз, что он с трудом различал бледно-зеленых всадника и скакуна.
Атака Хью Аргеха была столь стремительна, что Корум едва успел подставить свой меч под удар противника. Хью Аргех развернул коня и пошел в новую атаку. На этот раз Корум был готов к ней, однако его меч едва скользнул по руке противника, удар же Аргеха пришелся прямо по нагрудной пластине Корума и едва не вышиб вадагского Принца из седла. В левой руке Корум сжимал копье Брионак, этой же рукой он потянул за поводья и развернул коня, готовясь к новой атаке.
Какое-то время всадники сходились друг с другом, но ни одному из них не удавалось одолеть другого. Корум тяжело дышал, клубы пара вырывались из его рта, Хью Аргех же, похоже, не дышал вовсе. Это бледно-зеленое существо нисколько не уставало, в то время как Корум изнемог уже настолько, что с трудом удерживал в руках меч.
Хью Аргех выжидал той минуты, когда Принц окончательно выбьется из сил, и тогда он, Хью, поразит его ударом меча.
Несколько раз Коруму удавалось собраться с силами, но теперь враг кружил вкруг него, почти не встречая сопротивления. Сильным ударом Хью Аргех выбил меч из закоченевших рук Корума; странный смех, похожий на шелест дерев, сорвался с его уст. Он пошел в последнюю атаку.
Покачиваясь в седле, Корум поднял копье Брионак над головой. Меч Хью Аргеха угодил в блестящий наконечник, и тот неожиданно для обоих противников отозвался чистым звоном. Аргех промчался мимо Корума, но тут же заставил своего скакуна развернуться. Корум отвел серебряную руку назад и метнул копье с такой силой, что сам перелетел через холку коня и свалился наземь. Подняв голову, он увидел, что копье сидхи попало в грудь Хью Аргеха.
Хью Аргех раскрыл рот и свалился со своего бледно-зеленого скакуна.
То, что произошло вслед за этим, поразило Корума. Таинственным образом копье само вышло из тела бледно-зеленого всадника и вновь легло в раскрытую ладонь серебряной руки Корума. Пальцы сами собою сомкнулись на древке.
Корум заморгал, отказываясь верить происшедшему, хотя реальность копья была несомненной.
Он посмотрел на поверженного неприятеля. Скакун Хью Аргеха схватил своего Седока в зубы и поволок прочь.
Коруму невольно подумалось, что подлинным его противником был не всадник, а конь. Он не мог объяснить себе этого, однако, посмотрев в глаза животному, он лишь укрепился в этом чувстве, — тот смотрел на него с нескрываемой иронией.
Хью Аргех неожиданно раскрыл рот и заговорил:
— Фой Мьёр вышли в поход. Они знают, что тебя позвал народ Кэр-Малода. Они хотят уничтожить Кэр-Малод прежде, чем ты вернешься туда с копьем, которым ты поразил меня. Прощай же, Корум Серебряная Рука, я возвращаюсь к своим братьям — елям.
Вскоре диковинное животное и человек скрылись за холмом.
Корум остался в одиночестве. Он рассматривал копье, спасшее ему жизнь, так, словно один вид оружия мог раскрыть пред Корумом его тайны.
Принц затряс головой, пытаясь освободиться от назойливых мыслей, и пришпорил своего кона. Он спешил в Кэр-Малод.
Фой Мьёр оставались загадкой. То, что Принц слышал о них, никак не вязалось с тем, что они способны были управлять такими существами, как Хью Аргех, творить диковинные чудеса, командовать сворой Кереноса и псарями-гулегами. Некоторые видели в Фой Мьёр тупых тварей, наподобие животных, некоторые считали их богами. Несомненно, каким-то разумом они владели, — ведь они могли. создавать таких существ, как Хью Аргех, брат елей.
Корум подумал, что Фой Мьёр могут иметь какое-то отношение к Владыкам Хаоса, с которыми ему приходилось бороться во времена стародавние. Но в сравнении с ними Фой Мьёр были куда дальше от людей и куда ближе к людям, да и цели у них, похоже, были иными. Вероятно, они оказались в этом мире не по своей воле. Они провалились сюда через брешь, раскрывшуюся меж мирами, и уже не могли вернуться в свой странный полумир, затерянный где-то меж измерениями. Они пытались воссоздать Лимб. Корум почувствовал к ним известную жалость.
Неужели Гоффанон был прав? Ведь мог же и он поддаться чувству отчаяния? Неужели судьба мабденов предрешена?..
Вокруг расстилалась унылая заснеженная равнина.
Да, и мабдены, и он сам были обречены на гибель — они стали жертвами Фой Мьёр.
Корум стал останавливаться все реже, зачастую пренебрегая даже ночлегом. Усталость и сон одолевали Принца. Боевой его конь шел, уже не разбирая дороги, он тоже едва держался на ногах.
Однажды, под вечер, Корум увидел вдали длинную процессию. Вокруг идущих и едущих на огромных колесницах фигур клубился туман. Корум хотел было окликнуть их, но тут же понял, что это не мабдены. Неужели это были сами Фой Мьёр, наступающие на Кэр-Малод?
Несколько раз Принц слышал далекий вой. Это рыскала по снежным пустошам свора Кереноса, Вне всяких сомнений, Хью Аргех вернулся к своим хозяевам и рассказал им о копье Брионак, которое само собой возвращалось в руки Корума.
Кэр-Малод казался Принцу почти не достижимым; холод вгрызался в тело Принца, словно червь.
За время, прошедшее с той поры, как он покинул крепость, выпало много снега. Вехи, знакомые ему издревле, исчезли, совершенно утонув в снегу. Ухудшившееся зрение и отсутствие примет делали его предприятие едва ли не безнадежным. Он молил богов об одном — о том, чтобы конь не забыл пути. Теперь он полагался только на него.
Силы Корума подходили к концу. Все чаще и чаще овладевало им отчаяние. Почему он не послушался Гоффанона и не согласился провести остаток дней в блаженном Хи-Брисэйле? Какое ему дело до мабденов? Разве мало сражался он на их стороне? Что ему эти люди, что они дали ему?
Его память вдруг ожила. Они дали ему Ралину.
Он вспомнил и о Медбх, дочери короля Маннаха. Рыжеволосая Медбх в латах воина, с пращей и татлумом в руках ждала его. Она ждала, что он принесет народу Кэр-Малода свободу и жизнь.
Мабдены научили его ненависти. Они убили его семью, отрубили ему руку и лишили его глаза. Они научили его бояться и мстить
Но они же одарили его и любовью. Они дали ему Ралину. Теперь они даровали ему Медбх.
Эти мысли немного согрели Принца. Отчаяние отступило, затаившись — в темных закоулках его разума. Корум продолжал свой путь. Путь в Кэр-Малод, крепость на, холме, где ждали его люди, связывавшие с ним свои последние надежды.
Теперь Кэр-Малод представлялся ему чем-то очень далеким. Ему казалось, что с той поры, как он видел боевые колесницы Фой Мьёр и слышал собачий вой, прошло никак не меньше года. Наверное, Кэр-Малод уже пал, а Медбх замерзла так же, как и все остальные — приготовившись к бою и не ведая того, что битва уже проиграна.
Наступило утро. Конь еле плелся. То и дело он проваливался в занесенные снегом рытвины. Конь тяжело дышал. Коруму следовало спешиться и тем облегчить его ношу, но у Принца не было уже ни сил, ни желания что-то менять. И зачем только он отдал Калатину свою алую мантию? Тепло ее могло бы спасти ему жизнь. Наверное, Калатин это понимал. Может быть, именно поэтому он потребовал у Корума мантию, желая таким образом отомстить ему…
Какие-то звуки привлекли его внимание. Он с трудом поднял отяжелевшую голову и, сощурив налившийся кровью глаз, посмотрел вперед. Неясные фигуры преграждали ему путь.
Гулеги.
Он выпрямил спину и стал нащупывать рукоять меча.
Корум пустил коня галопом, поднял дрожащей рукою копье Брионак и попытался крикнуть. С растрескавшихся губ слетели странные каркающие звуки.
Ноги коня вдруг подкосились, и животное повалилось наземь. Корум перелетел через голову и распластался на земле, беззащитный перед неприятелем.
«Ну что ж, — подумал Принц, теряя сознание, — зато теперь я не почувствую боли от их ударов.»
Волна забытья обдала его теплом.
Он улыбнулся и погрузился во мрак.
ГЛАВА ТРЕТЬЯЛЕДЯНЫЕ ПРИЗРАКИ
Коруму чудилось, будто он плывет на огромном корабле по безбрежным ледяным просторам. Корабль стоял на полозьях.
На ледяной пустоши жили диковинные, неведомые твари. Потом корабль превратился в колесницу, запряженную медведями. Странные тусклые небеса открылись взору. Повсюду был только лед.
Миры, лишенные тепла. Древние, мертвые миры, результат Энтропии. Один лишь лед — хрупкий, прозрачный. Сулящий смерть любому. Лед — символ смерти. Смерть мира.
Корум застонал во сне.
— Именно о нем я слыхал, — голос был тихим и звонким.
— Лло Эрайнт? — спросил другой голос.
— Ну конечно. Кто же еще? Смотри, и рука у него серебряная. А лицо? вылитый сидхи! Я-то самих сидхи никогда не видывал, но, думаю, такие они и есть.
Корум открыл свой единственный глаз и уставился на говорящего.
— Я умер, — сказал Корум. — И потому прошу не нарушать моего покоя.
— Ты — живой, — ответил ему мальчик лет шестнадцати. Глаза его светились умом, а лицо было благообразным; впрочем, то же самое можно было сказать о большинстве мабденов, встречавшихся Коруму. Мальчик был чрезвычайно худ. Копна его светлых волос была перетянута кожаным ремешком. На плечи была наброшена накидка из меха, шею украшал золотой ворот. На руках и ногах позвякивали браслеты.
— Я — Бран. А это — мой брат, Тейрнон. А тебя зовут Корум, Ты — Бог.
— Бог? — Только теперь Корум понял, что перед ним стояли не Фой Мьёр, а мабдены. Он улыбнулся мальчику. — Разве Бог может так пасть?
Бран пожал плечами и почесал голову.
— Я о богах ничего не знаю. И потом, а вдруг ты притворяешься? Делаешь вид, что ты — такой же, как мы, а сам смотришь, что мы будем делать.
— Да, ты рассуждаешь весьма своеобразно, — сказал Корум.
Он взглянул на Тейрнона и тут же удивленно перевел взгляд на Брана. Мальчики были похожи друг на друга, как две капли воды, их отличало только одно: накидка Брана была сшита из шкуры медведя, а Тейрнона — из шкуры бурого волка. Корум посмотрел наверх и понял, что они находятся в маленькой палатке.
— Кто вы? — спросил Корум. — Откуда вы? Что знаете вы о судьбе Кэр-Малода?
— Мы — Туха-на-Ана. Мы — то, что осталось от этого народа, — ответил мальчик. — Мы пришли сюда из — земель, лежащих к востоку от Гвиданью Гаранхира, что стоит у южных пределов Кремм Кройх, твоей страны. Когда пришли Фой Мьёр, наш народ стал воевать с ними. Все наши воины погибли. Люди, оставшиеся в живых, — а были это, в основном, старики и дети, — отправились в Кэр-Малод, где, по слухам, мабденские воины и поныне противостоят Фой Мьёр. Мы сбились с пути. Нам не раз приходилось прятаться от их псов. Но теперь мы уже близки к нашей цели, — до Кэр-Малода рукой подать. Он находится к западу отсюда.
— Я тоже иду в Кэр-Малод, — сказал Корум, усаживаясь. — С собой я несу копье Брионак. Оно поможет мне укротить Быка Кринанасса.
— Этого Быка никому не укротить, — тихо сказал Тейрнон. — Мы встретили его две недели тому назад. Мы были голодны и стали охотиться на него, но он напал на наших охотников и насадил на свои страшные рога сразу пятерых. Потом он отправился на запад.
— Если мне не удастся укротить быка, — сказал Корум, взяв в руки кувшин с жиденьким бульоном, предложенный ему Браном, — Кэр-Малод падет, и тогда вам придется искать другое прибежище.
— Мы хотим попасть на Хи-Брисэйл, — внезапно сделавшись серьезным, сказал ему Бран. — Зачарованный Остров, что лежит за морем. Там мы будем счастливы, там нас не найдут Фой Мьёр.
— Фой Мьёр там вас действительно не найдут, — сказал Корум, — но вас погубят ваши собственные страхи. Не стремись на Хи-Брисэйл, Бран из племени Туха-на-Ана, ибо на этом острове мабдены умирают страшной смертью. Мы должны идти в Кэр-Малод. Будем надеяться, что нас не заметят Фой Мьёр. Ну а с Быком Кринанасса я постараюсь разобраться.
Бран скептически покачал головой. Его брат Тейрнон сделал то же самое.
— Мы отправимся в путь через несколько минут, — сказал Тейрнон. — Ты сможешь ехать верхом?
— Разве мой конь жив?
— Не просто жив — он даже успел отдохнуть. Мы собрали для него немного сухой травы.
— Ну что ж, в путь.
Отряд, в котором было около тридцати человек — в основном старики медленно пробирался сквозь сугробы. Кроме Брана и его брата Тейрнона здесь было еще трое мальчиков и три девочки, одной из которых едва ли исполнилось десять. Больше детей не было — все погибли от зубов чудовища Кереноса, внезапно напавших на лагерь во время одного из первых переходов.
В волосах людей поблескивали снежинки. «Цари в алмазных коронах», подумал Корум.
Оружия у людей не было, и Корум раздал им свое — одному достался меч, другому — кинжал, еще двоим — по пике, Брану же — лук и колчан. Себе Корум оставил копье Брионак. Порой он ехал верхом во главе колонны. Порой — вел коня под уздцы, усадив на него двух-трех стариков, — те оголодали настолько, что были почти невесомы.
Бран сказал, что до Кэр-Малода осталось дня два пути. Чем дальше на запад шли они, тем легче становился их путь. Настроение Корума заметно улучшилось, конь же полностью восстановил свой силы. Корум то и дело выезжал вперед, проверяя дороги. Судя по заметному улучшению погоды, Фой Мьёр еще не подошли к крепости.
Близился вечер. По предположениям, к вечеру следующего дня отряд должен был оказаться в Кэр-Малоде. Решено было идти по неглубокой лощине, хоть как-то укрывавшей людей от ледяного, пронизывающего ветра, дувшего почти непрестанно.
Корум заметил, что по обеим сторонам лощины поблескивают причудливые ледяные фигуры, похожие на застывшие на лету водопады. Отряд шел по лощине еще какое-то время, затем было решено устроить ночлег. Солнце еще не село. Мальчики Стали расставлять палатки, и тут Корум заметил какое-то движение. Он был почти уверен в тем, что одна из ледяных глыб изменила свое положение. Впрочем, свет уже мерк, а видел Корум плохо.
И тут двинулось сразу несколько глыб, теперь это уже не вызывало сомнений. Глыбы брали лагерь в кольцо.
Корум поднял людей и помчался к коню.
Сверкающие глыбы, словно призраки, неслись вниз, туда, где, был разбит лагерь. У дальней палатки стояла старуха; она в ужасе всплеснула руками и попыталась бежать, но мерцающий призрак вобрал ее вовнутрь и потянул ее тело вверх по склону, Прежде, чем люди успели что-либо понять, так же были пленены еще две женщины.
В лагере поднялся переполох. Бран сделал два метких выстрела, но стрелы прошли сквозь призраков, не причинив им никакого вреда, Корум метнул копье Брионак, целя, как ему казалось, в голову одного из монстров. Копье вернулось обратно, призрак же остался невредим.
Захватив добычу, адские создания один за другим стали возвращаться на склон. Корум услышал крики Брана и Тейрнона; мальчики пытались догнать одно из призрачных существ. Корум попытался как-то урезонить братьев, но они словно не слышали его. Он побежал за ними.
Темнело. По снегу пролегли глубокие тени. Солнце зашло, и над молочной белизной снегов легла кровавая полоса заката. Ледяных призраков трудно было, разглядеть и при свете дня теперь же они стали почти невидимыми.
Корум пытался держать мальчиков в поле зрения. Бран на миг остановился и выпустил наугад стрелу. Тейрнон сделал ему знак рукой, и мальчики побежали в противоположном направлении. Корум боялся привлекать к себе внимание странных тварей и все же продолжал кричать.
Стадо еще темнее.
— Бран! — кричал Корум, — Тейрнон! И тут он наткнулся прямо на них. Мальчики стояли на коленях и плакали. Рядом лежало тело старой женщины.
— Она мертва? — пробормотал Корум.
— Да, — ответил Бран, — наша мама умерла. Корум не знал, что мать этих мальчиков шла вместе с ними. Он тяжело вздохнул и отвернулся.
Прямо перед ним стояли три ухмыляющихся зыбкие образины.
Корум грозно закричал и метнул в, них копье, Медленно шли на него призраки. Корум почувствовал, как касаются его кожи их незримые щупальца, как начинает стынуть тело. Сначала чудовища заставляют человека замереть, затем они высасывают из него все тепло, насыщая им себя. Быть может, с людьми, которых Корум видел у озера, произошло то же самое. Принц не мог спасти ни себя, ни мальчиков. С неосязаемым противником сражаться невозможно.
Вдруг наконечник копья Брионак засветился оранжево-красным светом. Корум коснулся им одного из призраков, и тот, зашипев, исчез, превратившись в облачко тут же рассеявшегося пара. Копье уже не удивляло Корума, Взмахнув им, он коснулся наконечником двух оставшихся монстров. Они исчезли так же бесследно, как и первый. Похоже, чудища жили теплом, но не переносили его избытка.
— Мы должны развести костер, — сказал Корум мальчикам. — Горящие головни — вот что нам нужно. Ночлега не будет. Мы пойдем при свете факелов. Да, нас могут заметить Фой Мьёр. Но мы должны спешить в Кэр-Малод, иначе столкнемся с чем-нибудь еще более страшным.
Бран и Тейрнон подняли труп матери и пошли вслед за Корумом. Наконечник копья уже не светился, оно вновь стало прежним, добротно сработанным обычным копьем.
Спустившись в лагерь, Корум сообщил о своем решении людям; все согласились с ним.
Они вновь отправились в путь. Ледяные призрака крались за ними, стараясь не приближаться к факелам; они тихо вздыхали, всхлипывали, молили о чем-то.
Путники выбрались из лощины. Призраки отстали, однако решено было не останавливаться. Ветер на мгновение изменил направление, и люди услышали соленый запах моря. Кэр-Малод, прибежище, к которому они так долго шли, был совсем рядом. Путники помнили о том, что Фой Мьёр со своим воинством идут вслед за ними; мысль эта придавала им сил, и оттого они шагали быстрее.
К утру они должны были оказаться в Кэр-Малоде.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯЛЮДИ ЛЬДОВ НАСТУПАЮТ
Корум вновь видел конический холм и каменные крепостные стены, знамя короля Маннаха и прекрасную Медбх. Медбх скакала ему навстречу. Она смеялась. Ее рыжие косы развевались на ветру, серо-зеленые глаза горели радостью.
— Корум! Корум Лло Эрайнт, принес ли ты копье Брионак?
— Да, — отозвался Корум, потрясая оружием. — Я привел в Кэр-Малод гостей. У нас мало времени — за нами идут Фой Мьёр.
Девушка подъехала к Принцу, обвила рукой его шею и поцеловала в губы. Прежняя скорбь тут же оставила Корума. Как славно, что он не остался в Хи-Бриеэйле, что его не убил Хью Аргех, что ледяные призраки не высосали тепло из его тела.
— Ты вернулся, Корум, — сказала девушка.
— Я вернулся, милая Медбх. Смотри — это копье Брионак.
Она изумленно посмотрела на копье, но прикасаться к нему отказалась. Она отшатнулась от него и странно улыбнулась.
— Мне нельзя его трогать. Это — копье Брионак. Копье Кремм Кройха, Лло Эрайнта и божеств нашего народа. Это копье Брионак.
Корум засмеялся, поразившись той серьезности, с которой она это говорила, и поцеловал ее. Взгляд ее вновь стал ясен, и она засмеялась вместе с Принцем, Затем пришпорила своего гнедого жеребца и поскакала впереди, указывая уставшим людям путь в крепость.
По ту сторону стены их встречал сам король
Маннах. Король, улыбаясь, смотрел на Корума; благодарность и восхищение наполнили его сердце. Еще бы, Корум нашел одно из величайших сокровищ Кэр-Ллюда, одну из утраченных реликвий мабденов; он нашел копье, с помощью которого можно было приручить последнего быка сидхи, Черного Быка Кринанасса.
— Приветствую тебя, о, Владыка Кургана, — сказал король. — Приветствую тебя, герой. Приветствую тебя, сын мой.
Корум спрыгнул с коня и поднял вверх серебряную руку, сжимавшую копье Брионак.
— Вот оно. Смотри. На вид самое обычное копьё. Но оно уже дважды спасало мне жизнь. Возьми его и рассмотри хорошенько.
Король Маннах последовал примеру своей дочери и отступил назад.
— Нет, Принц Корум, лишь герой может держать в руках копье Брионак. Проклят будет тот смертный, что посмеет коснуться его. Это оружие сидхов. Даже тогда, когда мы владели им, мы никогда не вынимали его из ларца и никогда не прикасались к нему.
— Ну хорошо, — сказал Корум. — Я уважаю ваши обычаи, хотя мне кажется, что бояться здесь нечего. Бояться Брионака должны только наши враги.
— Да будет так, — тихо сказал король Маннах. Потом улыбнулся и громко произнес. — Нас ждет обед. Сегодня нам удалось наловить рыбы и изловить нескольких зайцев. Пусть все эти люди следуют за, нами. Похоже, они давно не ели.
Бран и Тейрнон от имени своего племени объявили:
— Мы с благодарностью принимаем твое приглашение, о, великий король, ибо наши люди изголодались. Но есть среди нас и воины. Прими же их в свое воинство, они станут сражаться с Фой Мьёр рядом с твоими воинами.
Король Маннах благодарно кивнул им.
— Вряд ли может сравниться мое гостеприимство с вашими благородством и честью. Благодарю вас, о, воины, за вашу решимость и отвагу.
Не успел король произнести эти слова, как сверху раздался девичий крик. Дозорная, что стояла над вратами, прокричала:
— Белый туман движется к нам с юга и с севера. Люди Льдов наступают. Фой Мьёр уже здесь. Король не без юмора заметил:
— Боюсь, что пир придется отложить. Надеюсь, он станет победным пиром. Он мрачно усмехнулся. — Лишь бы рыба за это время не протухла.
Король послал большую часть людей на крепостные стены и обратился к Коруму:
— Корум, ты должен вызвать Быка Кринанасса. Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. Если Бык не придет, Кэр-Малод погибнет.
— Я не знаю, как это делается.
— Об этом знает Медбх. Она научит тебя всему необходимому.
— Да, — отозвалась Медбх, — я научу тебя. Медбх и Корум присоединились к воинам, стоявшим на стенах, и обратили свои взгляды на восток. В клубах тумана там уже стояли Фой Мьёр, окруженные бесчисленными слугами.
— Сегодня они затевают что-то серьезное, — сказала Медбх.
Корум взял ее руку и крепко сжал.
За лесом, на расстоянии двух миль от крепости клубился туман. Он уже сокрывал собою весь горизонт. Туман медленно, но верно полз в сторону Кэр-Малода.
Подобно гончим, что всегда идут впереди своего хозяина, перед стеною тумана рыскали собачьи своры. За ними шли псари-гулеги. За гулегами выступали бледно-зеленые всадники, братья Хью Аргеха, братья елей. В тумане же угадывалось что-то куда большее, некогда уже виденное Корумом. Это были гигантские колесницы, запряженные странными животными, отдаленно напоминающими лошадей. Колесниц было семь, и в каждой из них было по одному огромному наезднику.
— Вот эта да! — Медбх, похоже, была напугана. — Они выставили против нас все свои силы. Все Фой Мьёр явились сюда. Похоже, боги эти относятся к нам с уважением.
— Мы их не разочаруем, — ответил ей Корум.
— Ну а теперь мы должны оставить Кэр-Малод.
— Ты хочешь оставить город — в эту минуту?
— Мы должны вызвать Быка Кринанасса. Для этого нам нужно уйти в другое место. Если он придет, то придет именно туда.
Корум задумался.
— Часа через два Фой Мьёр пойдут в атаку.
— Мы постараемся вернуться к этому времени. Чем скорее мы отправимся на Камень Сидхи, тем лучше.
Они незаметно покинули Кэр-Малод и поскакали вдоль утесов, стоявших над морем. Море стонало, ревело и рокотало в ожидании предстоящего сражения.
Они стояли на желтоватом песке. Темные зубья скал остались у них за спиной, пред ними же волновалось беспокойное море. У самой кромки берега одиноко возвышался необычный камень.
Начался дождь. Его капли и брызги, долетавшие с моря, падали на камень, оживляя нежную сеть прожилок. Местами камень был темным, местами же — едва ли не прозрачным. Глубины его переливались мягчайшими красками.
— Это — Камень Сидхи, — сказала Медбх. Корум кивнул. Иначе и быть не могло. Камень явно не принадлежал этому измерению. Подобно Хи-Брисэйлу он попал сюда вместе с сидхи, пришедшими в этот мир для того, чтобы бороться с Фой Мьёр. Подобные вещи Корум видел и раньше, — вещи, которым не было места в этом Измерении, которые присутствовали здесь лишь отчасти, прорастая из иных миров.
Начался настоящий ливень. Взбираться на скользкий камень мешали порывы ветра. Но, наконец, Принц и девушка взошли на него. На берег яростно набрасывались огромные волны. Страшные порывы ветра грозили сдуть людей с камня. Дождь становился все сильнее.
— Возьми копье Брионак в серебряную руку, — приказала Медбх, — и высоко подними его. Корум послушно выполнил приказание.
— Теперь ты будешь переводить мои слова на язык вадагов. Сидхи и вадаги говорили на одном языке.
— Я это знаю, — сказал Корум. — Что же я должен говорить?
— Прежде ты должен представить самого Быка, Черного Быка Кринанасса. В холке он с тебя ростом. Тело его покрыто длинным черным волосом. Его рога остры и широко расставлены, — даже ты не смог бы обхватить их. Ты можешь представить его?
— Думаю, что да.
— Тогда повторяй за мной.
Все, кроме огромного камня, на котором они стояли, вдруг посерело и поблекло.
— Чрез высокие камня врата поспеши же сюда, Черный Бык, Сам Кремм Кройх вызывает тебя. Если спишь, Черный Бык, то проснись. Коль проснулся — так на ноги стань. Если встал — поскорей приходи. К Камню Сидхи иди, Черный Бык, Ибо держит копье господин. Кринанасса копье Брионак Вновь готово Фой Мьёр поразить. Так иди же сюда, Черный Бык, Поскорее домой воротись.
Медбх произнесла заклинание на одном дыхании. Серо-зеленые ее глаза наполнились тревогой.
— Ты сможешь перевести это на свой язык?
— Да, — ответил Корум. — Но почему ты считаешь, что Бык откликнется на твое заклинание?
— Делай то, что тебе говорят. Вадаг пожал плечами.
— Ты видишь Быка своим внутренним оком? Корум на миг задумался, но тут же утвердительно кивнул.
— Да, вижу.
— Я повторю заклинание, а ты переведешь его на свой родной язык.
Корум подчинился воле Медбх, хотя заклинание это и казалось ему слишком уж топорным, — вадаги так не изъяснялись.
Медбх медленно повторяла заклинание, Корум же переводил его на свой язык. У него стала кружиться голова. Казалось, что слова сами слетают с уст. Копье Брионак он держал высоко над головой. Холодный ветер трепал его волосы и одежды. Корум звал Быка, Черного Быка Кринанасса. Все громче и громче звучал его голос, вой ветра уже не мешал ему.
Так иди же сюда, Черный Бык, Поскорее домой воротись.
Язык мабденов почти не отличался от вадагского, но на языке вадагов эти слова звучали куда весомее.
Заклинание закончилось. Медбх тронула Корума за плечо и приложила палец к губам. Слышен был только вой ветра, рев моря и шум дождя. Вдруг Камень Сидхи засветился всеми своими красками и задрожал, — откуда-то издалека донеслось грозное мычание.
Через минуту мычание раздалось вновь, на этот раз оно было громче.
Медбх схватила Корума за руку.
— Бык, — прошептала девушка, — Бык идет!
Понять, откуда доносится мычание, пока было невозможно.
Стена дождя совершенно отгородила их от мира. Им казалось, что море обступает их со всех сторон.
Вскоре все звуки слились в один — низкое грозное мычание. Стоя на камне, Корум увидел огромного быка, выходящего из моря. Оказавшись на берегу, бык стряхнул с себя воду и принялся водить огромными умными глазами, пытаясь увидеть того, кто осмелился звать его.
— Черный Бык! — закричала Медбх, — Черный Бык Кринанасса! Смотри, здесь стоит Кремм Кройх с копьем Брионак в руках! Твое время пришло!
Чудовищный бык опустил свои острые, широко посаженые рога, затряс черным грузным телом и забил копытом. Корум почувствовал его запах — до боли знакомый запах домашней скотины. Однако Черный Бык не походил на обычную скотину. Это был бык-воин, гордый и самонадеянный, что служил не хозяину, но чему-то куда более высокому.
Помахивая своим черным хвостом, бык смотрел на людей, стоявших на Камне Сидхи.
— Теперь я понимаю, почему его так боятся Фой Мьёр, — сказал Корум.
ГЛАВА ПЯТАЯКРОВАВАЯ ЖАТВА
Корум и Медбх стали спускаться с камня; бык внимательно смотрел на копье. Животное покорно ожидало, время от времени оглашая берег своим ревом. Рога его все еще оставались опущенными. Страшно было подходить к нему, но очевидно было и то, что Бык узнал копье Брионак, что он боится его.
— Бык, — сказал Корум, нисколько не смущаясь необычностью подобного обращения, — пойдешь ли ты в Кэр-Малод вместе с нами?
Дождь сменился снежной крупой, поблескивавшей на могучем крупе быка. Черный Бык Кринанасса был не просто страшен, — он был ужасен. Кони захрапели, но бык не обращал на них ни малейшего внимания. Он затряс головой, и капельки воды полетели с его острых рогов. Бык раздул ноздри. Умные холодные глаза его глянули было на жеребцов, но тут же вновь уставились на копье.
Коруму доводилось встречаться и с куда более крупными тварями, но он никогда не видел животных столь же мощных. Казалось, ничто в этом мире не могло устоять против гигантского Быка Кринанасса.
Корум и Медбх, вернувшись к своим скакунам, принялись успокаивать их. Бык внимательно наблюдал за ними. Наконец, кони успокоились настолько, что на них стало возможно ехать верхом. Оседлав коней, Корум и Медбх направились к Кэр-Малоду.
Несколько минут Бык стоял недвижно; казалось, что он о чем-то размышляет. Наконец, он двинулся вслед за всадниками, уверенно ступая по узкой тропке. Расстояние меж ним и всадниками не уменьшалось, но и не увеличивалось.
«Наверное, он считает нас чем-то недостойным себя, — думал Корум, — чем-то непозволительно слабым.»
Пошел снег. Внезапно пахнуло холодом. И Корум, и Медбх поняли, что это означает — Фой Мьёр подошли к стенам Кэр-Малода.
К стенам мабденской крепости стекались бесчисленные отряды гигантского воинства; крепость казалась гордым кораблем, окруженным пенистыми волнами. Туман был настолько густ, что походил на вязкий кисель, однако пока им был окутан только лес, — особенно те его участки, на которых росли ели. Здесь скрывались сами Фой Мьёр. Без тумана они не могли жить — мгла Лимба дарила НА! силу.
Корум увидел семь темных фигур, движущихся в тумане. Они сошли со своих колесниц и собрались в круг. Был там и Керенос, предводитель Фой Мьёр. Был Балахр, что подобно Коруму имел один глаз, но был тот глаз мертвящим. Была Гоим, которой нравились смертные мужчины. Были здесь все Фой Мьёр.
Корум и Медбх обернулись.
Черный Бык шел за ними; он останавливался только тогда, когда останавливались и люди. Бык неотрывно смотрел на копье Брионак.
Сражение началось. К стенам подступали своры Кереноса. За ними шли гулеги, вооруженные луками и копьями. Бледно-зеленые всадники пытались овладеть крепостными вратами. Командовал ими знакомый Коруму Хью Аргех. Корум и Медбх созерцали эту картину, стоя на высоком холме; крики защитников и злобный рык псов долетали даже сюда.
— Как же мы попадем в крепость? — воскликнула Медбх.
— Даже если мы доберемся до ворот, их вряд ли распахнут перед нами, согласился Корум. — Думаю, нам следует напасть на врага с тыла.
Медбх кивнула. И указала на одну из стен.
— Поспешим туда — стена вот-вот рухнет. Мы поможем вашим людям выиграть время, и тогда они смогут укрепить ее.
Корум согласился. Без лишних слов он поскакал вниз, готовый в любую минуту метнуть копье в неприятеля. И он, и Медбх должны были умереть, но теперь это не имело никакого значения. Корума расстраивало только одно, — у него не было его фамильной мантии. Алой Мантии, отданной им Калатину.
Из всех странных существ, виденных Корумом, в армии врага не было только ледяных призраков. Впрочем, возможно, они не имели к Фой Мьёр никакого отношения. Гулегов же здесь было множество. Убить их было почти невозможно, и потому они были особенно опасными врагами. Кто же вел их на бой? Всадник на мощном скакуне. Всадник этот ничуть не походил на бледно-зеленого Хью Аргеха, и, все же, в нем было что-то очень знакомое.
Много ли у Корума знакомых в этом мире? Всего несколько человек…
Солнце заиграло на доспехах воина. Они стали лучиться золотом и серебром, алым и голубым цветами.
Коруму эти доспехи были знакомы. Своей собственной рукой он отправил их владельца в Лимб. Было это во время великой битвы в лагере королевы Ксиомбарг. Да, он отправил его в Лимб, туда, где до времени Фой Мьёр чувствовали себя в безопасности, пока не сдвинулось нечто в махине миров, и не оказались они в этом Измерении. Неужели Лимб изверг из себя и этого всадника? Это походило на правду. Темно-желтое перо, как и прежде, колыхалось на шлеме; сам шлем, как и прежде, совершенно скрывал лицо всадника. Нагрудная пластина была украшена знаком Хаоса: восемь стрел, выходящих из одного центра. В металлической рукавице всадник сжимал меч, что подобно латам сиял то златом, то серебром, то голубым, то алым.
— Гейнор, — сказал Корум, вспомнив ужасную кончину этого воина. — Это Принц Гейнор Проклятый.
— Ты его знаешь? — удивилась Медбх.
— Однажды я уже убивал его, — мрачно ответил Корум. — Я наказал Гейнора, навсегда изгнав его из этого мира. Но, как видишь, он вернулся вновь. Мой древний враг. Быть может, он и есть тот «брат», о Котором говорила старуха?
Последние слова были адресованы самому себе. Корум метнул копье Брионак в Принца, который подобно самому Коруму некогда был защитником слабых (возможно, даже Вечным Защитником, Вечным Воителем), но затем полностью подпал под власть темных сил.
Копье Брионак полетело к цели. Оно ударило Принца Гейнора в плечо. Тот закачался в седле. Стальная маска повернулась в сторону Корума. Гейнор наблюдал за тем, как копье возвращается в руки Корума. Он приказал гулегам усилить натиск. Те бежали по снегу, красному от крови и черному от грязи; у многих не хватало отдельных членов, у некоторых были вспороты животы, однако, это ничуть не мешало им продолжать бой.
Корум размышлял, сжимая в руке копье: — «Да, Гейнора одолеть не просто, здесь не помогает даже магия».
Из-под шлема раздался смех. Похоже, Гейнора обрадовало появление Корума.
— Принц Корум, Защитник мабденов! Вот это встреча! Мы только что говорили о тебе и даже решили, что ты, наконец, облагоразумился и вернулся в свое Измерение. Но ты все-таки решил остаться.
Как причудлива Судьба, решившая продолжить наш глупый спор!
Корум оглянулся и увидел, что Бык Кринанасса послушно следует за ним. Он посмотрел на крепостные укрепления. Воинов на них оставалось все меньше.
— Да, судьба причудлива. Но примешь ли ты мой вызов и теперь? Станешь ли ты просить меня о пощаде? Или мне вновь придется изгонять тебя в Лимб?
Принц Гейнор засмеялся горьким смехом и сказал:
— Спроси об этом Фой Мьёр! Они с радостью вернутся на свою страшную родину. Закон и Хаос уже не воюют за это Измерение; если Фой Мьёр уйдут отсюда, мое служение им закончится, и тогда я с радостью присоединюсь к тебе, Корум. Пока же мы враги.
Коруму вспомнилось лицо Гейнора; его передернуло. Вновь сердце Принца наполнилось жалостью к Гейнору Проклятому, обреченному на множество жизней во множестве миров. Этим он походил на самого Корума, но в отличие от него Гейнору суждено было служить самым низким, самым вероломным хозяевам. Теперь под его началом были полутрупы. В прошлый раз его солдатами были уродливые оборотни.
— Ну и солдаты у тебя, Гейнор, — сказал Корум. Гейнор засмеялся.
— Да, на этот раз мне повезло.
— Отзови их от крепости и перейди на мою сторону. Ты ведь знаешь, я не испытываю к тебе ненависти. Мы очень похожи друг на друга.
— Что верно, то верно, — ответил Гейнор. — Но почему бы тебе не принять мою сторону, а, Корум? Нравится тебе это или нет, но пришествие Фой Мьёр вещь свершившаяся.
— Фой Мьёр приведут этот мир к гибели.
— Именно смерть и была обещана мне, — сказал Гейнор неожиданно просто.
Корум знал о том, что Гейнор ищет только смерти. Предложи он ему умереть, и Гейнор тут же примкнет к нему.
— Если умрет этот мир, вместе с ним умру и я. Верно? — спросил Гейнор.
Корум смотрел на стены Кэр-Малода, где горстка мабденов сражалась с полумертвыми гулегами, хищными псами и тварями, скорее похожими не на людей, а на ели.
— Все может быть, Гейнор, — задумчиво сказал Принц. — Возможно, твоя судьба и состоит в том, что, пытаясь достичь своей цели, ты всегда становишься на сторону зла. Но как знать, быть может, только добро способно привести тебя к цели.
— Ты — романтик, Принц Корум. — Гейнор развернул коня.
— Ты не хочешь сразиться со мной? — воскликнул Корум.
— Да, — ни с тобой, ни с этой говядиной сражаться я не стану, — ответил Гейнор. Он спешил вернуться в облако тумана, застывшее поодаль. — Я не уйду из этого мира до самого его конца. Тебе не удастся Вернуть меня в Лимб! — Он сменил тон на дружеский. — Но я еще вернусь сюда, Корум, — мне хочется посмотреть на твой труп.
— Не думаю, что ты увидишь его.
— Ваших людей осталось человек тридцать. К вечеру в ваших залах будут пировать наши псы. Ты ошибаешься, Корум. Прощай.
Гейнор исчез. Корум и Медбх направили своих коней в сторону полуразрушенной стены. И вдруг у себя за спиной они услышали гневное сопение быка. Они было решили, что бык разгневан ими, но тут животное развернулось и понеслось на бледно-зеленых всадников, готовившихся напасть на Корума и Медбх. Голова Черного Быка Кринанасса была низко опущена. Он смел сразу несколько всадников и, не останавливаясь, принялся крушить гулегов и собак. Адских псов он насаживал на свои страшные рога.
Он тут же овладел полем боя, этот Черный Бык Кринанасса. Он легко стряхивал с себя оружие, которым его силились поразить враги. С немыслимой скоростью он трижды обежал вкруг стен Кэр-Малода.
Корум и Медбх, о которых враги забыли и думать, изумленно следили за происходящим. Корум высоко поднял копье Брионак и принялся подбадривать Черного Быка, Меж рядами нападавших образовалась брешь.
Пригнувшись в седле и кивком пригласив Медбх следовать за ним, Корум поскакал к крепости. Конь запрыгнул; на стену в месте, где врагам удалось сломать ее основательно, и остановился. Прямо перед Принцем сидел на камне израненный и изможденный король Маннах. Старый воин пытался извлечь стрелу из его груди. Изо рта короля текла кровь.
Слезы заблестели в глазах Маннаха, когда он поднял свою покрытую сединами голову и увидел Корума.
— Бык пришел слишком поздно, — сказал он.
— Быть может, ты прав, — ответил ему Корум. — но посмотри, — он крушит тех, кто уничтожил твой народ.
— Нет, — ответил король Маннах. — Я не стану на это смотреть. Я слишком устал.
Пока Медбх ухаживала за отцом, Корум обошел стены Кэр-Малода, пытаясь оценить ситуацию. Внизу Бык Кринанасса крушил неприятеля.
Принц Гейнор ошибся. На стенах сражались не тридцать, а сорок воинов. За пределами крепости оставалось еще немало псов, несколько эскадронов бледно-зеленых всадников и множество гулегов. Более того, — ни один из Фой Мьёр еще не выступил против Кэр-Малода. Любому из богов Лимба было по силам разрушить крепость. Для этого им достаточно было на минуту покинуть свое туманное прибежище.
Корум взобрался на высокую полуразрушенную башню. Бык гонял по грязному полю маленькие группки неприятелей. Многие пытались скрыться, но из тумана, стоявшего над лесом, неслись громовые, леденящие душу крики- Фой Мьёр, уничтожавших дезертиров. Тех, кого пугали эти крики, сминал Бык; тех, кто пытался бежать, лишали жизни собственные хозяева.
Фой Мьёр безжалостно истребляли собственные создания, но ничего не делали для того, чтобы остановить Черного Быка Кринанасса. По всей видимости, Народ Льдов был слишком уверен в своей победе над Кэр-Малодом и в своей власти над Быком.
Вскоре все было кончено. Ни единого гулега, ни единой собаки, ни единого всадника не осталось в живых. Те, кого не могло уничтожить оружие смертных, были уничтожены Быком.
Бык гордо стоял среди трупов людей, зверей и человекообразных тварей. Он бил копытом землю и шумно дышал. Он поднял голову и грозно заревел; от его рева сотряслись стены Кэр-Малода.
На, крепостных стенах молчали — все понимали, что главная схватка еще впереди.
Установилась тишина, лишь Бык оглашал окрестности своим победным ревом.
Повсюду царила Смерть. Она стояла над полем боя. Она бродила по крепости. Она ждала, затаившись в тумане.
Коруму вспомнились слова короля Маннаха — г Фой Мьёр идут за Смертью. Может быть, подобно Принцу Гейнору, они ищут в ней забвения? Но желание ли смерти движет ими? Если это так, они воистину ужасны.
Туман ожил. Корум закричал, призывая воинов.
Он держал копье Брионак так, чтобы его могли увидеть все.
— Это — копье сидхи! Это — последний бык их грозного стада! Я — Корум Лло Эрайнт. Соберитесь с силами, люди Кэр-Малода, ибо сами Фой Мьёр готовы выступить против нас. Но мы сильны, и мужества нам не занимать. Это наша страна, наш мир, и мы должны защитить их!
Корум увидел Медбх. Улыбаясь ему, она прокричала:
— Так встретим же смерть достойно! Пусть доблесть наша переживет нас!
Даже король Маннах, опиравшийся на руку израненного воина, собрался с духом и приготовился к схватке. Здоровые и раненые, мужи и девы, юнцы и старики, — все поднялись на крепостные стены. Ровно бились сердца их.
Семь теней в семи скрипучих колесницах, запряженных семью безобразными тварями, подъехали к холму, на котором стоял Кэр-Малод. Туман сгустился. В липкой белесой мгле умолк Черный Бык Кринанасса. Туман, казалось, отравил его.
Корум целил копьем в зыбкий абрис головы одной из теней. От скрипа колесниц заныли кости и тело, однако Корум справился с собой и метнул копье.
Раздвигая туман, копье медленно летело к цели. Раздались странные крики. Брионак вернулся в руку Корума, а крики все не смолкали. При других обстоятельствах звук этот мог показаться смешным и забавным, теперь же он представал зловещим. Это был голос неразумного животного, тупой твари.
Корум вдруг понял, что голос принадлежит существу с убогим разумом и чудовищной примитивной волей. Именно это сочетание и делало Фой Мьёр столь опасными. Их вела голая необходимость, они же не понимали этого и не пытались как-то изменить положение дел. Так и шли они по миру, не ведая ни злобы, ни ненависти, ни мести. Они не искали многого, но прибегали к любым послушным им силам не пренебрегая никем и ничем. Одолеть их было почти невозможно. С ними нельзя было договориться, их нельзя было образумить. Лишь страх мог остановить их. Крик, доносившийся из тумана, был вызван не болью, но страхом перед копьем сидхи.
Колесницы замедлили свой ход, Фой Мьёр стали переговариваться между собой на странном невнятном языке.
Через мгновение из тумана появилось багровое лицо, больше походившее на рану. Рот его был крив, единственный глаз был прикрыт огромным омертвевшим веком. К веку была привязана проволока, идущая через голову под левую руку. Двупалая рука, потянув за проволоку, могла открыть веко.
Рука потянулась к проволоке. Корум, почувствовав приближение опасности, укрылся за крепостной стеной. Глаз, синий, как северные льды, наконец, раскрылся, и из него полились потоки холодного света. Хотя прямые лучи и не попадали на Корума, его охватил жгучий холод. Теперь Корум знал, что же произошло на озере. Волна холода была почти осязаемой. Корум отполз подальше от стены, взял копье на изготовку и приподнял голову. Несколько воинов уже обратилось в лед. Он метнул копье Брйонак прямо в синий глаз.
Казалось, будто копье застыло в воздухе, но уже через миг, преодолев незримое сопротивление, оно летело в цели. Наконечник его светился ярко-оранжевым светом. Бросок был точен — копье угодило прямо в глаз Фой Мьёр.
Теперь Корум знал, кому из Фой Мьёр принадлежали недавние крики. Проволока выпала из двупалой руки, и веко закрылось, но за миг до этого копье вынырнуло из глазницы и полетело назад, к Коруму.
Уродливое лицо искривилось гримасой боли, голова Фой Мьёр затряслась. Тварь, тянувшая колесницу, стала спешно отступать в туман.
Корум испытал нечто, похожее на радость. Оружие сидхи специально ковалось для борьбы с Фой Мьёр, и оно прекрасно отвечало своему назначению.
Корум обратился к людям, стоявшим на стенах:
— Спускайтесь вниз. Я останусь здесь один, ибо держу я в руках копье Брйонак. Фой Мьёр нельзя поразить вашим оружием. Сражаться с ними смогу лишь я.
Медбх закричала в ответ:
— Корум, дозволь мне остаться! Я хочу умереть вместе с тобой!
Но он покачал головой и вновь устремил свой взор в туманную мглу, надвигавшуюся на крепость вместе с Народом Льдов. Они были почти невидимы. Рогатая голова. Грубая щетина. Глаз. Все тонуло в тумане.
И тут раздался рев. Не глас ли это был предводителя Фой Мьёр, страшного Кереноса? Но нет, рев слышался откуда-то из-за колесниц Фой Мьёр.
Огромная темная фигура возникла в тумане. Узнав ее, Корум ахнул. Это был Черный Бык Кринанасса, который вдруг вырос до совершенно невероятных размеров. Он опустил рога и перевернул колесницу одного из Фой Мьёр. Седока же он подбросил в небо, поймал на один из своих страшных рогов и вновь швырнул вверх.
Фой Мьёр охватила паника. Их колесницы разом задвигались и стали отступать от стен крепости.
Корум увидел крошечную фигурку Принца Гейнора, испуганно бегущего за своими хозяевами. Туман стремительно отступал. Появилось поле, затем — лес, и, наконец, очистился весь горизонт.
Посереди поля, усеянного трупами, стоял Черный Бык Кринанасса, вновь принявший свой обычный облик. Он меланхолично жевал чудом сохранившуюся травку. Рога его были испачканы темной кровью. Рядом лежало истерзанное тело, а поодаль — огромная колесница, что была куда больше быка. Одно из ее колес все еще вращалось.
Народ Кэр-Малода не ликовал, хотя и был спасен от верной гибели. Происшедшее потрясло людей. Медленно поднимались они на стены, чтобы своими глазами увидеть эту страшную картину.
Корум неспешно спустился вниз, так и не выпуская копье Брионак из рук. Он прошел через тоннель, раскрыл крепостные ворота и по изуродованной земле направился к быку. Корум и сам не понимал, зачем он это делает. На этот раз бык позволил ему подойти к себе и посмотрел прямо в глаза Коруму.
— Теперь ты должен убить меня, — сказал Черный Бык Кринанасса, — только тогда свершится назначенное мне.
Он говорил на языке сидхи и вадагов. Покоем и грустью веяло от его слов.
— Я не смогу убить тебя, — ответил Корум. — Ты спас нас. Ты убил одного из Фой Мьёр, и теперь их осталось только шестеро. И Кэр-Малод, и его защитники обязаны тебе жизнью.
— Жизнью они обязаны и тебе, — сказал Бык. — Именно ты смог найти копье Брионак. Именно ты позвал меня. Убей меня- ты должен это сделать.
— Но для чего?
— В том моя судьба.
— Хорошо, — сказал Корум. — Я сделаю то, о чем ты меня просишь.
И Принц вонзил копье Брионак прямо в сердце Черного Быка Кринанасса. Поток крови хлынул из раны; зверь же принялся носиться по полю. На сей раз копье не вернулось в руку Корума.
Все поле обежал Чёрный Бык Кринанасса. Он бежал по лесам и по пустошам. Он бежал по морскому берегу. И кровь его умыла землю. Там, где падали ее капли, оживали травы и распускались цветы. Тучи стали уползать с неба. Вновь оно стало голубым, вновь солнце радовало мир своими теплыми лучами.
Когда же отогрелась земля вкруг Кэр-Малода, понесся Бык к утесам, на которых некогда стоял замок Эрорн. Постоял он с минуту у развалин башни, заливая своей кровью древние камни, и бросился прямо в море. Вместе с ним ушло навсегда из мира смертных и копье Брионак.