Серебряная рука — страница 7 из 9

Так заканчивается сказание о Дубе и Овене.

Отправились за море гонцы, чтобы сообщить народу радостную весть: Верховный Правитель вернулся к людям. Гонцы поплыли на запад, к королю Файахэду, что правил страною Туха-на-Мананнан (названную в честь отца Ильбрика); поплыли на север, в страну Туха-на-Тир-нам-Бео. Отправились они к Туха-на-Ану и к Туха-на-Гвидднью Гаранхир, стране короля Даффина. И где бы ни встречали они мабденов, говорили о том, что пришел в Кэр-Малод Верховный Правитель, что собирается Эмергин начать войну с Фой Мьёр и что созывается великий совет всех народов и племен.

Вновь в кузнях ковались топоры и мечи, кинжалы и стрелы, и учил людей этому ремеслу величайший из кузнецов карлик Гоффанон.

Надежда вернулась в сердца мабденов, с нетерпением ждали они битвы, на которую должны были повести их Великий Друид Эмергин и Корум Серебряная Рука.

Рассказывал Ильбрик людям старинные сказания, слышанные им еще от отца, величайшего сидхи Мананнана. Рассказывал он им о девяти великих битвах с Фон Мьёр, о доблести и отваге. И пробуждались люди от немощи и исполнялись мужества.

Лишь Корум был угрюм и бледен. Казалось, он прислушивается к некоему голосу, но никак не может расслышать слов.

Встречая его, люди качали головами, поражаясь великой жертве, принесенной мабденам вадагским Принцем по имени Корум Серебряная Рука.

ТОМ ТРЕТИЙМЕЧ И ЖЕРЕБЕЦ / The Sword and the Stallion [= Меч и конь]

Джудит

Близится час последней битвы людей с ужасными Фой-Мьёр, порождениями холода и ночи; и принц Корум вынужден отправиться в опасное путешествие к далёкому острову, чтобы найти там помощь в борьбе с врагом… Но, вернувшись, он обнаруживает, что не всё так хорошо в лагере людей, как казалось сперва… А последний бой уже близок…

КНИГА ПЕРВАЯ, в которой мабдены собирают войско и вырабатывают стратегию войны с Фой Мьёр. Сидхи раздает советы и, как это обычно и бывает, заводит обсуждение в тупик…

ГЛАВА ПЕРВАЯВРЕМЯ ДЕЙСТВОВАТЬ

Они собирались в Кэр-Малоде. Со всех земель запада съезжались сюда статные воины на своих могучих боевых конях. Поле перед Кэр-Малодом запестрело яркими шатрами и боевыми знаменами, засверкало золотом браслетов и серебром пряжек, полированной сталью шлемов и драгоценными камнями кубков. Здесь собрался цвет мабденского племени — люди Запада, Дети Солнца, чьи братья с Востока давно полегли на полях сражений, не сумев устоять против всесильных Фой Мьёр.

В самом центре лагеря стоял гигантский шатер. Был он сшит из небесно-голубого шелка, и вход в него не украшали боевые знамена. Это был шатер Ильбрика, сына Мананнан-мак-Лира, величайшего из героев-сидхи, на века прославившего свое имя в битвах с Фой Мьёр. У шатра стоял огромный вороной конь под стать великану; он обладал и умом, и силой, поскольку был не обычным конем, а конем Сидхи. Не нашлось Ильбрику места в самом Кэр-Малоде — уж слишком огромен был воин — вот и пришлось великану разбивать свой шатер в поле.

Стояли за полем зеленые леса и пологие холмы, расцвеченные цветами, ярко горевшими в ласковом свете солнца. К западу же от лагеря шумело и пенилось море, над которым парили белые чайки. Великое множество кораблей бросили якорь у берега. Приплыли они с западного острова, где жили народы Мананнана и Ану, из страны Гвидднью Гаранхир и из земель Тир-нам-Бео. Были здесь корабли боевые и торговые, морские корабли и речные. Ни один корабль не был забыт, ни одна лодка не была оставлена. Мабдены собирались на великий сход.

Корум стоял на крепостной стене, здесь же был и карлик. Гаффанон был куда выше Корума, карликом же он казался разве что сидхи. Он был без шлема, длинные спутанные пряди черных волос разметались по плечам. Карлик был одет в простую синюю куртку, ворот и обшлага которой были расшиты красною нитью; на поясе куртку стягивал широкий кожаный ремень. В своей покрытой многочисленными шрамами ручище сидхи держал рог, наполненный медом, другая рука покоилась на рукояти огромного боевого топора, одного из последних Орудий Света, орудий, выкованных сидхи специально для борьбы с Фой Мьёр. Гоффанон смотрел на поле, на котором раскинулись мабденские шатры.

— Они все идут и идут, — проговорил он. — Да и воины хороши — один лучше другого.

— К той войне, которую мы замышляем, они не приучены, — отозвался Корум.

Принц смотрел на колонну, ехавшую через поле у крепостных ворот. Эти мабдены прибыли с севера. Войны были высоки и широкоплечи. Им было жарко, но они не снимали своих ярких мантий. Шлемы многих воинов украшали рога и крылья. Эти рыжеволосые рыцари были солдатами Тир-нам-Бео, не признававшими никакого оружия кроме палаша и кинжала. Татуировка на лицах, призванная устрашать врага, усиливала и без того грозный их вид.

Это, обитавшее в горах Севера племя жило войной. Воины напомнили Коруму мабденов прошлого, мабденов герцога Края, что некогда охотились за ним в этих же местах. Как же он мог служить потомкам тех варваров? Но тут Корум вспомнил Ралину и успокоился.

Принц повернулся лицом к городу-крепости и, прислонившись спиной к согретому солнечными лучами камню, стал рассматривать крыши Кэр-Малода. Вот уже месяц прошел с той ночи, когда он стоял на краю расселины, отделявшей Замок Оуин от берега. Тогда Принц вызывал на бой арфиста Дагдага, жившего, как казалось Коруму, в развалинах его родового замка. Медбх всячески пыталась успокоить его, развеять его ночные кошмары. Во многом ей это удалось — теперь Корум считал увиденное наваждением, порожденным усталостью и страхом.

На ступенях появился Джерри-а-Конель. Голову его украшала широкополая шляпа, на левом плече сидел черно-белый крылатый кот. Увидев друзей, Джерри улыбнулся.

— Я только что вернулся из гавани. Из Ану прибыло еще несколько кораблей. Говорят, это их последние корабли — весь их флот уже здесь.

— И много на них воинов?. - спросил Корум.

— Нет, всего несколько человек. Эти корабли привезли сюда меховую одежду.

— Прекрасно, — кивнул Гоффанон. — Теперь нам будет во что одеть армию в землях Фой Мьёр. Сняв шляпу, Джерри вытер со лба пот.

— Трудно себе представить, что где-то рядом трещат морозы. — Он вернул шляпу на голову и, достав из куртки тоненькую палочку, стал задумчиво ковырять ею в зубах. Взгляд его был устремлен к палаточному лагерю. — Вот и вся мабденская сила. Здесь тысячи две-три воинов, не больше.

— Против пятерых, — едва ли не с вызовом ответил ему Гоффанон.

— Пятерых богов. — Джерри холодно посмотрел на карлика. — Предаваясь радости, мы не должны забывать о силе наших недругов. Это и Гейнор, и гулеги, и Братья Елей, и псы Кереноса, и, — Джерри сделал небольшую паузу, — и Калатин.

Сидхи улыбнулся.

— Да, но почти со всеми нашими врагами мы сумеем расправиться. Нам они особой угрозы уже не представляют. Братья Елей боятся огня. Гейнор боится Корума. Для гулегов у нас припасен Рог Сидхи. Стало быть, собаки нам тоже не страшны. Что же касается Калатина…

— То он смертей, — перебил кузнеца Корум. — Его можно убить. Я сделаю это собственноручно. Он властен только над тобою, Гоффанон. Впрочем, быть может, это уже и не так. Сила его чар могла ослабнуть.

— Вы забываете о самих Фой Мьёр, — сказал Джерри. — Им-то уж точно бояться нечего.

— В этом мире им есть чего бояться, — возразил Гоффанон Спутнику Героев. Это — Крэг-Дон. И об этом мы не должны забывать.

— Но ведь и они об этом не забывают. Они к Крэг-Дону и близко не подойдут. Кузнец Гоффанон нахмурил брови.

— Как знать, а вдруг мы их туда все-таки заманим.

— Мы должны думать о Кэр-Ллюде, а не о Крэг-Доне, — вмешался в разговор Корум. — В первую очередь мы должны захватить именно Кэр-Ллюд. Если нам удастся захватить его, мы укрепим боевой дух наших людей. Это придаст им силы, и тогда они смогут раз и навсегда покончить с Фой Мьёр.

— Да, ты прав, нам нужны победы, — согласился

Гоффанон. — И не только они, нам явно не достает хитрости.

— И союзников, — добавил Джерри. — Таких, как ты, Гоффанон, и таких, как твой златовласый друг Ильбрик. Нам не хватает сидхи.

— Боюсь, что кроме нас с Ильбриком сидхи в этом мире нет, — печально сказал Гоффанон.

— Что-то, Джерри, ты как-то мрачно настроен! — сказал Корум, похлопав своего старого товарища по плечу. — И чего ты такой угрюмый? Мы сильны как никогда!

Джерри пожал плечами.

— Наверное, мне никогда не удастся понять мабденов. Они радуются гостям так, словно ничего не знают о грядущих бедах. Ведь не прогуляться же они выйдут — их ждет война не на жизнь, а на смерть, в которой и решится судьба их мира!

— Ты хочешь, чтобы они предавались горю? — изумленно спросил Гоффанон.

— Нет…

— Ты хочешь, чтобы они уже сейчас считали себя побежденными?

— Разумеется, нет.

— Ты хочешь, чтобы вместо веселых песен играли похоронные марши? Чтобы на лицах была бы не радость, а скорбь?

Джерри улыбнулся.

— Я думаю, ты прав, карлик. Много чего я насмотрелся, много к чему я привык. Множество на моей памяти битв. Но никогда прежде я не видел, чтобы люди так беззаботно готовились ко встрече со смертью.

— Что поделаешь, таковы уж мабдены, — сказал Корум и, посмотрев на улыбающегося кузнеца, добавил: — Наверное, этому они научились у сидхи.

— И потом, кто знает, чью смерть они собираются встречать — Фой Мьёр или свою? — добавил Гоффанон.

Джерри отвесил ему поклон.

— Принимаю все сказанное тобой. Мне приятно было это услышать. Но ты меня неправильно понял. Я говорю о странности происходящего — именно она тревожит меня.

Корум ничего не мог понять. Впервые он видел своего неунывающего друга в таком подавленном настроении. Он попытался улыбнуться.

— Хватит, Джерри, тебе такой настроит не к лицу. Вспомни, терзаюсь всегда только я, ты же вечно улыбаешься.,

Джерри вздохнул.

— Ладно, — сказал он с горечью в голосе, — меняться ролями мы не будем.

Он медленно побрел вдоль по стене и, отошедши достаточно далеко, остановился. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.

Гоффанон, прищурившись, взглянул на солнце.

— Уже почти полдень. Я обещал помочь кузнецам Туха-на-Ану, мы собирались отлить молот. Надеюсь, нам удастся поговорить вечером, когда все соберутся, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Кузнец сбежал со ступеней и по узенькой улочке поспешил к главным воротам крепости. Корум помахал ему своей серебряной рукой.

Он хотел было подойти к Джерри, но тут же остановил себя — тому было явно не до него. Постояв так еще минуту, Корум спустился вниз и отправился искать Медбх. Ему было как-то не по себе.

— Я слишком привязался к ней, я стал ее рабом, — думал Корум, направляясь к королевскому замку. Принц нуждался в ней, как нуждаются в глотке воды или вина. Она откликалась на его чувства, но вправе ли он был требовать этого? Он понимал, что их отношения грозят обернуться бедой.

Но что он мог поделать? Корум пожал плечами. Да, он был послушен своей судьбе, но разве не волен он был участвовать в ней?

— Именно так и следует поступить, — сказал он вслух. Проходившая мимо женщина замерла, решив, что Корум обращается к ней. В руках она несла деревянные заготовки, из которых вырезались древки копий.

— Слушаю тебя, мой господин.

— Я хотел сказать, что приготовления идут успешно, — сказал Корум смущенно.

— Да, мой господин. Все мы хотим победы над Фой Мьёр. — Она положила деревяшки себе на плечо. — Спасибо, господин.

— Да, да, — кивнул растерявшись Корум. — Всего тебе доброго.

— И тебе желаю всего доброго, мой господин, — ответила женщина улыбаясь.

Потупив взор, Корум вошел в замок короля Маннаха, отца Медбх.

Медбх в замке не было. Слуга сказал Коруму:

— Она готовит к бою свое оружие, Принц Корум, она и другие женщины.

Через подземный ход Корум попал в просторную палату, по стенам которой висели старые боевые знамена и старинные доспехи. Десятка два женщин упражнялись в стрельбе из лука, метании из пращи и фехтовании на мечах.

Здесь же была и Медбх. В дальнем конце палаты стояла мишень, которую Медбх пыталась поразить из пращи. Она прекрасно владела пращой и татлумами, страшными снарядами, изготовленными из мозга поверженного неприятеля, что, по слухам, обладали сверхъестественными свойствами. Медбх метнула татлум, и он попал прямо в центр мишени. Мишень, висевшая на длинной веревке, зазвенела и стала вращаться, поблескивая в свете освещавших палату факелов.

— Приветствую тебя, Медбх Длинная Рука, — громко сказал Корум. Стены палаты ответили ему эхом.

Медбх явно была довольна тем, что Корум стал свидетелем ее мастерства.

— Приветствую тебя, Принц Корум. — Она отбросила пращу в сторону, подбежала К Принцу и, обняв, заглянула ему в глаза. Она нахмурилась. — Чем ты так расстроен, милый? Что так встревожило тебя? Это как-то связано с Фой Мьёр?

— Нет. — Он крепко обнял ее, не обращая внимания на собравшихся в палате женщин, и тихо добавил: — Просто я хотел увидеть тебя.

Она нежно улыбнулась.

— Это великая честь для меня, о, великий сидхи. Ее слова и тон, которыми они были сказаны, еще больше расстроили Корума. Взгляд ее был недобрым. Она отступила назад, поняв, что Корум заметил выражение ее глаз. Медбх была чем-то встревожена. Неужели он чем-то обидел ее? Зачем она его так назвала? Улыбка ее была нежной, но слова звучали как-то странно, — она едва ли не мстила ему за что-то.

— Ну что ж, вот я тебя и увидел, — сказал Корум, направившись к двери. Теперь пойду к Ильбрику.

Как ему хотелось, чтобы она окликнула его, попросила его остаться, но он знал, что Медбх не сделает этого. Корум молча покинул палату.

Он мысленно проклял Джерри-а-Конеля за то, что тот своею угрюмостью довел его до такого состояния. Нет, он думал о Джерри лучше.

Впрочем, Принц понимал и то, что Джерри в конечном счете прав. Он, Корум, слишком надеялся на чужую силу — и тем сильнее, чем слабее становился сам.

— Какой там Вечный Воитель, — бормотал он, входя в палаты, которые он делил с Медбх, — скорее вечный страдалец,

Он улегся на свое ложе и предался тягостным думам. Вскоре он уже улыбался — тягостное настроение оставило его.

— Бездействие не для меня — оно пробуждает во мне низость. Я — воин, а не мыслитель, мне подобает действовать, а не предаваться раздумьям. — Он засмеялся, простив себе недавнюю слабость.

Корум поднялся с ложа и направился к Ильбрику.

ГЛАВА ВТОРАЯКРАСНЫЙ МЕЧ

Корум шел ре полю, то и дело переступая через веревки шатров. Он направлялся к Ильбрику. Наконец, Принц оказался перед огромным шатром небесно-голубого цвета, по шелковым бокам которого бежали волны.

— Ильбрик! Сын Мананнана! Ты здесь? В ответ раздался странный скрежещущий звук; прислушавшись повнимательнее, Корум узнал его и улыбнулся.

— Я смотрю, ты готовишься к войне. Ты пустишь меня к себе?

Скрежет прекратился, и раздался добродушный бас гиганта:

— Заходи, Корум! Добро пожаловать! Корум отодвинул шелковую полу и вошел внутрь. Свет проникал в шатер через тончайший шелк;

Коруму казалось, что он находится в голубой подводной пещере — пещере Ильбрика. Ильбрик сидел на огромном сундуке, на его коленях лежал гигантский меч Мститель. В руке великан держал точило. Золотистые волосы Ильбрика были завиты в косы, заплетена была и его борода. На сидхи была зеленая куртка и высокие башмаки со шнуровкою до колена. В углу лежали, доспехи: бронзовая кираса, на которой были изображены солнце, корабли и морские звери; щит, на котором было нарисовано солнце, и шлем с таким же изображением. На смуглых руках воина мерцали тяжелые золотые браслеты, на них были вырезаны те же картины, что и на кирасе. Ильбрик, сын величайшего из героев-сидхи, имел в высоту добрых шестнадцать футов и был великолепно сложен.

Улыбнувшись, Ильбрик взглянул на Корума и вновь занялся своим мечом.

— Что-то ты, мой друг, невесел. Корум подошел к шлему и погладил рукой его узорчатую, покрытую тончайшей резьбой поверхность.

— Наверное, предчувствую свою судьбу.

— Но разве ты не бессмертный, Принц Корум? Корум обернулся на юношеский голос. В шатер вошел юноша лет четырнадцати. Это был младший сын короля Файахэда, которого все звали не иначе, как Юный Фин. Юный Фин лицом походил на отца, но в отличие от него был строен и гибок. Он был так же рыж, как и Файахэд, и, похоже, так же весел нравом. Юный Фин улыбнулся Коруму, Несмотря на юный возраст, Фин был одним из умнейших и искуснейших воинов мабденского войска. Корум рассмеялся.

— Кто знает, — возможно ты и прав, Юный Фин. Но эта мысль меня вряд ли утешит.

Юный Фин сбросил с себя оранжевую парчовую мантию и снял свой стальной шлем. Одежды его были темными от пота. Похоже, недавно он упражнялся в воинском искусстве.

— Я тебя понимаю, Принц Корум. — Фин отвесил легкий поклон Ильбрику, смотревшему на него с радостью. — Приветствую тебя, о, Сидхи!

— Привет, Юный Фин. Чем я могу быть полезен? — Ильбрик продолжал точить свой меч; движения его были точны и плавны.

— Нет, спасибо, мне ничего не надо. Я зашел поболтать. — Юный Фин растерянно надел шлем на голову. — Боюсь, что я вам помешал.

— Ну что ты, Фин, — сказал Корум. — Скажи-ка мне лучше, что ты думаешь о нашем войске?

— Здесь собрались настоящие воины, — ответил Юный Фин. — Слабаков у нас нет. Одно плохо — уж слишком нас мало.

— Верно сказано, мой мальчик, — согласился Ильбрик. — Я об этом и сам частенько думаю.

— А я только что обсуждал эту проблему с Джерри, — сказал Корум. Установилось молчание.

— Но ведь нам больше негде брать солдат, — не выдержал Юный Фин. Говорил он так, словно надеялся на то, что Корум возразит ему.

— Негде, — подтвердил его слова Корум. Ильбрик нахмурился.

— Давным-давно, когда я был моложе тебя, Фин, я слышал историю об одном странном месте. Там сидхи могут обрести союзников. Но я слышал и о том, что место это опасно даже для нас, сидхи, да и союзники эти весьма переменчивы. Надо бы мне поговорить с Гоффаноном, может быть, он знает что-нибудь об этом.

— Союзники? — Юный Фин засмеялся. — Они что — сверхъестественные? Сейчас нам любые союзники подходят.

— Я поговорю об этом с Гоффаноном, — сказал Ильбрик и вернулся к заточке меча. Юный Фин собрался уходить.

— Ну что ж, тогда я пока помолчу. Надеюсь, мы увидимся на вечернем пиршестве.

Когда Юный Фин вышел, Корум вопросительно посмотрел на Ильбрика, но тот сделал вид, что он всецело занят мечом и не замечает его взгляда.

Корум почесал щеку.

— Помнится, было время, когда я не мог говорить о магических силах без улыбки.

Ильбрик рассеянно кивнул, словно не расслышав слов Корума.

— Теперь же мне приходится полагаться на них, — продолжил Корум с иронией в голосе, — и, тем самым, исходить из их реальности. Я больше не верю ни в логику, ни в разум. Ильбрик поднял глаза.

— А ты не допускаешь того, что логика твоя могла быть слишком узкой, а разум — слишком ограниченным? — сказал он.

— Все может быть. — Корум вздохнул и направился к выходу из шатра. Но внезапно он остановился, склонил голову набок и стал прислушиваться. — Ты слышишь эти звуки?

Ильбрик прислушался.

— Тут много звуков.

— Мне кажется, что я слышу арфу. Ильбрик покачал головой.

— Я слышу только свирель. — Он прислушался внимательнее. — Впрочем, похоже, ты прав. Далеко далеко. — И тут он засмеялся: — Нет, Корум, тебе кажется.

Корум действительно слышал арфу Дагдага, и оттого на сердце его вновь легла тяжесть. Так и не попрощавшись с Ильбриком, он вышел из шатра и зашагал по полю. Откуда-то сзади послышался крик:

— Корум! Корум!

Принц обернулся. Позади сидела группа горцев, одетых в свои клетчатые юбки. Воины пили вино. За ними Корум увидел бегущую ему навстречу Медбх.

Миновав группу воинов, она остановилась прямо перед ним и нерешительно коснулась рукою его плеча.

— Я искала тебя в наших палатах, но ты уже ушел. Нам нельзя ссориться, Корум.

Вмиг дурное настроение покинуло Корума. Засмеявшись, он обнял Медбх, не обращая никакого внимания на сидевших рядом горцев.

— Больше мы ссориться и не будем, Медбх. Во всем виноват только я.

— Не надо никого винить. Никто ни в чем не виноват.

Она поцеловала его. Губы ее были теплыми и мягкими. Все страхи тут же улетучились.

— Женщины владеют великою силой, — сказал Корум. — Только что я говорил с Ильбриком о магии ж чудесах. Величайшее же из чудес — женский поцелуй.

Она изобразила на лице удивление:

— Ты становишься сентиментальным, о, Сидхи.

Медбх выскользнула из его объятий, но тут же засмеялась и вновь поцеловала его.

Держась за руки, они пошли по лагерю, то и дело приветствуя знакомых и отвечая на приветствия тех, кто узнавал их.

На краю лагеря было оборудовано несколько кузниц. В топках ревел раздуваемый мехами огонь. По наковальням мерно ударяли молоты. Огромные, обливающиеся потом кузнецы добела раскаляли куски металла. Все они были одеты в длинные кожаные фартуки. Здесь же был и Гоффанон. В одной руке он держал огромный молот, в другой — клещи. Карлик был увлечен беседой с чернобородым мабденом, в котором Корум узнал Хайсака, кузнеца по прозванию Нагрей-Солнце (считалось, что Хайсак стащил кусочек Солнца, что и позволило ему стать превосходным кузнецом).

В ближней топке калилась длинная полоса металла. Гоффанон и Хайсак время от времени посматривали на нее, о чем-то горячо споря.

Корум и Медбх не стали мешать им, они молча наблюдали за происходящим.

— Еще шесть ударов сердца, и он будет готов, — сказал Хайсак.

Гоффанон улыбнулся.

— Ты ошибаешься, Хайсак, — не шесть, а шесть с половиной.

— Я тебе верю, Сидхи. Ты уже показал свое умение.

Гоффанон просунул клещи в топку, ухватил имя раскаленную полосу и быстро выдернул ее из огня. Хорошенько рассмотрев ее, он довольно заметил:

— Все в порядке.

Хайсак так же внимательно осмотрел раскаленную добела полосу и согласно кивнул:

— Что хорошо, то хорошо.

Гоффанон радостно улыбнулся и, обернувшись, заметил Корума. — А-а, Принц Корум! Ты пришел вовремя. Смотри. — Он поднял раскаленную полосу, что, поостыв, стала кроваво-красной. — Как ты думаешь, Корум, что это такое.

— Я полагаю, это меч.

— Это лучший меч из всех мечей, что когда-либо ковались в мабденских землях! Вот уже неделю мы бьемся над ним. Между прочим, мы делали его вместе я и Хайсак. Это символ древнего союза мабденов и сидхи. Разве он не хорош?

— Он прекрасен, Гоффанон. Гоффанон принялся размахивать красным мечом. Металл загудел.

— Его еще нужно закаливать, но это уже пустяки. И еще — ты должен дать ему имя.

— Я?

— Разумеется ты! — Гоффанон радостно засмеялся. — Это же твой меч, Корум! С этим мечом в руках ты и поведешь мабденов на бой.

— Мой меч? — Корум никак не ожидал этого.

— Это наш подарок тебе. После пира мы вернемся сюда и закончим работу. Он будет тебе верным товарищем, Корум, но он станет по-настоящему сильным только после того, как ты дашь ему имя.

— Для меня это большая честь, Гоффанон, — сказал Корум. — Я и не думал…

Его слова утонули в шипении воды, — карлик сунул меч в бочку.

— Его ковали сидхи и мабдены. Именно такой меч тебе и нужен.

— Ты прав, — согласился Корум. Слова Гоффанона необыкновенно тронули его. — Ты действительно прав, Гоффанон. — Он повернулся к улыбавшемуся во весь рот Хайсаку. — Спасибо тебе, Хайсак. Спасибо вам обоим.

И тут Гоффанон заговорил едва ли не шепотом:

— Хайсаку не зря дали имя Нагрей-Солнце. И еще — надо будет спеть песнь меча и пометить его знаком.

Уважая ритуалы, Корум кивнул, хотя сам и не верил в их значимость. Он понимал, что тем самым ему оказывается особая честь, честь ему совершенно непонятная.

— Еще раз — спасибо вам. Нет в языке таких слов, которыми я мог бы выразить свои чувства.

— Вот и не стоит зря утруждать себя. Лучше подумай о том, как его назвать, — заговорил Хайсак. Его хриплый голос был исполнен мудрости.

— Гоффанон, я пришел к тебе не за этим, — сказал Корум. — Только что Ильбрик сказал мне, что у нас могут появиться неожиданные союзники. Не знаешь ли ты, что он имел в виду?

Гоффанон пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Я думаю, Ильбрик сам расскажет тебе об этом, — вмешалась Медбх, тронув Корума за рукав. — До вечера, друзья. Нам надо немного отдохнуть.

И она повела впавшего в задумчивость Корума к стенам Кэр-Малода.

ГЛАВА ТРЕТЬЯПИР

Главный зал Кэр-Малода был полон. Заезжий чужестранец решил бы, что здесь готовятся не к страшной войне с неуязвимым неприятелем, а к грандиозному празднеству.

Из четырех длинных дубовых столов был составлен квадрат, в центре которого восседал великан Ильбрик, принесший свои кубок, блюдо и ложку. За столами сидела вся мабденская знать. Верховный Правитель Эмергин, стройный и сухощавый, был одет в мантию, расшитую серебряными нитями; голова его была украшена венцом, сплетенным из листьев дуба и остролиста. Корум сидел прямо напротив Верховного Правителя. По обе стороны от Эмергина восседали короли и королевы, Принцы и Принцессы, знатные рыцари и их дамы. По правую руку от Корума сидела Медбх, по левую — Гоффанон. Рядом с Медбх сидел Джерри-а-Конель, рядом с Гоффаноном — кузнец Хайсак Нагрей-Солнце, помогавший ковать безымянный меч.

Богатые шелка и меха, замша и шерсть, червонное золото и начищенное — серебро, полированная сталь и горящая бронза, сапфиры и рубины — все смешалось в этом зале. Изысканные ароматы смешивались с запахом жареной дичи. Музыканты со своими арфами, флейтами и барабанами сидели в углу; их благозвучная музыка не мешала вести беседу. То и дело за столами раздавался смех.

Никто не мог пожаловаться и на отсутствие аппетита, один лишь Корум не притрагивался к еде. Время от времени он о чем-то говорил с Гоффаноном и Джерри-а-Конелем, но в серьезный разговор не вступал. Потихоньку попивая мед из золотого рога, он рассматривал собравшихся, узнавая героев и героинь мабденского народа.

Помимо пяти королей — короля Маннаха, короля Файахэда, короля Даффина, короля Кхонуна, правившего землей Туха-на-Ану, и короля Гачбеса из страны Туха-на-Тир-нам-Бео здесь присутствовало множество великих героев, о которых народ уже сложил баллады. Среди прочих были Файона и Калин, дочери покойного рыцаря Мидгана Белого, две славные воительницы. Они были удивительно похожи друг на друга — белые локоны, розовые щеки, глаза цвета меда — даже платья их имели одинаковый крой, хотя слегка и отличались друг от друга — одно было отделано голубой, другое — розовой тесьмой. Воительницы эти заигрывали разом с доброй дюжиной рыцарей. Рядом с ними сидел знаменитый Дуболом или Фадрак-эт-зе-Крэг-эт-Лит. Ростом и шириною плеч он не уступал Гоффанону. Оружием этого зеленоглазого смешливого великана были деревья — ими он сбивал неприятеля с. коней, ими же он и оглушал его. Дуболом был необычно мрачен — он скорбел по своему другу Аяну Волосатому, убитому им самим в пьяной драке. За соседним столом сидел Юный Фин, который ни в чем не отставал от взрослых мужчин — ни в еде, ни в питье, ни в ухаживании за дамами; он сидел в окружении девиц, а те хихикали при каждом его слове и подкладывали на его блюдо самые лакомые кусочки. За ним сидели пять братьев, Пять Рыцарей Эралски, что до последнего времени старались не знаться с народом Туха-на-Ану, ибо считали короля Кхонуна, приходившегося им дядей, убийцей своего отца. Много лет провели они в горах, совершая набеги на земли Туха-на-Ану и подбивая людей на то, чтобы они выступили против своего короля. Братья поклялись забыть о мести до той поры, пока не будут низвержены Фой Мьёр. Все братья, кроме младшего, были чрезвычайно похожи друг на друга, младший же был черноволос и не так угрюм, как прочие. Эти крепкие, суровые воины то и дело недоуменно улыбались. Похоже, происходившее было им в новинку. Навершья их высоких конических шлемов венчало Совиное Перо Эралски.

Здесь же был и Моркан Две Улыбки, рот которого был перекошен шрамом. О нем говорили так: если он улыбнулся врагу в первый раз, значит он решил его убить; если улыбнулся второй раз — значит враг уже мертв. Моркан выглядел эдаким красавцем. Он был одет в костюм и шапочку, сшитые из темно-синей кожи, борода его была завита, а усы закручены кольцами. Похоже, он был коротко острижен шапочка совершенно скрывала под собою его волосы. Через два человека от Моркана сидел Кернин Оборванец, видом своим похожий на нищего. Он прославился тем, что щедро одаривал деньгами родственников убитых им людей. Неистовый в бою Кернин, убив врага, начинал сожалеть об этом и брал под свою опеку семейство погибшего. Волосы и борода его были нечесаными. На нем были изодранная кожаная куртка и изрядно помятый шлем. Кернин делился с Морканом деталями недавнего боя, в котором им пришлось сражаться друг против друга.

Здесь же был и Гринион Бык. Он сидел развалясь, обвив рукою внушительную талию еще одной великой воительницы — Шеонан. Свое прозвище Гринион получил за то, что однажды выехал на поде боя не на коне, что к тому времени был уже убит, а на диком быке, испугавшем неприятеля своими страшными рогами. Рядом с Гринионом глодал бараний бок Оссан Скорняк, названный так за ту искусность, с которой он выделывал кожи. Костюм и шапочка его были сшиты из тонкой кожи, ниспадавшей свободными складками. Он был далеко не молод, но сохранял завидную живость. Набив рот мясом, Оссан повернулся к рыцарю, рассказывавшему какую-то смешную историю.

Кроме того здесь присутствовали: Фен Безногий, Узер из Долины Печалей, Пвилл Костоправ, Шамейн Длинный и Шамейн Короткий, Рыжий Лис Мейан, Старик Дилан, Ронан Бледный, Клэр Западник и прочая, и прочая, и прочая. Корум помнил имена едва ли не всех воинов, прибывших в Кэр-Малод. Он понимал и то, что большинству из них не суждено будет вернуться с этой войны.

Корум услышал громкий голос Эмергина:

— Скажи мне, Корум Серебряная Рука, как тебе нравится — твоя армия? Корум изящно ответил:

— Меня смущает только то, что под моим началом будут те, кому в пору командовать целыми армиями. Избрав меня полководцем этого славного воинства, вы оказали мне великую честь.

— Хорошо сказано! — Король Файахэд поднял свой медовый кубок. — Выпьем же за Корума, убившего Шренга Семь Мечей и спасшего нашего Верховного Правителя. Я пью за здоровье Корума, вернувшего мабденам понятие о чести!

Последние слова потонули в дружном хоре голосов. Корум покраснел. Когда шум улегся, он встал и поднял свой рог с такими словами:

— Я пью за мабденскую славу! Я пью за народ мабденов!

В зале раздался дружный рев одобрения. Вновь заговорил Эмергин:

— Нам посчастливилось иметь среди наших союзников двух сидхи. Многие из великих сокровищ вновь вернулись к нам, и во многом помогли. Я хочу поприветствовать сидхи и дары их!

Вновь раздались одобрительные крики, молчали одни только смущенные сидхи.

На ноги поднялся Ильбрик.

— Если бы мабдены не были так отважны, так мужественны и так благородны, сидхи не пришли бы к ним на помощь. Мы боремся за то, чтобы в мире восторжествовала справедливость.

Гоффанон хмыкнул в знак одобрения и добавил:

— В общем и целом мабдены лишены эгоизма. Они не подлы и не скупы, они привыкли уважать друг друга и они свободны от излишнего самолюбия. Мне нравится этот народ. Я счастлив, что мне привелось помогать им. Ради этого мне не жалко отдать и жизнь!

Эмергин улыбнулся.

— Ты говоришь так, словно ждешь этого. Надеюсь, что этого не произойдет, Гоффанон. Заговорил король Маннах.

— Мы должны победить Фой Мьёр. Мы просто обязаны сделать это. И мы не вправе пренебрегать любыми союзниками, любыми силами, которые могут помочь нам в этом. — Король многозначительно посмотрел на Корума, и тот едва заметно кивнул.

— Против магии можно бороться только магией — я правильно понял тебя, король Маннах? — спросил Корум.

— Именно это я и имел в виду, — ответил король.

— И это вы называете магией! — засмеялся Гоффанон. — Подлинная магия уже ушла из мира; то, что делают Фой Мьёр и их союзники — жалкая пародия на нее.

— И все же я слышал… — Корум было заговорил, но осекся.

— Что же ты слышал? — подавшись вперед, спросил Эмергин.

Корум посмотрел на Ильбрика.

— Ты говорил о каком-то таинственном месте, Ильбрик, месте, где мы можем обрести неких мистических союзников.

Ильбрик и Гоффанон переглянулись. Карлик нахмурился. Ильбрик проговорил:

— Сначала я должен все вспомнить. Уж слишком давно

— Это слишком опасно, — перебил его кузнец. — И зачем только ты сказал им об этом, Ильбрик? Нам следует исходить только из того, чем мы уже обладаем.

— Не буду спорить с тобой, Гоффанон, — сказал Ильбрик. — Ты всегда был слишком осторожен.

— На сей раз осторожность моя оправдана, — проворчал в ответ кузнец.

В зале установилась полная тишина, — все прислушивались к разговору двух сидхи.

Ильбрик обратился ко всем.

— Я ошибся, — сказал он. — Магические силы имеют обыкновение обращаться против того, кто послал их.

— Хорошо, — сказал Эмергин. — Мы правильно поймем твое молчание, Ильбрик.

— Благодарю вас, — ответил Ильбрик. Было видно, что он не согласен с Гоффаноном. Осторожность была так же чужда великану, как она была чужда его отцу — великому Мананнану.

— Девять раз сходились в великих битвах сидхи и Фой Мьёр, — сказал король Файахэд, вытирая с губ липкие капельки меда. — И потому вы знаете их куда лучше нас. Мы ждем от вас совета.

— Сможешь ли ты дать нам совет, о, Сидхи? — спросил Эмергин.

Гоффанон поднял глаза от кубка. Пронзителен и суров был его взгляд. В глазах его горел странный огонь.

— Хорошо. Я дам вам совет. Бойтесь героев. В зале воцарилось недоумение. Смысл слов сидхи был темен, но на дальнейшие расспросы никто не отваживался.

Король Маннах нарушил молчание:

— Мы решили начать свои боевые действия с марша на Кэр-Ллюд. У этого плана есть один недостаток — мы окажемся в самых холодных землях, но, с другой стороны, — в этом случае мы можем застать врага врасплох.

— Затем мы должны отойти, — продолжил Корум. — Мы вернемся в Крэг-Дон, где нас будет ждать запас оружия и провианта. Оставаясь в Крэг-Доне, мы будем совершать кратковременные вылазки. Там мы будем в безопасности — Фой Мьёр боятся семи каменных кругов. Единственное, что нам угрожает, — осада Крэг-Дона; если у Фой Мьёр хватит сил на то, чтобы удерживать осаду достаточно долго, у нас попросту иссякнут запасы продовольствия.

— Наша атака на Кэр-Ллюд должна быть молниеносной и жестокой — мы должны подорвать силы врага, не утратив при этом собственных сил, — сказал Моркан Две Улыбки, поглаживая бороду. — На подвиги у нас времени не будет — все надо будет сделать быстро.

Слова Моркана понравились далеко не всем.

— Война — искусство, — сказал Кернин Оборванец. — Пусть искусство это безнравственно и ужасно. Большая часть воинов, собравшихся здесь, — артисты, что гордятся своим мастерством и своим стилем игры. Если мы не можем выразить себя по-своему, то какой смысл нам воевать?

— Одно дело войны между мабденами, — тихо сказал Корум, — и совсем другое — война с Фой Мьёр. В этой войне мы можем потерять не только честь — мы можем потерять все.

— Я и сам это понимаю, — настаивал на своем Кернин Оборванец. — Но я не во всем согласен с тобой, Сидхи.

— Слишком дорого нам обойдутся наши жизни, — сказала Шеонан, освобождаясь из объятий Гриньона.

— Ты говорил о том, что тебе нравится в мабденах. — Дуболом Фадрак обращался к Гоффанону. — А тебе не кажется, что мы можем утратить все эти добродетели, только ради того, чтобы выжить.

— Никто не предлагает вам жертвовать добродетелями, — ответил Гоффанон. Единственное, к чему мы призываем вас, так это к благоразумию. Мабдены привыкли сражаться каждый за себя — именно поэтому они проигрывают Фой Мьёр, собравшим все свои силы воедино. В Кэр-Ллюде мы должны действовать их же методами. Стремительная кавалерийская атака с использованием колесниц — вот что нам нужно. Малейшего промедления достаточно для того, чтобы потерять всю армию. Разве мы можем противостоять леденящему дыханию Раннона?

— Мудры слова Сидхи, — сказал Эмергин. — Я прошу вас прислушаться к ним. В конце концов, именно для этого мы здесь и собрались. Я видел множество отважных рыцарей, что падали замертво, не успев даже увидеть неприятеля. В старые времена, в эпоху Девяти Битв, сидхи бились с Фой Мьёр один на один, но мы не сидхи. Мы мабдены. И потому мы должны выступать единой армией.

Дуболом опустил свое грузное тело на скамью и кивнул головой.

— Если так говорит сам Эмергин, значит Сидхи прав.

Воинов, несогласных с предложением Гоффанона, в зале не оказалось.

Ильбрик достал из кармана своей куртки пергаментный свиток.

— Это карта Кэр-Ллюда.

Он развернул свиток перед собравшимися.

— Мы атакуем город сразу с четырех сторон. Во главе каждого из четырех отрядов будет стоять король. Здесь стены укреплены хуже всего — сюда пойдет два отряда. Конечно, лучше было бы добраться до центра города, но, боюсь, мы не сможем сделать этого — мы не вправе терять ни одного человека — нас ждет Крэг-Дон… — Ильбрик стал объяснять детали плана.

Корум участвовал в составлении этого плана, но сейчас он казался ему чересчур оптимистичным. Впрочем, выбирать было не из чего.

Корум подлил себе меда из кувшина, стоявшего перед ним, и подал кувшин Гоффанону. Как ему хотелось, чтобы Гоффанон позволил Ильбрику рассказать о таинственных мистических силах, которые представлялись карлику слишком опасными.

Гоффанон принял кувшин и тихо сказал:

— Приближается полночь — нам пора уходить. Меч ждет нас.

— Здесь нам делать нечего, — согласился Корум. — Все уже сказано. Мы пойдем, как только ты скажешь, но прежде мы должны будем принести свои извинения.

Ильбрик отвечал на вопросы воинов, касавшиеся подробностей предстоящего похода; о преодолении крепостной стены, о тумане Фой Мьёр, о выборе одежды и снаряжения и так далее.

В этом обсуждении Корум уже не участвовал. Испросив у Верховного Правителя дозволения покинуть зал, Корум вышел на узенькую улочку. За ним последовали Медбх, Гоффанон и Хайсак Нагрей-Солнце.

Ночь была холодной и светлой. Свет луны то и дело затмевался облаками, которые ползли по направлению к морю. Корум и его спутники вышли за ворота, перешли по мосту через ров и, обогнув лагерь, направились к стоявшим поодаль деревьям. Где-то закричала сова. Из высоких трав доносились треск крыльев и стрекотание ночных насекомых.

Корум посмотрел на небо. Вновь он оказался в этом лесу в полнолуние.

— Мы пойдем к Средоточию Власти, — сказал Гоффанон. — Меч ждет нас там.

Корум замедлил свои шаги — ему не хотелось вновь оказаться на кургане, с которого он сошел в сон мабденов.

Где-то позади раздался треск. Корум испуганно обернулся и тут же вздохнул с облегчением — их догонял Джерри-а-Конель, на плече которого сидел крылатый кот.

Джерри улыбался.

— Усатому стало душно, — сказал он, поглаживая кота по голове. — Вот мы и решили немного прогуляться.

Гоффанон бросил на него подозрительный взгляд, но, немного подумав, утвердительно кивнул.

— Ты будешь там желанным гостем, Джерри-а-Конель.

Джерри поклонился.

— От всей души благодарю вас. Корум спросил:

— Почему мы должны идти именно на Курган Кремма? Неужели нет другого места?

— Курган Кремма — ближайшее к нам Средоточие Силы, — просто ответил Гоффанон. — Другие места слишком далеки от нас.

Корум стоял совершенно недвижно. Он внимательно прислушивался к звукам леса.

— Вы слышите звуки арфы?

— Мы слишком далеко от замка — отсюда музыку не услышишь, — ответил ему Хайсак Нагрей-Солнце.

— Эта арфа играет в лесу. Вы слышите ее?

— Ничего я не слышу, — буркнул в ответ Гоффанон.

— Значит, мне показалось, — сказал Корум. — А я-то, было, решил, что Дагдаг вновь заиграл на своей арфе.

— Это кричал зверь, — сказала Медбх.

— Я боюсь этой арфы. — Корум перешел на шепот.

— Зря, — холодно заметила Медбх. — Арфа Дагдага исполнена мудрости. Она наш союзник. Корум коснулся теплой руки Медбх.

— Может быть, для тебя это и так, для меня же все обстоит иначе. Старая провидица говорила мне о том, что я должен бояться арфы. Она говорила именно об арфе Дагдага.

— Забудь это пророчество. Эта старуха выжила из ума. Все, что она говорит — чушь. — Медбх крепко сжала его руку. — Кому-кому, а тебе-то должно быть стыдно — с каких это пор ты стал суеверным?

Ценою огромных усилий Коруму удалось хоть как-то справиться со страхом. И тут он заметил выражение глаз Джерри. Джерри был чем-то встревожен. Заметив взгляд Корума, он отвернулся и надвинул шляпу на глаза.

— Надо спешить, — проворчал Гоффанон. — У нас мало времени.

Корум обреченно последовал за кузнецом в глубь леса.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯПЕСНЬ МЕЧА

Таким курган Кремма Корум уже видел: курган был выбелен лучами луны, кроны дубов поблескивали серебром. Стояла полнейшая тишина.

Глядя на курган, Корум думал о том, что же сокрыто в его глубинах. Неужели там действительно покоятся бренные останки того, кто звался Корум Серебряная Рука? Неужели там захоронен он сам? Впрочем, сейчас эта мысль мало трогала его. Гоффанон и Хайсак Нагрей-Солнце вырыли у основания кургана яму и вынули из нее тяжелый меч, рукоять которого была сделана из витых полос стали. Меч ярко светился, казалось, что он притягивает к себе лунный свет.

Взяв меч так, чтобы не касаться его рукояти, Гоффанон стал внимательно рассматривать оружие. Стоявший рядом с ним Хайсак то и дело одобрительно кивал головой.

— Этот клинок так просто не затупится, — сказал Гоффанон, — Нет в этом мире меча лучше этого, разве что меч Ильбрика Мститель.

Джерри-а-Конель подошел к ним поближе и тоже склонялся над мечом.

— Не очень-то это похоже на сталь.

— Это — сплав, — гордо ответил Хайсак. — В него входят металл сидхи и железо.

— Я думала, что в этом мире уже не осталось металла сидхи, — сказала Медбх. — Только меч Ильбрика и топор Гоффанона.

— Хайсак сохранил обломки древнего меча, — сказал Гоффанон. — Когда мы встретились, он рассказал мне о том, что хранит его уже многие годы, сам не зная для чего. Он достался ему от рудокопов, что нашли его глубоко под землей. Это один из ста мечей, что ковались мною перед Девятью Битвами. Сохранилась только часть клинка. Мы уже никогда не узнаем того, почему он оказался зарытым в землю. Нам с Хайсаком удалось сделать сплав металлов сидхи и мабденов сплав этот соединяет в себе лучшие свойства обоих.

Хайсак Нагрей-Солнце нахмурился.

— Может быть, не только лучшие.

— Кто знает, — сказал Гоффанон. — Со временем мы это узнаем.

— Прекрасный меч, — сказал Джерри. — Можно я подержу его?

Гоффанон резко отступил назад и затряс головой.

— Только Корум, — сказал он. — Только Корум может касаться его.

— Ну что ж. — Корум хотел было взять меч, как тут Гоффанон предостерегающе поднял руку.

— Рано, — проговорил кузнец. — Сначала я должен спеть свою песнь.

— Песнь? — поразилась Медбх.

— Песнь меча. Петь ее положено именно сейчас. — Гоффанон поднял меч высоко над головой. На мгновение клинок ожил, но тут же застыл черным крестом на фоне луны. — У каждого меча должна быть своя песня. Сколько мечей — столько и песен. Если я спою ее, то вдохну в меч душу. Давать же ему имя должен Корум. Имя меча рождается вместе с ним, услышать же его может лишь тот, кто будет владеть им. Безымянный, неназванный меч не может исполнить своего предназначения.

— В чем оно состоит? — спросил Корум. Гоффанон улыбнулся.

— Не знаю. Это ведомо только мечу.

— Ты меня удивляешь, Сидхи. — Джерри-а-Конель поглаживал своего кота.

— Только не подумайте, что это предрассудок.

Порой мы можем заглядывать в иные миры, иные эпохи — и это время именно таково. Что будет, то будет. Изменить мы ничего не можем, но даже смутное ощущение грядущих судеб может оказаться полезным для нас. Я должен спеть свою песнь, и я спою ее. — Казалось, что Гоффанон пытается в чем-то оправдаться. Он обратил свой взор к луне. — Но помните — пока я пою, вы должны молчать.

— О чем же ты будешь петь? — спросила Медбх.

— Я еще не знаю. В нужное время слова придут ко мне сами. Гоффанон стал медленно подниматься на вершину кургана. Он держал меч обеими руками, так, чтобы абрис рукояти не сходил с лунного диска. Остальные отступили под деревья.

Достигнув вершины кургана, кузнец остановился.

Сладкие, дурманящие запахи ночных цветов, странные шорохи, потрескивание ветвей и попискивание лесных зверушек полнили собою ночь. Лес стоял непроницаемой черной стеной. Воздух словно застыл. Постепенно все звуки смолкли, слышалось лишь дыхание людей.

Какое-то время Гоффанон стоял неподвижно. Вздымалась только его широкая грудь. Глаза были закрыты. Затем он неспешно отметил рукоятью меча восемь сторон света.

И началась песнь. Вот что пел Гоффанон:

Сотню мечей отковал я Славным воителям Сидхи. Но из сражений кровавых Только один воротился.

Кого-то земля схоронила, Другие волной укрыты. Сто воинов вышли в битву, Но только один воротился.

Обломков меча заветных На новый клинок не хватит. И без железа мабденов Мечу не родиться внове.

В славном мече Гоффанона Мабденов и Сидхи сила. Силы же нет без изъяна Помни, Корум, об этом!

Гоффанон поднял меч еще выше, раскачиваясь, словно в трансе.

Ясная сила Солнца, Мудрость Луны туманной Сплелись в мече воедино, Участь его предрешая.

Страшен врагам он будет Нынешним и грядущим, Силой напитанный Солнца, Мудрой Луной взлелеян.

Казалось, что Гоффанон только касается острия меча, меч же держится в воздухе сам собою.

Корум вздрогнул, вспомнив, что он уже видел этот меч во сне.

Имя клинку дается, — То-то враги затрепещут! Лезвием этим впору Скалы гранитные рушить.

Гордый клинок Гоффанона, Время идти к вадагу. Пищу червям могильным Давать ты отныне будешь.

Срок наступил для сидхи, Срок пришел для вадагов, Страшной кровавой жатвы, Расплаты с врагом извечным.

Волна озноба пробежала по телу Гоффанона, он едва не выронил меч.

Кузнец громко застонал, но, похоже, кроме Корума его никто не слышал странное оцепенение охватило стоявших под деревьями.

Собравшись с силами, Гоффанон продолжил:

Лезвие славное, клинок безымянный! Стань же для Корума верным слугою. Черные ветры воют над Лимбом Черные ветры зовут мою душу.

С последними словами Гоффанон вскрикнул. Похоже, картина, открывшаяся ему, была поистине ужасна.

Этот ли меч видел Корум во сне? Может быть, то был другой, похожий клинок? Да, лучшего оружия для борьбы с Фой Мьёр нельзя было и придумать. Но был ли он предан Коруму? Не мог ли он подвести его?

Судьбы приговор исполнен — Выкован меч заветный, Рукою клинок не сломишь, Грядущего не отменишь.

Корум видел один только меч. Принц и сам не заметил, как оказался на вершине кургана. Ему казалось, что меч висит в воздухе сам собой. Лезвие светилось то златом, то серебром.

Корум протянул к рукояти, серебряную руку, но меч тут же отлетел в сторону. Корум протянул к нему живую руку, и тогда тот позволил взять себя.

Песнь Гоффанона продолжалась. Начиналась она торжественным гимном, теперь же больше походила на погребальное песнопение. Уж не звуки ли арфы вплетались в эту печальную мелодию?

Этот меч держать достоин Лишь вадаг, герой великий. В мире смертных он бессмертен. Смертен он в мирах бессмертных.

Меч прекрасный и чудесный, Не для войн одних рожден он, И не только плоть он ранит — Для иных то хуже смерти.

Позабудь о Гоффаноне. Верен будь во всем вадагу. Не увиливай от боя — Будь с врагами беспощаден!

Рука Корума сжалась на рукояти. Ему казалось, что этот меч был с ним всегда. Меч был прекрасно сбалансирован, рукоять пришлась прямо по руке. Принц стал рассматривать оружие при свете луны, поражаясь остроте и блеску его граней.

— Это мой меч, — сказал он вслух. Корум чувствовал, что он соединился с чем-то давным-давно утраченным и забытым. — Этой мой меч.

И познавшему тебя До конца храни ты верность!

То были последние слова песни. Кузнец открыл глаза. Мука и торжество застыли в них.

Гоффанон обратил свой взор к луне.

Корум посмотрел туда же. Вид луны потряс его — огромный серебряный диск заполнял собою едва ли не все небо. Ему казалось, что какая-то неведомая сила несет его к ней. Он увидел на ней лица, воюющие армии, пустоши, разрушенные города и выжженные поля. Он увидел себя, хотя лицо у него было совеем другим. Корум увидел меч, что во веем походил на его новый клинок, но в отличие от него, выл не белым, а черным. Принц видел Джерри-а-Конеля, видел Медбх, видел Ралину и не только ее — и он любил всех.

Медбх неожиданно испугала его. Корум увидел арфу Дагдага, что тут же превратилась в юношу со странно золотистым телом, цветом своим напоминавшим саму арфу. Корум увидел огромного серого жеребца, некогда принадлежавшего ему. Где и когда это было, он не помнил. Он увидел равнину, занесенную снегом, по которой скакал всадник в алой мантии, одетый в доспехи вадага; правая его глазница была прикрыта распитой повязкой, вместо левой руки у него был металлический протез. Всадник был поразительно похож на Корума, и все же это был не он — Корум сразу же понял это.

Принц задохнулся от ужаса и попытался отвернуться от всадника, что подъезжал к нему все ближе и ближе. На лице всадника застыла жестокая улыбка. Коруму вдруг подумалось, что тот хочет убить его и, воспользовавшись своим сходством с ним, занять его место.

— Нет! — закричал он.

Луна скрылась за облаками. Корум стоял на вершине кургана Кремма, сжимая в руках меч, которому не было равных в этом мире. Внизу, у подножия кургана стояли Гоффанон, Хайсак Нагрей-Солнце, Джерри-а-Конель и Медбх Длинная Рука. Они смотрели на Корума так, словно хотели помочь ему, но не знали как.

Неожиданно для самого себя Корум поднял меч над головой и сказал тихо, но твердо:

— Я Корум. Это мой меч. Я одинок.

И стоявшие внизу взошли на вершину кургана, и отвели Корума в Кэр-Малод, где все еще продолжался пир.

ГЛАВА ПЯТАЯОТРЯД ВСАДНИКОВ

Долгим и беспокойным был сон Корума. Он слышал голоса, которые говорили ему о ненадежных героях и благородных предателях; он видел множество мечей: тот, что был дан ему на кургане, и другие. Особенно поразил его черный меч, который, как ни странно, напоминал ему об арфе Дагдага; казалось, что в него вселился ужасный демон. То и дело раздавались слова:

— Ты Воин. Ты Воин.

Порою хор голосов говорил Принцу:

— Ты должен следовать Пути Воина.

— Что случилось, — думал Корум, — разве я избрал какой-то иной путь? А хор все не унимался:

— Ты должен следовать Пути Воина. Корум проснулся, произнеся вслух:

— Мне не нравится этот сон.

Он говорил не о сне, он говорил о мире мабденов.

У изголовья его ложа стояла Медбх.

— Ну и что же тебе снилось на этот раз? Корум пожал плечами и попытался улыбнуться.

— Ничего. Похоже, меня так взволновала вчерашняя ночь. — Он заглянул ей в глаза и почувствовал, что в его сердце вползает страх. Он взял ее за руки. Ты действительно любишь меня, Медбх?

— Да, — смущенно ответила она. Корум оглянулся на резной сундук, на котором лежал меч, подаренный ему Гоффаноном.

— Как же мне его назвать? Девушка улыбнулась.

— Придет время, ты узнаешь об этом. Разве не так говорил Гоффанон? Придумать имя нельзя — ты должен услышать его, только тогда меч обретет свою полную силу.

Медбх направилась в дальний угол палаты.

— Ванна готова?

— Да, госпожа.

— Пойди освежись, Корум, — сказала Медбх. — Тебе станет лучше. Мы выступаем через два дня. Давай проведем это время хорошо. Можно поехать на вересковую пустошь.

Корум глубоко вздохнул.

— И чего я мучаюсь? — сказал он. — Чему быть, того не миновать.

Через час, когда они седлали коней, к ним подъехал Эмергин. Он был высок и строен; несмотря на сравнительную молодость, Великий Друид держался очень степенно. На голову его была одета простая железная корона, украшенная самоцветами. Голубая мантия Великого Друида была расшита золотыми нитями.

— Приветствую вас, — сказал Верховный Правитель, — Как прошла у тебя эта ночь, Принц Корум?

— Все хорошо, — ответил Корум. — Гоффанон остался доволен своим мечом.

— Я смотрю, ты не спешишь надевать его.

— Этот меч предназначен не для прогулок, — сказал Корум, поправляя свой добрый старый клинок, висевший на поясе. — Я надену его перед самым боем.

Эмергин согласно кивнул головой. Взгляд его был устремлен на булыжную мостовую.

— Скажи мне, Корум, не говорил ли Гоффанон о тех мистических силах, которые поминал Ильбрик?

— Похоже, Гоффанон не считает их нашими союзниками, — сказала Медбх.

— Я это знаю, — продолжил Эмергин. — И все же, я бы рискнул. Сейчас мы не должны пренебрегать ничем.

Корума поразили слова Верховного Правителя.

— Ты думаешь, что мы потерпим поражение?

— Атака на Кэр-Ллюд обойдется нам слишком дорого, — тихо ответил Эмергин. — Этой ночью я долго размышлял над нашими планами. Так долго, что меня посетило видение.

— Ты увидел наше поражение?

— Победою это не было. Ты знаешь Кэр-Ллюд не хуже меня, Корум. Теперь, когда там живут Фой Мьёр, в столице царит стужа. Холод может повлиять на людей куда серьезнее, чем они о том думают.

— Что верно, то верно, — согласился Корум.

— Видишь, как все просто, — сказал Эмергин. — О сложном я пытаюсь не думать.

— В этом нет необходимости. Верховный Правитель. Но боюсь, что иных вариантов у нас попросту нет. Вот если бы…

— Поживем — увидим, — перебил Корума Эмергин. — Если тебе представится возможность поговорить с Гоффаноном, попроси его рассказать об этих силах.

— Я обещаю тебе сделать это, Великий Друид, хотя и сомневаюсь в успехе.

— И все же поговори, — сказал напоследок Эмергин и, развернув коня, поскакал прочь.

Корум и Медбх оставили Кэр-Малод и вскоре уже ехали по лесной дороге, что вела к поросшей вереском возвышенности. В воздухе, напоенном запахом цветущего вереска, гудели шмели и пчелы, высоко в небе щебетали крошечные птахи. Казалось, ничто не могло нарушить покой и мир этих мест. Погода стояла прекрасная. Было тепло, но не душно. Дышавшая теплом земля словно звала к себе.

Они спешились. Вокруг был только цветущий вереск. Они долго лежали, глядя в высокое небо.

Примерно через час Корум почувствовал слабое содрогание земли, он приложил к ней ухо и услышал стук копыт.

— К нам кто-то скачет, — сказал Корум.

— А вдруг это слуги Фой Мьёр? — испуганно спросила Медбх, потянувшись к праще.

— Все может быть. И Гейнор, и Братья Елей, и, вообще, — кто угодно. Хотя наши дозорные хорошо знают, что сейчас Фой Мьёр на востоке, любое их передвижение не могло бы остаться незамеченным.

Корум осторожно поднял голову. Всадники скакали с северо-запада, со стороны берега. Склон холма не позволял Принцу ясно разглядеть их, но он отчетливо слышал позвякивание сбруи. Корум извлек из ножен меч и пополз к своему жеребцу. Медбх поползла за ним.

Они взобрались в седла и поскакали к холму, оставаясь при этом скрытыми его склоном.

Остановившись за белыми известняковыми скалами, они стали ждать появления всадников.

Почти тут же появились первые трое. Кони их были низкорослыми и мохнатыми, сами же всадники — рослыми и широкоплечими. Все они были огненно-рыжи и голубоглазы. Бороды всадников были заплетены в мелкие косички, в прядях волос поблескивали жемчужные нити. В левой руке у всадников были овальные щиты, изготовленные из дерева и кожи, усиленные широкими полосами бронзы. К внутренней поверхности щитов крепились чехлы, из которых торчали копья со стальными наконечниками. На поясах у всадников висели короткие, широкие мечи, одетые в кожаные ножны. Шлемы были сделаны из кожи, натянутой на стальной остов. Каждый шлем украшали длинные изогнутые рога горного козла. На плечи всадников были наброшены клетчатые шерстяные накидки, основными цветами которых были — красный, синий и зеленый. Всадники были одеты в юбки такого же цвета. Все они, кроме пары человек обутых в примитивные сандалии, были босы.

Вне всяких сомнений, это были воины. Однако, откуда они пришли, Корум не понимал. Видом всадники походили на народ Тирнам-Бео, кони же напоминали Принцу о прежней его жизни — они были удивительно похожи на коней его старинных врагов, пытавшихся настичь Корума в лесах близ горы Мойдель. Всадников было много — человек двадцать. Когда они подъехали поближе, стало заметно то, что недавно они побывали в бою. Среди них было немало раненых, двоих даже пришлось привязать к седлам — в противном случае они не удержались бы на своих скакунах.

— Вряд ли это враги, — сказала Медбх. — Это мабдены. Одного не могу понять — откуда они взялись?

— Судя по виду, путь они прошли немалый, — прошептал Корум. — Я думаю, они пришли из-за моря Видишь белый налет на их мантиях? Это морская соль. Наверное, и лодка их где-то здесь. Пойдем-ка им навстречу.

Корум выехал из-за скалы и громко поприветствовал чужеземцев:

— Добрый вам день, странники. Скажите, куда вы направляетесь?

Огромный детина, ехавший впереди конного отряда, резко остановил свою лошадку и, смежив свои рыжие брови, схватился за рукоять меча.

— Добрый день и тебе, коль не шутишь. На вопрос же твой я отвечать не стану — не твоего ума это дело.

— А вы не думаете о том, что земля, по которой вы едете, кому-то принадлежит?

— Никто с этим не спорит, — ответил воин. — Эти земли принадлежат мабденам. Если же они завоеваны тобой, то ты — наш враг, и мы убьем тебя. Ты ведь не мабден, верно?

— Верно. Но я служу мабденам. Посмотри, разве она не мабден?

— Конечно, она похожа на мабдена, — ответил воин, подозрительно глядя на Корума. — Но за время нашего путешествия чего только мы не навидались!

— Я — Медбх, — гневно воскликнула оскорбленная дочь короля Маннаха. — Я Медбх Длинная Рука, знаменитая воительница. Я дочь правителя Кэр-Малода.

Воин немного успокоился, но продолжал держать руку на рукояти своего меча; остальные стали медленно окружать Медбх и Корума.

— Я — Корум. Некогда меня называли Принцем в Алой Мантии; с той же поры, как я отдал мантию волшебнику, меня называют Корум Серебряная Рука. — Он поднял свою металлическую руку. — Наверное, вам известно мое имя. Я бился с Фой Мьёр, врагами мабденов.

— Это он! — закричал молодой воин, показывая рукой на Корума. — На нем просто нет алой мантии. Вы только посмотрите на его лицо — видите, — и повязка на глазу есть! Это точно он!

— Тебе придется пойти с нами, господин Демон, — сказал старший воин. Он вздохнул и оглянулся на своих людей. — Это все, что осталось от нашего отряда, но, думаю, у нас хватит сил на то, чтобы остановить и тебя, и твою ведьму.

— Я не ведьма, а он не демон! — зло закричала Медбх. — Почему ты нас так называешь? Где ты мог вас видеть?

— С тобою мы прежде не встречались, — ответил старший. Он дернул за поводья, пытаясь успокоить свою чересчур норовистую лошадку. Стремя звякуло, задев щит. Кивком головы воин указал на Корума. — Мы видели только его. Он был там, на колдовских островах.

Он кивнул головой в сторону моря.

— Восемь кораблей и десять плотов со скотом и продовольствием причалили к этому проклятому острову. Мы отправились на берег в поисках воды и пропитания. Ты, наверное, помнишь, — сказал он, с ненавистью глядя на Корума, — что произошло дальше. Из всех наших кораблей остался только один, женщины и дети исчезли, от скота осталось всего несколько пони. Корум возразил:

— Уверяю вас, что вы видите меня в первый раз. Я — Корум. Я воюю с Фой Мьёр. Последнее время я живу в Кэр-Малоде. Сегодня я покинул его впервые за весь этот месяц!

— Ты один из тех, кто напал на нас там, — сказал юноша. — Я помню и твою алую мантию, и твое бледное лицо, и твою повязку, и твой страшный смех…

— Шефанго, — сказал старший. — Ты — Шефанго.

— Давненько я не слыхивал этого слова, — сказал Корум, помрачнев. Слушай, парень, зря ты это сказал. Последний раз повторяю — ты меня с кем-то путаешь.

— Вы что — близнецы, что ли? — засмеялся юноша горько. — Мы боялись, что ты выследишь нас, но не думай, не только ты умеешь сражаться. Говори, где твои люди?

— Нет у меня никаких людей, — раздраженно ответил Корум.

Старший расхохотался.

— Вот ты и попался!

— Я не собирался сражаться с вами, — сказал Корум. — Скажите, что вам здесь нужно?

— Мы идем в Кэр-Малод — хотим сражаться вместе со всеми.

— Я так и думал. Выслушайте меня. Мы отдаем вам свое оружие, и вы отводите нас в город И там, надеюсь, вы убедитесь в том, что я говорю вам правду. Мы — не враги.

— А чем ты докажешь, что это не ловушка? — спросил молодой.

— Можешь приставить мне к горлу свой нож. Если тебе что-то не понравится можешь меня зарезать.

Старший нахмурился.

— Да, манеры у тебя конечно другие. Ну что ж, веди нас в Кэр-Малод. Хоть какая-то польза от тебя будет.

— Артек! — закричал молодой. — Ты что?! Старший повернулся к нему.

— Заткнись, Кэван. Мы всегда сможем убить Шефанго!

— Я прошу вас, — будьте так любезны, — сказал Корум сдержанно, — не называйте меня этим словом. Оно мне не нравится. Боюсь, тогда и вы мне разонравитесь.

Артек заулыбался. Уставившись в единственный глаз Корума, он обдумывал его слова. Он подозвал к себе двух воинов.

— Возьмите их оружие. Пока будем ехать — глаз с них не спускать. Ну а теперь, Корум, веди нас!

Отряд ехал уже по лагерю. Корум со злорадством наблюдал за тем, как вытягиваются лица у его стражей — все встречные смотрели на них с нескрываемым возмущением, понимая, что Корум и Медбх стали пленниками. Кони остановились. Ехать вперед было уже невозможно — плотное кольцо воинов окружало всадников. Корум облегченно вздохнул и улыбнулся. Предводитель воинства Тир-нам-Бео смотрел в лицо Артеку, меч которого упирался Коруму в ГРУДЬ.

— Что это значит? Почему это наша Принцесса оказалась вашей заложницей? Чем вам не угодил Принц Корум?

Артек густо покраснел.

— Значит, ты сказал правду… — буркнул он. Однако меча своего он не опускал. — Хотя как знать, может быть, все это нам только кажется — демон есть демон.

Корум пожал плечами.

— Послушай, Артек, но даже если все это и так, все равно твоя песенка спета.

Окончательно смешавшись, Артек опустил свой меч.

— Ты прав. Мне ничего не остается, кроме как верить тебе. Если бы ты знал, как ты похож на того негодяя, что напал на нас на этом проклятом острове, ты бы понял меня.

Корум ответил так тихо, что его услышал лишь Артек:

— По-моему, именно его я и видел во сне. Мы еще поговорим с тобой об этом, Артек. Боюсь, что зло, с которым тебе довелось столкнуться, в скором времени обернется против меня — и это будет действительно страшно для всех.

Артек изумленно взглянул на него, но, понимая серьезность сказанного, промолчал.

— Вам надо поесть и отдохнуть, — сказал Корум. — Теперь я понимаю, почему мабдены так почитают вас. — Он испытывал к этим варварам явную симпатию. — Во время пира ты нам и расскажешь свою историю.

Артек поклонился.

— Вы отважны и благородны, Принц Корум.

ГЛАВА ШЕСТАЯПОХОД ЛЮДЕЙ ФЬЯНА

— Мы — островной народ, — начал Артек. — Живем мы в основном морем. Ловим.. — Он на мгновение задумался и, махнув рукой, продолжил: — До недавнего времени мы были морскими разбойниками. На наших островах людям живется непросто. Там не растет почти ничего. Вот нам и приходится заниматься разбоем. Порой мы грабим соседние земли, порой — нападаем на корабли

— Теперь я понял, кто вы такие! — засмеялся король Файахэд. — Вы же пираты! Ты — Артек Клонгарский. Жители всего побережья трепещут при одном только упоминании твоего имени!

Артек совсем смутился.

— Да, я и есть этот самый Артек, — еле слышно пробормотал он.

— Не бойся, Артек, — улыбнулся король Маннах и подал пирату руку, Кэр-Малод — не место для сведения счетов. У нас есть общий враг — Фой Мьёр. Расскажи нам о том, как вы добирались сюда.

— Недавно мы захватили корабль, направлявшийся из Гвидднью Гаранхира в страну Тир-нам-Бео. На нем мы обнаружили послание королю этой страны. Из этого послания мы и узнали, что мабдены собираются на великую битву с Фой Мьёр. На наших островах Фой Мьёр никогда не появлялись, но мы все же решили приехать сюда. — Артек усмехнулся. — Если не будет вас, не будет ваших кораблей — не будет нас. Как видите, наши интересы совпадают. Мы снарядили свои корабли, а их было больше двух десятков, и понастроили плотов, так чтобы забрать с Фьяна всех наших людей — мы не хотели оставлять женщин и детей на острове. Артек опустил глаза.

— Как я об этом жалею! Куда лучше умереть у себя дома, чем погибнуть на берегах этого страшного острова!

Ильбрик, пришедший в зал специально для того, чтобы послушать историю Артека, спросил:

— Где находится этот остров?

— К северо-западу от Клонгара. Туда нас занесло штормом. Во время этого же шторма мы практически лишились запасов воды и продовольствия. Господин Сидхи, вам что — ведомо это место?

— Нет ли на этом острове высокой горы? Артек утвердительно кивнул:

— Есть.

— Не растет ли на вершине этой горы огромная сосна?

— Точно, — растет. Это самая большая сосна, которую я видел в жизни, подтвердил слова Ильбрика Артек.

— Стоит там выйти на берег, как все начинает мерцать так, словно вот-вот превратится во что-то неведомое; незыблемой остается одна только гора. Верно?

— Выходит, ты был там! — воскликнул Артек.

— Нет, — ответил Ильбрик. — Я только слышал об этом месте. Он пристально посмотрел на Гоффанона, делавшего вид, что тема разговора его нисколько не интересует. Корум слишком хорошо знал Кузнеца для того, чтобы понять, что это совсем не так.

— Разумеется, мы и прежде подходили к этому острову; но место там туманное, а берег там скалистый — так что мы никогда там не высаживались. Да и что там делать?

— Говорят, когда-то к этому острову отправилось несколько кораблей, но ни один из них не вернулся назад, — добавил молодой воин Кэван. — Считается, что там живут Шефанго.

— Не Инис-Скайтом ли зовут этот остров? — спросил Ильбрик.

— Инис-Скайт. Верно. Есть у него и такое имя, — закивал головой Артек, Кажется, именно так его называли в древности.

— Так значит вы оказались на Острове Теней, — Ильбрик растерянно улыбнулся и покачал головой, — Ну и ну, ты смотри, Гоффанон, как предусмотрительна судьба!

Гоффанон сделал вид, что он не слышит Ильбрика, и тут же выразительно посмотрел на него.

— На этом самом острове мы и встретили Принца Корума или, вернее, его двойника, — Кэван покраснел. — Я прошу прощения, Принц Корум, я не хотел…

Корум улыбнулся.

— Может быть, это действительно была моя тень. Не зря же это место называют Инис-Скайт, Остров Теней. — Улыбка постепенно сошла с его лица.

— Я тоже кое-что слышал об острове с таким названием, — неожиданно вмешался в разговор Эмергин. — Это остров колдунов. Именно там постигают злые друиды премудрости черной магии. Это место боялись посещать даже сидхи…

Эмергин повернулся к Ильбрику и Гоффанону, — похоже, взгляды, которыми обменивались сидхи, не остались незамеченными мудрым друидом.

— Инис-Скайт существовал еще до прихода сидхов. В чем-то он был схож с Хи-Брисэйлом, Островом Сидхи, и, все же, он был совсем иным. Если Хи-Брисэйл считают страной волшебных грез, то Инис-Скайт — страна кромешного безумия…

— Верно, — пробурчал Гоффанон. — Говорят, что путь туда заповедан не только мабденам, но и сидхи.

— Скажи мне, Гоффанон, — вкрадчивым голосом спросил Эмергин, — уж не доводилось ли тебе бывать на этом острове?

— Доводилось, — отрезал кузнец и отвернулся.

— Тьма безумия и кошмар отчаяния, — вернулся к своему рассказу Артек. Оказавшись на этом злосчастном острове, мы потеряли дорогу к своим кораблям. Непроходимые леса вставали на нашем пути. Отвратительный туман ел нам глаза. Демоны то и дело нападали на нас. Мы становились добычей безобразных зверей. Погибли все наши дети. Погибли все женщины и большая часть мужчин. Из всего народа Фьяна остались только мы — нам посчастливилось набрести на один из кораблей. — Артек поежился. — Я никогда больше не поплыву туда, пусть даже я буду знать, что там меня ждет жена.

— Она погибла, — тихо сказал молодой воин, пытаясь как-то успокоить старшего. — Я видел это своими собственными глазами.

— А ты уверен в том, что виденное нами было реальностью?

— Нет, Артек. И все же, одно я знаю точно — она погибла.

— Да. — Артек горестно воздел руки к небу. — Она погибла.

— Теперь-то ты понимаешь, почему я не поддержал твою идею? — сказал Гоффанон Ильбрику. Корум перевел взгляд на сидхи.

— На этом острове ты и хотел обрести союзников? — спросил он у Ильбрика. Ильбрик смущенно кивнул.

— Да, Корум.

— Инис-Скайт может принести только зло, — сказал Гоффанон. — Пусть оно и рядится в разные маски.

— Артек, — Эмергин коснулся рукой плеча старого морехода, — Артек, слушай меня. Я дам тебе порошок, от которого ты сразу заснешь. Успокойся, Артек.

Солнце уже садилось. Ильбрик и Корум шли к голубому шатру сидхи. То здесь, то там горели костры — воины готовили себе ужин. Где-то неподалеку высокий мальчишеский голос пел балладу о погибших героях. Друзья вошли в шатер.

— Бедный Артек, — сказал Корум. — Каких это союзников ты хотел найти на Инис-Скайте? Ильбрик смущенно пожал плечами.

— Я думал, что некоторые обитатели острова могут принять и нашу сторону. Но, похоже, Гоффанон прав — эта идея выглядит нелепо.

— Артек и его товарищи видели на этом острове меня, — сказал Корум. Человек, похожий на меня, как две капли воды, убивал их близких.

— Странное дело, — сказал Ильбрик. — Я о таких вещах никогда не слышал. Может быть, у тебя есть брат?

— Брат? — Коруму вспомнилось пророчество, данное ему старухой. — Нет, у меня никогда не было братьев, хотя в пророчестве и сказано, что я погибну от руки брата. Думаю, там имеется в виду Гейнор — мы связаны с ним достаточно прочными узами. Может быть, речь идет и о том, кто погребен под курганом. Теперь еще этот странный двойник, что ждет меня на Инис-Скайте.

— Ждет? — поразился Ильбрик. — Ты что — собрался посетить Остров Теней?

— Если обитатели этого острова смогли уничтожить большинство людей Фьяна и вызвать такой ужас у бесстрашного Артека, значит, они чего-то стоят, — сказал Корум. — Помимо прочего, мне хотелось бы увидеться с «Братом».

Ильбрик забарабанил пальцами по столу.

— Вряд ли ты сможешь совладать с колдовскими чарами Инис-Скайта.

— Я рискую только собственной жизнью, — сказал Корум. — При этом, как бы не закончилось это предприятие, мабдены ничего не теряют.

— Как бы мне хотелось пойти вместе с тобою. — Ильбрик посмотрел в глаз Коруму. — Но, увы, у тебя ничего не получится — послезавтра ты должен повести армию мабденов в поход.

— Если бы не это, я бы уже плыл к Инис-Скайту, — ответил Корум.

— Ты не боишься ни за свою жизнь, ни за свой разум, ни за свою душу?

— Меня называют Вечным Воителем. Что мне безумие или смерть, если меня ждут все новые и новые жизни? Что может случиться с моей душой, если ее ожидают новые тела? Если у кого-то и есть шанс посетить Инис-Скайт и вернуться оттуда, то это у меня.

— Странно ты рассуждаешь, — сказал Ильбрик. Взгляд его затуманился. — Ты прав только в одном. Если кто-то и сможет побывать на Инис-Скайте, так это ты.

— Я попытался бы привлечь обитателей острова на нашу сторону.

— Как пригодилась бы нам их помощь! — одобрил сказанное Ильбрик.

Полог шатра раскрылся, и на пороге появился Гоффанон, — как всегда, на плече его лежал топор.

— Добрый вечер, друзья мои.

Они поздоровались с карликом, и тот сел на сундук Ильбрика, поставив топор рядом с собой. Кузнец смотрел то на Ильбрика, то на Корума. Что-то в их лицах ему явно не понравилось.

— Так-так, — сказал он. — Надеюсь, услышанное заставит тебя отказаться от твоего дурацкого плана, Ильбрик.

— Ты собирался отправиться на этот остров? — поражение спросил Корум. Ильбрик развел руками.

— Понимаешь…

— Хватит того, что я там побывал, — перебил его Гоффанон. — Я до сих пор в себя прийти не могу. Злые друиды были на этом острове задолго до того, как по земле распространилась раса мабденов. Этот остров куда как старше и вадагов и надрагов, правда раньше он принадлежал совсем другому миру.

— Как же он оказался здесь? — спросил Корум. Ильбрик откашлялся.

— Случайность. На острове этом жили существа, обладавшие такой мощью, что им ничего не стоило уничтожить весь мир. Так уж было угодно Судьбе, что именно в это время сидхи направились на Землю, чтобы помочь мабденам в их борьбе с Фой Мьёр. Обитатели Инис-Скайта умудрились проскочить сюда вместе с нами, тем самым, именно сидхи повинны в том, что на Земле существует это ужасное место. Жители Инис-Скайта бежали из своего мира, скрываясь от гнева его жителей, но и этот мир оказался для них негостеприимным. Просто так они не могут покинуть своего острова — для этого им приходится пользоваться особыми приспособлениями. Они пытаются вернуться в свое или в какое-то иное, более благоприятное для них Измерение. До сих пор это им не удавалось. Потому я и подумал о них — если мы поможем им отправиться в другой мир, они помогут нам в нашей борьбе с Фой Мьёр.

— В ту же минуту, как ты заключишь договор с ними, они предадут нас, сказал Гоффанон. — Предавать для них — то же самое, что для нас дышать.

— Мы должны как-то уберечь себя от этого, — сказал Ильбрик.

Гоффанон всплеснул руками.

— Мы не можем уберечься от этого! Послушай меня, Ильбрик! Я посетил Инис-Скайт в сравнительно тихое время — сразу после победы над Фой Мьёр. Я знал, что мабдены считают мой родной Хи-Брисэйл страшным местом, в котором живут разве что демоны. Видимо, поэтому я и решил, что Инис-Скайт не многим отличается от моего острова — мабдены там жить не могут, сидхи же чувствуют себя так же вольготно, как дома. Это было моей ошибкой. То, чем Хи-Брисэйл является для мабденов, Инис-Скайт является для сидхи. Он не принадлежит ни этому миру, ни миру сидхи. Более того, обитатели острова сознательно мучают и убивают всех тех, кто не похож на них.

— И все же, тебе удалось сбежать оттуда, — заметил Корум. — То же самое можно сказать и об отряде Артека.

— И в том, и в другом случае это было простым зверьем. Артеку посчастливилось наткнуться на свой корабль. Я попросту свалился в море. Целый день меня болтало по волнам, прежде чем я доплыл до крохотного островка. Вскоре меня заметили люди, проплывавшие мимо. Они помогли мне добраться до материка, откуда я тут же переправился на Хи-Брисэйл.

— Впервые слышу об этом, — сказал потрясенный Корум.

— Если бы не Артек, ты не услышал бы этого и сейчас, — угрюмо ответил Гоффанон.

— Послушай, Гоффанон, а ты можешь сказать нам, что же тебя так испугало? спросил Ильбрик.

— Об этом невозможно сказать словами, — ответил Гоффанон и встал на ноги. — Мы должны сражаться с Фой Мьёр, не прибегая к помощи народа Инис-Скайта. Тогда кому-то из нас удастся выжить. Если же мы свяжемся с ними — не сдобровать никому. Я говорю вам правду.

— Правда правде рознь, — не удержался Корум. Лицо Гоффанона словно окаменело. Он взял топор на плечо и молча вышел из шатра.

ГЛАВА СЕДЬМАЯДРУЖБЕ — КОНЕЦ

Этой же ночью в палатах Корума появился Эмергин. Медбх не было — видимо, она гостила у отца. Эмергин вошел без стука — услышав шаги, Корум, стоявший у окна, обернулся.

— Прости меня за бесцеремонность, Принц Корум, но я хочу поговорить с тобой наедине. Мне кажется, ты чем-то рассердил Гоффанона.

Корум кивнул.

— Да, мы немного поспорили.

— Вы говорили об Инис-Скайт?

— Да.

— Скажи — ты хотел отправиться в это место?

— Послезавтра мне вести армию. Ты же видишь — у меня нет на это времени. Корум указал Эмергину на кресло. — Садись, Великий Друид.

Сам же он опустился на свое ложе.

— А если бы армию вел кто-то другой, ты отправился бы туда? — Верховный Правитель говорил медленно, он старался не смотреть на Корума.

— Наверно. Я взял бы с собой и Ильбрика.

— А ты понимаешь, что скорее всего вы не вернетесь оттуда?

— Понимаю. — Корум стал машинально ощупывать расшитую Галиной повязку. Странно, что ты говоришь мне об этом, ведь я — воин.

— Ты прав, конечно, — ответил Эмергин.

— Зачем он мне все это говорит? — подумал Корум. Вслух же он сказал следующее:

— Мабденов могу вести только я. Я для них именно тот, кто уже побеждал Фой Мьёр.

— Верно, — ответил Эмергин. — Я думал об этом не меньше твоего. По я не случайно просил тебя поговорить с Гоффаноном о природе колдовских сил.

— Да, ты говорил об этом.

— Я не изменил своего мнения — в Кэр-Ллюде нам придется не сладко. Если нам никто не поможет — мы проиграли. Но нам нужна именно сверхъестественная помощь. Принц Корум. Говоря так, я не имею в виду сидхи и их дары. Единственное место, откуда она может прийти — Инис-Скайт. Надеюсь, это останется между нами. Можно и не говорить о том, что воины наши должны быть уверены в победе. Если их поведешь не ты, а кто-то другой, их уверенность поколеблется. Но все это неважно — в любом случае мы проиграем. Если ты не отправишься на остров, нам нет смысла и начинать этот поход.

— А если мое путешествие закончится неудачей?

— Мабдены сочтут тебя предателем. Они умрут, проклиная тебя.

— Неужели иного выхода нет? Разве дары сидхи не могут помочь нам?

— То, что осталось, находится у Фой Мьёр. И Котел-Целитель, и Ожерелье Силы находятся в Кэр-Ллюде. Было и еще одно сокровище, но мы никогда не могли понять, как же им следует пользоваться. К тому же оно потеряно.

— Что же это было?

— Старое потрескавшееся седло. Мы хранили его наравне со всеми прочими сокровищами, но, скорее всего, оно оказалось среди них случайно.

— Котел и Ожерелье можно считать недоступными.

— Верно.

— Что ты знаешь о народе Инис-Скайта?

— При малейшей возможности они постараются покинуть это Измерение.

— Это я уже понял. Но ведь мы не можем помочь им в этом.

— Будь у меня Ожерелье Силы, — сказал Эмергин, — и я выполнил бы их желание — я знаю, как это сделать.

— Гоффанон считает, что любая сделка с народом Острова Теней будет стоить нам слишком дорого.

— Если хоть кому-то удастся выжить, жертва эта будет оправдана. Откровенно говоря, я не верю, что в этой войне погибнут все.

— Жизнь стоит не слишком-то дорого. Что еще они могут отнять у нас?

— Не знаю. Если ты считаешь, что риск слишком велик…

— У меня есть и свои причины для того, чтобы побывать там.

— Лучше будет, если ты уедешь незаметно, — сказал Эмергин. — Воинам я скажу, что у тебя внезапно изменились планы и что ты присоединишься к ним у стен Кэр-Ллюда. Будем надеяться на то, что Гоффанон не откажется возглавить наше войско — ведь он знает дорогу в Кэр-Ллюд.

— Ты не должен забывать о том, что у Гоффанона есть одна серьезная слабость, — сказал Корум. — Над ним имеет власть волшебник Калатин. Пока мешочек со слюной Гоффанона находится в его руках, кузнец полностью подчинен ему. Вы должны убить Калатина, как только столкнетесь с ним. Из всех союзников Фой Мьёр Калатин самый опасный — он ближе других к людям.

— Я запомню твои слова, — ответил Великий Друид. — Но, думаю, ты быстро вернешься с Инис-Скайта, Корум…

— Скорее всего, да, — сказал Корум, нахмурив брови. — В каком-то смысле я понимаю обитателей Инис-Скайта — я и сам здесь чужой.

— Что поделаешь, — согласился Эмергин, — не всегда звезды благосклонны к нам. Корум улыбнулся.

— Тебе не кажется, что это звучит глупо?

— Великие истины сродни глупостям, — Великий

Друид поднялся с кресла. — Когда же ты намерен выехать?

— Скоро. Вот только поговорю с Ильбриком.

— Обо всем остальном позабочусь я, — сказал Эмергин. — Тебя же я прошу только об одном — никому не говори о нашем разговоре.

— Хорошо.

Эмергин беззвучно покинул комнату. Неужели Великий Друид затеял такую сложную игру, что ему понадобилось освободиться от Корума, словно от лишней пешки. Принц тут же отогнал от себя эту мысль. Если Эмергина действительно посетило видение, то друид прав — у мабденов попросту нет иного выхода. Не теряя напрасно время, Корум направился к шатру Ильбрика.

Вернувшись от Ильбрика, Корум стал готовиться к отъезду. В комнату вошла Медбх. Похоже, она считала, что Корум спит, — вид супруга, одетого в боевые доспехи, прямо-таки потряс ее.

— Что случилось? Мы что — уже выступаем?! Корум покачал головой.

— Нет. Я отправляюсь в Инис-Скайт.

— Ты что — собираешься бросать армию? — Она деланно засмеялась, в надежде услышать от Корума признание в том, что он шутит.

Корум вспомнил, что ему не следует болтать лишнего, и потому ответил кратко:

— Нет. Я хочу помочь ей.

— Что ты задумал? — спросила девушка дрожащим голосом.

Справившись с охватившим ее волнением, она продолжала:

— Мы не привыкли верить чужакам. Откуда я знаю, может быть, ты предашь нас?

— Медбх, что ты говоришь?! — Он хотел обнять ее, но она оттолкнула его руку.

— Что кроме безумия и смерти ты можешь найти на Инис-Скайте? Разве ты не слышал рассказ Артека? Если ты пойдешь на Кэр-Ллюд вместе с нами, ты — скорее всего — погибнешь, но погибнешь смертью героя.

— Если я смогу, я нагоню вас в Кэр-Ллюде. Я ведь двигаюсь куда быстрее вас. Кто знает, может быть, я успею еще до штурма.

— Все может быть. Ты можешь и сгинуть на этом треклятом острове, — сказала она мрачно.

Он пожал плечами.

От этого гнев ее стал еще сильнее. Она буквально онемела от злости и, хлопнув дверью, вылетела из комнаты. Корум попытался было догнать ее, но быстро понял, что этого делать не следует — так он мог избежать лишних объяснений. Рано или поздно причины, побудившие его отправиться в Инис-Скайт, станут известны, и тогда Медбх поймет и простит его.

И все же тяжело было у него на сердце, когда он покидал замок.

Золотоволосый гигант уже собрался — скакун Тонкая Грива был уже под седлом, гигантский меч Мститель уже висел у Ильбрика на поясе. Сидхи улыбался. Было видно, что предстоящее путешествие чрезвычайно радует его. Корум попытался улыбнуться Ильбрику в ответ, но у него ничего не вышло.

— Времени у нас мало, — сказал Ильбрик. — Как мы и договаривались, Тонкая Грива понесет нас обоих. С ним не сравнится в скорости ни один конь смертных. Кэван дал мне карту. Мы можем выезжать хоть сейчас.

— Ну что ж, тогда поехали!

— Идиоты! — зашипел кто-то прямо под ухом у Корума.

Резко обернувшись, Корум увидел перед собой почерневшего от ярости Гоффанона. Размахивая своим огромным топором, карлик прорычал:

— Если вам и удастся вернуться с Инис-Скайта,

это вряд ли что-нибудь изменит. Там вы сойдете с ума. Скажите мне, разве могут безумцы руководить армией? Нет и еще раз нет. Прошу вас, не ходите в Инис-Скайт! Не ходите!

— Гоффанон, — спокойно сказал Ильбрик. — Ты ведь знаешь, с каким почтением я отношусь к твоей мудрости. Прошу тебя — не мешай нам сейчас.

— Но ведь вы идете на верную смерть, вы предаете тех, кому вы поклялись служить верой и правдой! Оставьте свою затею!

— Мы не можем так поступить, дружище, — тихо сказал Корум.

— Тогда послушайте, что я скажу вам. В вас вселился бес, и вы больше не друзья мне! Слышите, вы мне больше не друзья!

— Гоффанон, ты должен понять нас… — начал было Корум, но Гоффанон вновь перебил его.

— Предположим, что вы сохраните и свой разум, — хотя это и маловероятно. Все равно в вас поселится пагуба. Вы вмешаетесь в дела Судьбы! Я сам видел, как это происходит. Это видение не дает мне покоя ни днем, ни ночью.

Корум заговорил неожиданно резко:

— Вадаги считают, что видения говорят скорее о человеке, удостоившемся их, чем о мире, в котором живет этот человек. Боюсь, что ты избрал ложный путь, ведь ты не можешь даже…

— Я поведу мабденов на Кэр-Ллюд, — сказал Гоффанон, глядя на Корума с презрением.

— Бойся Калатина.

— Не надо ничего говорить. Даже Калатин не стал бы вести себя так, как сейчас ведете себя вы. — Гоффанон даже как-то сгорбился.

— Не примете ли вы и меня в свою компанию? — Голос этот принадлежал Джерри-а-Конелю, только что вышедшему из тени. — Куда идти мне — в Кэр-Ллюд или в Инис-Скайт? Может быть, мне лучше раздвоиться?

— Ты пойдешь в Кэр-Ллюд, — ответил Корум. — Твои мудрость и знание там пригодятся. Ты ведь куда мудрее меня.

— С каких это пор ты себя в мудрецы определил? — недовольно проворчал Гоффанон, так и не повернувшись к Коруму.

— Ты пойдешь с Гоффаноном, Джерри, — сказал Корум Спутнику Героев. — Ты будешь охранять его от чар Калатина.

Джерри кивнул. Он коснулся рукой плеча Корума и еле слышно пробормотал:

— Прощай, мой вероломный друг. — Джерри грустно улыбнулся.

Ильбрик уже сидел в седле.

— Я тебя жду, Корум.

Корум раздраженно продолжал:

— Но, Гоффанон, я ведь делаю нужную вещь! У меня нет ни малейших сомнений в том, что сейчас я поступаю правильно!

— Тебе придется за это платить, — сказал Гоффанон. — Ты еще поплатишься за это, Корум. Попомни мои слова.

Серебряною рукой Корум коснулся меча, висевшего у него на поясе.

— Твой подарок нас выручит — я в него верю. Скажи — сможет ли защитить нас этот меч?

Гоффанон застонал и яростно замотал своей огромной головой.

— Теперь все зависит только от тебя. О, древние Сидхи! О, Сидхи великие! И зачем только я стал ковать этот меч?

КНИГА ВТОРАЯ,