— Сергей, а ты прав, пострелушки надо проводить или в подвале, или в частных охотничьих угодьях, где можно ограничить лишние хождения. А по поводу грибников — в июне грибов нет еще, тут ты соврамши.
— Я для образности. Тут сам принцип вероятности находжения мирняка в зоне боёвки важен. А то рассказывали мне про ролевиков-толкинистов, которые грибников в плен захватить пытались, на шмот сориентировались ошибочно.
— В смысле?
— Ролевики из Москвы, а грибники были местные, в лес одевали что похуже и поплоше, но еще крепенькое. Вот эльфы и спутали местных с гоблинами из своих. У этих стрелы с гуманизаторами, а у тех ножи с заточкой и палки. Бесхитовые, в смысле без наклеечек от Мастера игры, но бьют всё равно больно. Эти кричат — вы убиты, а те не соглашаются, в контратаку бросились и чуть всех светлых эльфов не положили. Пока разобрались, пока мировую выпили… у игроделов целый этап выпал. Я уж не знаю, насколько это плохо и во что вылилось, что там за Галадриэль они профукали. Смысл не в этом, а в том, что разные тусовки лучше не смешивать.
— Сергей, а вот ты сейчас про луки говорил — а ведь это тема.
— Да ну, фигня. Если стрела с резинкой, то неинтересно, а если стальной наконечник, то беда. С точки зрения того, в кого попали. Опять же у нас настоящих лучников столько нет, чтоб что-то замутить. Кирилл, ты когда-нибудь из настоящего лука стрелял?
— Стрелял, и что?
— И как?
— Ну… согласен с тобой, нормальный человек не один год должен этим страдать, чтоб что-то путное вышло. Я так понимаю, ты тоже стрелял из настоящего.
— Ага. С первого раза цель поразил, второй раз выстрелить не дали, на руках повисли. Орали еще, типа им плафоны дорого обошлись, по светильникам нельзя! Зато арбалет — классная тема. И лупит сильно, и прицеливаться легко. Но не бабахает, а без звука выстрела не вштыривает.
— Так чего, — загрустил Кирюха — в лесу глушняк?
— В лесу арбалеты. А огнестрел в подвале. И хрен с ним, без света тоже интересно. У нас пацаны даже драки устраивали в детстве такие.
— Какие? — Удивилась Рыбка, она знала о количестве дури в головах парней, но её качество всё еще порой ставило в тупик.
— Ну, понятно какие. Закрывались в маленькой комнате толпой, свет выключали и все против всех. На кулаках.
— Вы там совсем дикие?
— А зато потом без обид. Кто тебе в глаз засандалил, кому потом претензии высказывать — непонятно. Вспышки видишь, когда в глаз попадут, искры вроде сыплются, а всё равно темно.
Так или иначе, а желание устроить первую настоящую игру по хардболу уперлось в стену. Попытки смоделировать пострелушки друг по другу из арбалетов в лесу были провалены по технической причине — Серёга чисто на автомате постоянно выпадал из поля зрения, так что перестрелка тупыми болтами свелась к стрельбе по страдающему Кирюхе. Его способности оборотня никак не влияли на умение маскироваться, вернее на его неумение. А тут кто спрятался — тот и победил. Всего один раз Струков смог свести бой вничью, когда «нечаянно» обернулся медведем и погнался за Серёгой, который в кои веки не смог уйти в инвиз. Вернее, он ушел, но оказался на линии забега страшного зверя, сорвался с места и пребольно долбанулся лбом об березу. Выпавший из невидимости герой болтался над землёй, удерживаемый за шиворот медведем, и кричал: «Ничья!»
А потом случилось страшное. Не в лесу и не в тот момент, когда Серёга висел в лапах товарища, а глобально потом. Сначала в почти готовый к запуску клуб «До последнего патрона» пришли люди из Мосгордумы и начали задавать вопросы. Потом к акционерам пришёл Рыбкин папа и начал отвечать на вопросы Серёги, своей дочери и Струкова. Слово «оказалось» стало лейтмотивом беседы. Слово «лейтмотив» попалось Серёге на глаза недавно и очень понравилось. Кстати, мы думали, что наш герой шутил, когда говорил, что пишет роман. Оказалось — взаправду пишет, медленно и тайком.
А причём тут роман? А не причем! Короче говоря, Москва задыхается в пробках, гости столицы, понаехавшие и искусственные москвичи не просто приезжают и остаются тут, а еще и размножаются половым путем! Причём тут клуб? Нет ли вины его учредителей в этом самом естественном процессе? Оказалось, что их никто не обвиняет, просто они не там заземлились.
— Как так? Владимир Палыч, вы говорили, что кто на вашу дочку наедет, тот и потерпевший! — Кирилл чуть не утратил контроль над Даром, его остановило только щекотание шерсти на спине.
— Да! У нас же все бумаги в порядке, всё по закону приобреталось, братцы! Я так не играю! — Голосил Серёга.
— Па-ап, что, всё плохо?
— Не всё. Но да, плохо. Масштаб наезда, чтоб вы его осознали, федерального уровня.
— Президент всея Руси что ли?
— Мэр всея Москвы. Это тоже не баран чихнул. Против губера Саратовской области я бы еще поборолся, и то не факт. А против нашего слаб в коленках. Это из плохого.
— А хорошего что?
— Компенсационная выплата. Мне шепнули, что если не будем бузить, если конкретно вы не будете чудить как собственники недвижимости, то отобьём все расходы плюс в наваре останемся неплохо. У вас акции по тридцать три процента?
— Ага, только у меня тридцать четыре. — Коллективно учредителями был определен именно такой расклад, позволяющий Серёге числиться главным акционером.
— Вот и получите пропорционально долям. Только сначала закроете операционные расходы, выходные пособия, моему юристу за сопровождение. Всё равно в наваре будете.
— Хорошо, но грустно. Так-то не только ради прибыли затевали проект, а ради идей тоже. — Высказался за всю компанию Кирилл.
— Ладно, лично я за этот год столько опыта получила, сколько даже не ожидала.
— Ну да, я тоже теперь по-другому смотрю на всех этих бизнесменов. Канатоходцы рядом с ними — мальчишки в коротких штанишках. Уж лучше на станке вкалывать, чем так мозги выкручивать — Серёга был искренен в своих словах. На завод он не собирался, но и снова нырять в бизнес был не готов.
— Так что, разбегаемся? — Рыбка не имела в виду их с Санталовым, она говорила про акционерное общество.
— Погодите разбегаться, вам еще фирму закрывать, впереди дел не на один месяц. Рита, вся бухгалтерия на тебе, уж ты не оплошай. Считай это своей дипломной работой.
— А настоящий диплом? Я ж завалю его!
— Не переживай, доча. Папа купит.
Глава 2Никто не ждал такого
Вечером того для Рыбка сидела у Серёги в состоянии грустном и даже где-то депрессивном. Ничего не хотелось, не смотрелось, не слушалось. Даже не елось, даже Серёге.
— Серег, а правда, что ты пишешь книжку?
— Ну да.
— Прикольно. Серёга писатель. А дашь почитать?
— Когда издам. Если издам.
— Да ладно, ты реально думаешь, что кто-то захочет печатать твой бред?
— О как! Типа книжки писать могут только Пришвины всякие с этими… с Чеховыми? Да я, может… Да кому я объясняю!
— Ну не обижайся, Серег! Просто забавно звучит: ты и литература. Может, всё-таки покажешь кусочек? Чтоб я не ждала два года, пока ты издашь свою книгу. Ты за пару лет управишься?
— Не знаю. Я не гоню текст на скорость.
— Так что, дашь?
— А-а-а, ладно. Подваливай к ноуту и читай.
— Да просто перешли мне текст, я почитаю, когда будет настроение.
— Всё, отбой тогда.
— Нееет! Я согласна, открывай.
И Серёга открыл файл на первом попавшемся куске, не давая Рыбке возможности прокручивать текст или перейти к началу. Рыбка начала читать то, что ей показал писатель-подпольщик, пока не поняла, что текст закончился. Вот только что перед её глазами разворачивался этот ужас, один миг — и уже заставка рабочего стола.
'… Для чего, к примеру вон тот зритель пришел в цирк? Увидеть животных, которых пытают железом и хлыстами вам на потеху? Или же как акробат совершает ошибку и летит вниз, ломая кости? А может, он мечтает посмотреть на клоуна, которого бьют и унижают, как бы в шутку? Точно! Что может быть забавнее, чем видеть человека в скотских условиях! Смотреть, как кто-то цепляется за жизнь даже в тот момент, как она его уничтожает. Но обидно не за вас, а за ваших детей, которых вы водите сюда, с самого детства показывая им жестокость. Обидно, что людей, которые не добились ничего по тем или иным причинам, считается нормальным втаптывать в грязь! А они терпят, терпят ради своего жалкого существования, потому что боятся смерти, и одновременно хотят ее. Жаждут, но боятся.
Глава 3. Сладкий миг.
Я выхожу на сцену. Я тут новенький, впервые выступаю в этой роли. Развожу руки в стороны. Давайте встречайте меня, аплодируйте, поддерживайте! Вы хотите шоу? Я хочу шоу! И вот он я, перед вами. Что же я буду делать? А чего вы хотите? Может, чтобы на меня упала гиря? Или для начала стоит глупо покувыркаться по сцене? Точно! Знаю! Я достаю револьвер из необъятных штанов. И начинаю целиться в случайных зрителей. Ага, револьвер не выглядит клоунским, он чертовски настоящий! Зрители первых рядов даже видят пули в барабане.
— Уважаемые уроды и скоты! Давайте сыграем в считалочку. Кто-то из вас хочет сыграть в считалочку? Да мне по барабану! — Треск раскрученного барабана неожиданно услышан всеми. Но нет, это не русская рулетка, полны все гнёзда.
Ах, какой восторг видеть столь чудные выражения лиц! Ах какие гримасы ужаса и страха! Под дулом пистолета люди становятся собой, сразу начинаешь видеть кто, есть кто. Одни закрываются другими людьми. Вторые прячутся за колонны или стулья. Третьи попытались было рвануть к выходу. Но я застрелил двоих таких, они несмешные. А теперь тишина в зале. Меня слушают, так-то лучше. Приятно, когда ты начинаешь приобретать вес в глазах людей.
— Восемь, семь, шесть, пять, я иду тебя искать! Четыре, три, два, раз! Я убью тебя сейчас…
Считалочка оборвалась на толстом мужчине, солидном на вид, в дорогом сюртуке, его лицо выражало гнев. Он, который обычно вершит судьбы людей, оказался беспомощной игрушкой перед каким-то клоуном. И оттого он был в ярости, красный как помидор. Выстрел!