Здесь продавали секс и насилие в обертке любви, здесь срывались оковы будничной жизни, и примерные семьянины являли свое истинное нутро — садисты, извращенцы, но и среди них могли встречаться заслуживавшие названия «человек».
И здесь, в плену, на протяжении семи лет я занимаюсь подобным, но впервые получаю задание такого уровня. Соблазнить герцога…это будут самые легкие деньги в моей жизни.
— Лорд Харитон Реневальд, ты падешь передо мной, — бросила без эмоций, разглядывая себя в зеркале.
«Впрочем, как и все остальные», — добавила мысленно.
Белое кружевное платье, подобранное Грегори, было весьма изысканным и отличалось от моего прежнего гардероба распутницы. Выглядела превосходно, но это все было не нужно, ведь соблазнить я собиралась его не своей внешностью. Грегори такого не одобрял, но мнение хозяина меня мало волновало. Точнее, оно не волновало меня никогда. Лукавлю, почти никогда.
— Сив, там лорд Данис, — осторожно пролепетала одна из коллег.
— Я занята сегодня.
— Там на пару часов, он спешит сегодня. Сив, если не ты, то…
— Сарика, — интонация даже для меня выдалась холодной. — Гондон, а не хозяин.
Девушка с ужасом выпучила глаза и даже отшатнулась от страха. Грегори был здесь кем-то вроде бога, и даже сплетни о нем можно было расценивать как попрание чести, за которое он, естественно, наказывал. И наказывал жестко.
Однако Сарике хозяин пока благоволил. Таких красивых жемчужин в Катаре осталось мало — либо раскупили окрестные бордели, либо увезли с собой купцы в другие страны. Ей было одиннадцать, когда она попала к нам, и в первую же ночь ее захотел забрать старикан. Но будучи ребенком, она так отчаянно сопротивлялась, что верные псы Зинар, потворницы, привязали ее к кровати спиной и дали Данису плетку.
Обрабатывать раны девчонке в ту ночь пришлось мне — остальные были заняты, целитель отсутствовал, а она, прижавшись к моим коленям, рыдала. Кровь стекала и по ее изорванному телу, и из многочисленных разрывов, вызванных грубым проникновением. Даже остальные, привыкшие к подобным зрелищам, впоследствии прониклись и успокаивали ребенка, а я была равнодушна. Плевать. Отключить чувства — вот основа моей жизни.
— Зная Даниса, — угрюмо произнесла девушка, поддерживая мое мнение и аккуратно обходя темы о Грегори.
Не нужно было напоминать. В борделе была лишь пара девушек, не пострадавших от него.
— Зови, — кивнула, разглядывая идеально подпиленные ноготки.
Они всегда предпочитали давать мне самых проблемных, думали, что мое врожденное очарование делало из монстров милашек. Знали бы они правду, первыми бы меня сдали, но чего еще ожидать от этих покалеченных судьбой женщин? Мне прельщала мысль создания образа благодетельницы, которая хоть немного могла защитить девочек «Сладкого плена».
— Спасибо, — натянуто улыбнулась девушка и быстро исчезла за дверью. Завидует, сука. Сама боится, но и бесится, что конкурентка зарабатывает больше.
«Скоро будет намного больше», — отметила, вспомнив о пятисот тысячах золотых. Мне останется почти ничего. Поистине, аппетиты Грегори были бездонными.
Мир погряз в пороках и грязи.
— Ах, вот моя прелестница, — слащаво молвит коротышка Данис и смыкает толстые руки на моей талии. — Моя очаровательная сладенькая Сив, — тянется пухлыми губами к моим, но, привычная уже к подобному, внутренне я осталась равнодушна.
— Мой милый Данис, — защебетала, расстегивая пуговицы его длинного кафтана и проводя руками по груди с черной жесткой порослью с вкрапленными седыми волосками. — Я так скучала! Вас долго не было, неужели забыли свою сладенькую Сив?
Я надула губы и продолжила оголять тучное тельце. Даже брезгливости нет — это убожество давно замылилось на фоне характера мужчины.
— А где твоя плетка, милый? Хочешь используем мою? — шепчу интимно в ушко мужчины. Да, лучшее управление мужчинами — это потакание их любимым действиям. Со мной он может делать все что угодно. Наверное, поэтому они меня и любили. Я позволяла им все.
Мужчина снял широкие панталоны, оголяя свое небольшое достоинство. Возможно, комплексы по этому поводу и подвигли его поступать так, как он поступил с Сарикой и остальными. Улегся на кровать спиной, как бы намекая на то, что дальше инициатива должна исходить от меня.
«Хотела бы я откусить тебе член», — меланхолично подумала, разглядывая безобразное тело с отекшими ногами. Данис был тем мужчиной, который находился за бортом корабля эстетических характеристик, но это меня мало волновало, хотя, признаюсь, глазам было неприятно.
Ну что ж.
Как это всегда делается. Сначала я раздеваю их. А дальше внушаю то, что они хотели бы творить с женщинами. Я вхожу в их самые потаенные мысли и выворачиваю их наизнанку. Так же и с Данисом: в его голове он ломает меня всеми возможными и невозможными способами, так почему не дать ему шанс воплотить это? Мужчина конвульсивно дергается в кровати, считая, что мы развлекаемся там вдвоем. Вбивает свой член в пустоту, тянет невидимые волосы партнерши, стегает ее спину плеткой с металлическими нитями, кончает ей в рот. Это лишь фальшь.
Когда он выйдет отсюда, он даже не запомнит моего лица, лишь то, что произошло здесь и сейчас. А пока я сижу на кресле и с приевшимся безразличием слежу за содрогающимся в удовольствии телом, стонущим по-старчески хрипло и скулящим от блаженства. Выпиваю красное полусухое. На трезвую голову это зрелище вытерпеть гораздо сложнее, к тому же вино заглушает чужой поток сознания, но и свои мысли ты перестаешь слышать. Находишься в полузабытье, лишь равнодушно совершая глоток за глотком.
Мыслеообразы просачиваются в голову подобно клопу, заставляя разглядывать поганые видения мужчины. Данис продолжает наслаждаться, глядя на трясущуюся в агонии девушку под ним. Ее спина раскромсана, кожа свисает лоскутами, а ее шею он тянет, как тянут всадники поводья лошади. Реальный человек на ее месте давно скончался бы.
Не могу играть с их мыслями, пока не в комнате, дар довольно слаб, но его достаточно, чтобы дурить мужчин Катара и быть их любимицей.
Опасный дар, обрекающий с самого рождения своего владельца на гибель.
Дар, за который в Рассветной империи без разборов отправляют на эшафот.
Дар, представителей которого старательно уничтожали и уничтожают много тысячелетий.
Проклятие, а не дар.
Я телепат.
Дорогие мои читатели! Рада приветствовать вас на страницах моей новой истории. Мы снова возвращаемся в Рассветную империю и начинаем с истоков. В этой книге фокус будет сделан на телепатах и на том, как настолько великий дар может сыграть в злую шутку с его носителем. Сможет ли Сильвия выстоять и остаться собой, а не впасть в объятия безумия?
Готовьтесь окунуться в будни (или даже ночи) бордельных девиц, оказаться в центре политических распрей и стать одним из рычагов революции. Тихий мир Катара взорвется из-за действий работницы "Сладкого плена", а сердце эрцгерцога не выдержит еще раньше
P.S. На книгу скорее всего будет открыта подписка, но еще не скоро, произведение объемное. Прошу понять.
Глава III
— Забудьте об эмоциях, милая. Вы выше их, — твердила няня в очередной раз.
— Рупа, а почему мне нужно делать это? — искренне недоумевала, злясь такому дурацкому правилу. Ответ я знала всегда, просто мне нравилось смотреть на маму, всплывающую в ее воспоминаниях.
— Потому что они заставляют страдать, ваша светлость, — мягко улыбалась симпатичная женщина, заменившая мне всех.
«Заставляют страдать», — именно так в ее воспоминаниях говорила та, что родила меня.
— Все чувства заставляют страдать?
— В вашем случае — все, — коротко ответила Рупа.
Ее мысли были такими же лаконичными, как и ответы, увидеть много не могла. Но я не верила. Не верила до тех пор, пока Рупа не оставила нас, уйдя за грань.
Жила была одна девочка. Жила не очень счастливо, потому что у нее не было мамы. Конечно, мама была, но погибла после родов, прожив всего месяц. Отец девочки очень любил свою жену, поэтому не смог простить смерти возлюбленной даже собственному чаду, из-за появления на свет которого и возникли все проблемы. Папочка начал пить. Очень много пить, так что впоследствии это превратилось в полноценный запой.
Только с возрастом девочка стала осознавать, что то была не любовь, а полноценная одержимость одной женщиной. Девочка не понимала, почему адекватный до свадьбы, впоследствии он постепенно сходил с ума, и почему смерть возлюбленной расколола его душу, сделав монстром. После кончины своей женщины, он собирался выплеснуть всю злость на бегавшем по оскудевшему за годы имению ребенку. Стоит говорить, что папочка облажался?
Он облажался, испугался самого себя, не понял неведомого страха перед ней. И после, признав поражение, он назвал ее дьяволом. Злость на ту, что способна была внушать ужас, сама того не ведая, заставляла отыгрываться на других.
С самого детства девочка видела людей насквозь, вскрывала их грязные дела, заставляла себя сторониться. Ее нарекли ведьмой и больше не приближались. Ее обходили стороной, словно прокаженную, детям запрещали общаться с ней, а взрослые не понимали раболепия перед ребенком, который обладал феноменальной памятью и уже в раннем возрасте знал о пороках окружающих его людей.
А потом отец надумал жениться. Не было в этих намерениях чего-то высокого, брак был выгоден, его жена стала бы баронессой, а он, в свою очередь, отхватил бы себе побольше приданого.
Женщина была старая, тощая, с вредным выражением на лице и с жидкими серыми волосами. Эдакая мышка, которая легко могла бы слиться со своими сородичами. Но характер у нее был поистине крысиный. Барон немного угомонился, обзавелись они ребенком. Сыном. Гордостью родителей и будущим наследником останков баронства. Останков — потому что вместо запоев к отцу пришел азарт.
Он сорвал куш вредных привычек. Видно, такие люди, как он, должны быть всегда от чего-то зависимыми. От женщины, алкоголя, наркотиков, игр, чего угодно. Забавно было наблюдать, как с каждым днем утончалось приданое крысы, как головорезы его более уда