– Хм… я не… – Наверное, я покраснел, мой чёрт редко упускает возможность не сунуть нос к кому-нибудь под одеяло. Причём обычно именно ко мне! – Просто мы с Анцифером разговаривали об интригах Велиара и…
– И чего же тебе там непонятно? – искренне удивился чёрт. – После того как ты обул герцога с обучением поэтической магии и счастливо смылся, он всего лишь повторил попытку. Ставка та же, фишки те же. Натуленьке-красотуленьке подсовывают данные о местонахождении печати Семи Магов. Она визжит от счастья и роет землю копытами, находит искомый артефакт, мастрячит печаточку, берёт в лапки книжечку и – бац! Она уже Верховная ведьма всех Тёмных миров! А это, мил дружочек, прямой этап в Ад… Душа Верховной ведьмы принадлежит Сатанаилу с момента посвящения в сан.
– Так его целью была Наташа?! – ахнул я.
– За прозрение! – тут же предложил нечистый, но ангел удержал его руку:
– Нет, Серёженька, главной целью были вы… Велиар знал, что вы не бросите жену при любом раскладе и отдадите всё, лишь бы её вернуть. Помните, он обмолвился о том, что вы «всегда сможете её выкупить»? Это так, но в уплату за её свободу вам бы пришлось заложить свою бессмертную душу…
Мы помолчали. Потом нечистый вновь потянулся к стопке:
– Ну, хоть за это можем выпить?!
– Погодите, а какую роль во всём этом играла Банни? Она надела Наташин медальон, я прочёл стихотворение, а в результате…
– А вот с девочкой всё проще и сложнее… Медальон – мелочь, фикция, спецэффект! – Анцифер чуть прикрыл глаза, словно бы размышляя вслух. – Думаю, что первоначально Велиар очень обрадовался её появлению и быстро сообразил, как можно использовать детские мечты вашей родственницы для того, чтобы постоянно удерживать вас подальше от Натальи Владимировны. Ведь будь вы рядом, ей ни за что не пришло бы в голову взять книгу себе – она понимала, чем это грозит. Соблазнить слабую женскую душу можно лишь в отсутствие её мужчины – это проверено ещё со времён Адама и Евы. Велиар сделал всё, чтобы вы отправились искать Банни…
– Факт! – пристукнул по столу уже бурый от невозможности выпить грозный Фармазон. – И если вы сейчас же не опрокинете со мной по маленькой в честь великой Сейлор Мун… ух, я!
Ангел махнул рукой, мы выпили, и оба отодвинули стопки – нам на сегодня достаточно. Чёрт скривил губы, но особенно не огорчился, он уже привык доканчивать бутылку в одиночку.
– А почему…
– Вот это, Серёжа, я и сам не знаю. – Ангел развёл руками, прекрасно понимая мой неоконченный вопрос. – Как, почему, в честь чего эта маленькая, наивная девчонка, не научившаяся ещё толком красить ресницы, вдруг перевоплотилась в Сейлор Мун… Откуда рядом взялись другие воины в матросках и этот скромный юноша в чёрном… Чудо? Воля провидения? Волшебная иллюзия? Боюсь, мы можем гадать долго…
– Да уж… – улыбнувшись, согласился я. Такие метаморфозы недоступны моему разумению. Там, в преисподней, я лишь стоял, опираясь на холку жены, смотрел, как четыре девочки и наша двоюродная сестра наводили в пекле свой порядок. Они управились минут за пять и исчезли так же неожиданно, как и появились. Банни мы подобрали в сторонке, совершенно обессиленную, но счастливую. Выходит, Велиар чего-то не учёл… Таинственной силы девичьей души, всем сердцем ждущей чуда! Наверное, наша сестрёнка и в самом деле не совсем обычная девочка… Всё, я сам уже путаюсь в том, кто же из них кто – Татьяна, Банни, Сейлор Мун? Вот она проснётся, надо будет спросить…
– Всё равно как-то сумбурно и простовато. – Я обернулся к ангелу. – Не хватает философичности и глубины.
– Ну, не всё же Кастаньеду разыгрывать… Мы-то знаем, как всё происходило, а лгать самим себе грешно и глупо.
– О, Сергунька! – неожиданно вспомнил Фармазон, роясь в балахоне. – Я ж тебе тут сувенирчик в киоске захватил. На! Пиратская копия, но, в общем-то, вполне прилично…
Я взял из его рук закатанную в плёнку видеокассету. С яркой обложки на меня смотрела длинноногая блондинка в мини-юбке, с огромными голубыми глазами.
– «Сейлор Мун и воины в матросках»… Спасибо, завтра же посмотрю… или уже сегодня? Половина первого, значит, сегодня. В обед мы с Наташей едем в лагерь, надо забрать Фрейю на выходные.
– Так, так, так… – Первым сориентировался нечистый. – Значит, если я хоть в чём-то понимаю, ты намекаешь на то, что в ваше отсутствие мы с Цилей должны присматривать за Банни?! Так имей в виду, я занят!
– Но… мы с Наташей ещё не обсуждали этот вопрос…
– Я занят! У меня свидание! Имею я право на личную жизнь?! – Нечистый выудил из рукава поляроидную фотографию рыженькой кокетки с рожками, нежно поцеловал и ещё раз напомнил: – А с этой вашей двоюродной сестричкой я в доме один нипочём не останусь!
Я развёл руками, виновато взглянув на Анцифера. Тот деликатно откусил кусочек салями, прожевал, кротко посмотрел на меня и так же скромно кивнул:
– Я… присмотрю за ней, Серёженька. Девушкам её лет опасно оставаться без сопровождения, Петербург полон искушений. Мы можем сходить на концерт органной музыки, посетить выставку икон в музее Бенуа, зайти на кладбище знаменитостей в Невской лавре…
– Ша! Ты что ж это творишь, соловей приблудный?! Раскукарекался тут, как павлин в инкубаторе: я ей то, я ей сё… Ты с Натулькиной родственницей охмуряться зафинтилишь, а я дома телик с тропиканками смотреть буду?! Не выйдет, Циля… Идём оба!
– Но… но… но, я буду протестовать! Зачем ты нам нужен?
– Ах, вот оно как! Зачем нужен, значит… ага!
Дальнейшее развитие извечного диспута Добра и Зла уже не нуждается в описании. Я оставил близнецов на кухне и тихо вернулся в спальню к жене. Наташа безмятежно спала, но едва я лёг под одеяло и прикрыл глаза, как с восхищением почувствовал лёгкую руку моей любимой, скользнувшую к моему животу.
– До утра ещё уйма времени… – еле уловимо шепнула она, и её глаза карими звёздами вспыхнули над моим лицом. Ведьма… О, какая же она у меня ведьма! И как я её люблю, Господи…
Эпилог
– Всё-таки жаль, что Банни уехала. Фрейя скучает по ней.
– Мы все скучаем, твоя сестрёнка чудная девушка, может быть, поближе к весне съездим к ней в Петрозаводск?
– Вряд ли, любимый. Я буду не в лучшей форме для переездов.
– Почему?
– А ты ещё не понял? Нет, Серёжка, ты правда ничего не замечаешь?! Совсем-совсем…
– Любимая?..
– Да… весной у Фрейи будет маленький братик.
Я обнял свою единственную, неповторимую и самую замечательную в мире жену, в восторге закружив её по комнате. Ну вот… жизнь продолжается! Солнечные зайчики разбегаются по стенам, и мир становится прекраснее во сто крат.
– Я люблю тебя-я!!!
С окрестных крыш сорвались перепуганные голуби, прохожие задирали головы, соседи распахивали окна, а по щекам моей Наташи катились слёзы. Крупные, чистые, как жемчужины, тёплые слёзы счастья…
Отблески сайлемских костров
Молчат гробницы, мумии и кости.
Лишь слову жизнь дана…
Ксенофобия – нелюбовь к чужакам – одно из наиболее древних и плохо поддающихся искоренению чувств человека. Истоки его необходимо искать еще на заре человечества, когда люди постоянно находились в тяжелых условиях борьбы за выживание. Они были беззащитны перед разнообразными проявлениями враждебной им Природы, как бы предвидевшей, сколько бед ей может принести это двуногое прямоходящее существо.
«Чужой!» Это магическое, негативно окрашенное слово становилось поводом для преследования и уничтожения того, кто подпадал под данное определение. То ли это тугодум мамонт, то ли грозный пещерный медведь, то ли свой же собрат homo sapiens. И чем дальше уходил человек от дикой природы, чем цивилизованнее он становился, тем больше понятие «чужой» переносилось им на себе подобных. Черный, желтый, красный, белый – вон какие мы разные. И это только по цвету кожи. А национальные различия? А интеллектуальная непохожесть? «У-у, интеллигент! В очках и шляпе. Нет бы, как все…» Что «как все», сформулировать сложно. Но в принципе это значит не выламываться за пределы каких-то установленных и освященных временем и законом правил, обязательных для всех. И не дай бог нарушить эти каноны. Сразу же найдутся прокуроры и судьи, готовые отправить чужака на плаху, виселицу или костер. А для иных так камень на шею и в воду: «Тони, ведьма, тони». Вот об этих, последних, мы и поведем речь.
Женщинам, особенно же выделявшимся из общей массы своей красотой или умом, всегда не везло. Рядом с ними мужчины испытывали неудобство, комплекс неполноценности. Не зная, как подступиться к подобной, они предпочитали уничтожать ее морально или физически. Вспомним Сапфо, пожелавшую жить своим умом и по своим законам. Или растерзанную озверевшей толпой фанатиков Ипатию. А великомученицы Варвара и Екатерина? Но это отдельные, лежащие на поверхности примеры, зафиксированные Историей. А сколько их было, сапфо и ипатий, имена которых не сбереглись в анналах и хрониках?
Наиболее распространенным приговором женщине было обвинение ее в колдовстве, в том, что она Ведьма. «Эй ты, старая ведьма!» – можно услышать и сейчас обращение к какой-нибудь вредной старушенции. Но только никто не побежит в районный отдел милиции писать кляузу на соседку, обвиняя ее в совершении незаконных магических действий. А ведь еще совсем недавно…
Тысячу с лишним лет ведьм методично, с остервенением уничтожали как класс. Средневековые инквизиторы даже специальный трактат «Молот ведьм» сочинили в помощь начинающим и профессиональным борцам с колдуньями. Женщин топили, сжигали, вешали. Одним из самых громких и, пожалуй, одним из последних по времени стал процесс над ведьмами, прошедший в XVII веке в американском городе Сайлем. Сколько тогда было погублено беззащитных представительниц прекрасного пола! И это в то время, когда на европейских сценах вовсю шли трагедии Корнеля и Расина, а Декарт доказывал: «Мыслю – значит существую», провозглашая верховенство разумного над эмоциональным.