Хоть миссис Химмельберг и говорила, как какая-то фантастическая машина из рассказов Герберта Уэллса, как ни странно, я ей поверил.
— Хорошо, пока мы не будем сообщать о Томе в полицию, — согласился я. — Но мне нужно осмотреть его комнату. И еще доступ к его шкафчику в школе. Наверное, будет лучше, если вы поговорите с директором, сообщите, что Тому нужны какие-то его учебные материалы во время болезни, и за ними пришлете друга семьи.
Ей понравилась моя идея и она обещала позвонить директору сразу после моего ухода, а на всякий случай написать мне доверительное письмо, разрешающее доступ к личным вещам ее сына.
Как и ожидалось, в комнате Тома не было ничего примечательного. Обычное логово подростка, забитое книгами, спортивным инвентарем, пластинками, брошенной на пол одеждой и разношенной обувью.
— Я так и не успела здесь прибраться, — извинилась Эдит.
Вряд ли мальчик смог спрятать в этой комнате хоть что-то сокровенное от всевидящего ока матери.
Я уже собирался прощаться, когда почему-то решил спросить:
— Значит, вы никогда не встречались с Ниной, первой женой Генри?
— Нет, — лицо Эдит содрогнулось, но я уже привык к этом эффекту. — Да и Генри о ней практически не вспоминал. Мне было достаточно видеть то, что она она с ними обоими сделала, чтобы возненавидеть ее. И пока Генри так страдал, эта дрянь имела наглость прожигать жизнь в развеселом довоенном Париже, наверняка, меняя мужчин, как перчатки. Я не злой человек, но я рада, что она умерла.
— А вы сами бывали в Париже перед войной?
— Если честно — да, — смутилась Эдит. — Всего один раз. Я ездила с подругами по книжному клубу прямо перед войной. Париж, Ницца, потом поехали в Италию. Осмотрели Рим и Флоренцию. Из Венеции должны были на Восточном Экспрессе отправиться в Стамбул. Но в Европе уже было неспокойно и мы решили, что не стоит продолжать путешествие. Мы остались в Италии, а при первой возможности вернулись в Америку.
Глава 8
Попрощавшись с миссис Химмельберг, я уже готов был ехать в школу Тома, когда одна неожиданная мысль заставила меня резко затормозить у тротуара.
Посмотрев на часы, я понял, что сейчас самое время для визита к Аманде — дети должны быть в школе, невидимый супруг в университете, а сама хозяйка дома как раз вкушать первый завтрак. Развернувшись на безлюдной дороге, я заехал в широко распахнутые ворота. Оказалось, я был прав почти во всем, за исключением того, что миссис Хэйр проснулась довольно рано и пребывала поэтому в привычном раздражении. Увидев меня у дверей, она нахмурилась, как будто ждала кого-то другого, но тут же на лицо вернулась профессиональная благожелательность.
— Привет, Дуглас, дорогой. Заходи. Хочешь кофе или чего-нибудь перекусить? У Марианны есть фасоль и сосиски или она может пожарить тебе яйца. Черт, я сижу тут с раннего утра, потому что агентство мне обещало сегодня прислать кандидатов на должность нового шофера. Мне нужно с ними общаться, показывать им квартиру и совершать пробную поездку, в общем, заниматься полной ерундой. Я бы согласилась на самого первого, но пока еще ни один не явился.
Что тут сказать, мне понравилась стряпня Марианны, к тому же я люблю бесплатные завтраки. За это я был готов терпеть даже фамильярность Аманды.
К тому же у меня был к ней важный разговор. Мысль, которая посетила меня после ухода от Химмельбергов, заключалась в том, что едва ли не все женщины, вовлеченные в эту историю, оказались перед войной в Париже. Две могут быть совпадением, но три?! К тому же, некоторые даты не сходились.
— Простите за нескромный вопрос, — сказал я, воздав должное великолепному завтраку. — Вы сказали, что познакомили с мужем в Англии. Но Лекси сейчас семнадцать, как и Тому. Значит, она родилась перед войной в 37-м, когда вы жили в Париже.
— Подловили! — хлопнула она в ладоши. — Действительно, отцом Лекси был мой первый муж, такой же студент-американец. Глупость была невероятная. Мы поженились, а, как только родилась Лекси, развелись. Дедушка очень злился, но мы с Майклом оба поняли, что совершили ошибку. Все устроилось в конце концов. Дочку забрали родственники в Нормандии, я продолжила учебу. Пропустила всего один семестр. Майкл бросил университет, а потом совсем куда-то пропал. Думаю, поэтому Лекси так хочет поехать в Париж. Она была уже довольно большим ребенком, когда нам пришлось бежать от нацистов, должна многое помнить.
— А вы, когда жили в Париже, не встречали Нину Химмельберг? Настоящую мать Тома?
Аманда посмотрела мне в глаза поверх очков.
— Честно, я не сразу догадалась. В Париже она жила под другой фамилией, имя Химмельберг мне ничего не говорило. Но, когда Том впервые зашел в наш дом, я поразилась, как он похож на нее. Я осторожно расспросила его о семье, и догадалась, что это тот самый малыш, чье фото она мне показывала. Тогда она называла себя Нина Дезомбр. Потому что жила с одним прохиндеем по имени Жиль Дезомбр. Не думаю, что они были официально женаты, но она пользовалась его фамилией. Она не была студенткой или интеллектуалкой, но многие молодые американцы, жившие в Париже в то время, так или иначе знакомились, а у нас с Ниной оказалось что-то общее. У нас у обеих были дети и мы по ним скучали. Конечно, мне было легче, потому что я могла навещать Лекси довольно часто, а Нина ужасно тосковала по своему Тому. Мне кажется, из-за этого она и подсела на наркотики, которые ей любезно доставал Жиль.
— Все, что я слышал пока о Нине, — что она была плохой матерью.
— Она сама признавала, что ей не следовало заводить ребенка. Но это не значит, что она его не любила. Мы много говорили об этом. Она хотела уйти от мужа и забрать Тома с собой, но боялась, что не сможет о нем позаботиться. Говорила, что это единственный взрослый поступок, который совершила в жизни.
— А этот Жиль, он, получается, был каким-то криминальным элементом?
— Еще каким! Все знали, что он торговал морфием, имел связи на черном рынке, даже занимался сутенерством.
— То есть, Нина..
— Нет, что вы! Я не знаю, зачем она с ним связалась, но он ее воспринимал как свою американскую дойную корову. Даже так называл ее за глаза. Она же была из богатой семьи. И регулярно получала переводы из Штатов. На эти деньги они в основном и жили, потому что ума Жиль был небольшого при всех его криминальных связях. Все, на что его хватило под конец — это постоянно держать Нину в наркотическом дурмане, а самому прикарманивать ее деньги. Он даже настолько обнаглел, что привел в дом свою любовницу, поскольку Нине уже было все равно. Какую-то провинциалку, то ли Аннет, то ли Анук. Я пыталась уговорить Нину уйти от него, но она только лежала в кровати и смотрела на фотографию Тома.
Вот это было что-то новенькое. Если Генри все то время содержал свою бывшую жену, то он намного лучший лгун, чем я о нем думал.
— То есть она умерла от морфия?
— Нет. Жиль в итоге ее и убил. Вначале казалось, что она упала в камин и разбила лицо о решетку. Но быстро выяснилось, что ее отравили крысиным ядом. Видимо, Нина все-таки заметила его шашни с этой salope7, и пригрозила уйти вместе со своим содержанием. Но, когда был выписан ордер на арест, Жиль и эта Анук уже скрылись. Думаю, криминальная сеть помогла им бежать. Кстати, преступление заподозрили сразу. Оказывается, Нина писала брату в Америку, что стала бояться Жиля, и просила ее забрать. Брат сразу купил билет на пароход через Атлантику. Но, когда он прибыл, она уже несколько дней лежала мертвой в квартире. Ему пришлось опознавать тело и заниматься похоронами.
— Мне говорили, там была еще какая-то кузина.
— Да, я ее видела мельком на похоронах. Она стояла в стороне от всех.
— Полиция не искала Жиля? Дело так и закрыли?
Аманда странно посмотрела на меня.
— Тогда уже все бежали из Франции. Гитлер прорвал линию Мажино и со дня на день должен был войти в Париж. Прошел слух, что первым делом нацисты будут арестовывать всех известных преступников и высылать их в трудовые лагеря или даже расстреливать. Третий Рейх не терпел криминала. Поэтому все воры, бандиты, наркоторговцы, сутенеры побежали первыми. И французская полиция относилась к этому, скажем так, с пониманием. Если я сама и хотела вначале, чтобы Жиль ответил за то, что сделал в Ниной, то уж точно не хотела бы, чтобы он попал в лапы к нацистам. Так, что я надеюсь, ему удалось скрыться. Или, может, он решил остаться и вступить в Сопротивление. Но это вряд ли. Он был слишком труслив.
— А вы сами?
— Родители убеждали меня вернуться с дочерью к ним в Америку с самого начала. Но я не могла бросить бабушку и дедушку и других родственников. А они до последнего верили, что все обойдется, — Аманда посмотрела куда-то в сторону, и я увидел, что под стеклами очков блеснули слезы. — Их можно понять. У них были квартиры в Париже, семейный дом в Нормандии, они прожили там всю жизнь. Вот только они были евреями. Дед угас за полгода, когда понял, что в действительности происходит. Дядя пытался что-то вывезти из страны, но ему не позволили, и он едва избежал ареста. Моего кузена застрелили. Мы с Лекси еле сумели спастись, нам в итоге организовали переправу через Ла-Манш, но наша семья потеряла практически все. Я не люблю вспоминать об этом времени.
Повисло тягостное молчание. Затем раздался звонок в дверь, и по радостному возбуждению, озарившему лицо Аманды, я понял, что она дождалась, наконец, своего первого шофера, поэтому незамедлительно взял шляпу.
— Дуглас, дорогой, подожди минутку, — сказала она. — Я тут ударилась в воспоминания, а сама не сказала тебе самого важного. Сейчас я попрошу Марианну занять нашего кандидата на некоторое время.
— Ну так вот, — сказала Аманда, возвращаясь. — Я вспомнила разговор, который был у нас с Томом несколько недель назад. Они с Лекси обсуждали колледжи и разные «запасные варианты». Лекси говорила, что, если не поступит в Сорбонну, то попробует вернуться в Англию. А Том сказал странную фразу. Что его будущее зависит «от новостей из Сен-Симеона». Я тогда очень удивилась, потому что я не знаю такого американского колледжа, во всяком случае, среди известных. Есть такой город во Франции, но мне пришлось поискать его в справочнике. В общем, мне это показалось бессмыслицей. А сегодня я догадалась, пока читала сценарные заявки. Сен-Симеон есть и в Калифорнии. Там находится Херст Касл