ягостное безмолвие.Первым его нарушила Викуся:
-Что это вы все молчите? Развея не правильно сделала? И вообще, этот дурак мне сам проболтался. Правда, потомпросил никому не рассказывать… А ведь знал о запрете… Фирму обмануть вздумал!Ее авторитет подрывать? И, по-вашему, я обязана была его покрывать? Так, чтоли?
Ответом ей было молчание.
***
Утро следующего дня былоознаменовано двумя событиями. Прежде всего – объявился Зеленцов, который, какоказалось, летал в командировку в Магадан.
-Ничего интересного. –доверительно сообщил он коллегам за утренним чаепитием. - Кромебукинистического магазина. Купил там по дешевке первый том «детгизовского»издания Шекспира тридцать седьмого года издания. Сколько лет искал, а тут –приобрел почти что даром. Интересно, кому он принадлежал раньше?.. Кстати, агде Игорь? В командировку уехал?
-Уволили его. – равнодушнопроизнес Макс, похрустывая чипсами. – Надо ж было оказаться таким дураком.Представляешь, он женился на здешней уборщице, какой-то, то ли Зульфии, то лиГюльфии. Вот их обоих и выгнали.
-И впрямь дурак. – мрачноподтвердил Зеленцов. – Что, на этой…как ее?.. Гюльчатай белый свет сошелся? Ивообще, как там у Лермонтова: «не женися, молодец, слушайся меня…» Хотя мало лидураков на свете? Сперва наломают дров, а потом от этого всю жизнь маются.«Впрочем, как вы да я»10…
С этими словами он покосилсяна Ивакина, и тот опять принялся терзаться раздумьями, действительно лиЗеленцов пытается предупредить его о чем-то, или это ему только кажется. Темболее, что он маялся бездельем уже второй день, и, похоже, начинал входить вовкус такой синекуры11. Ведь, как остроумно заметил в свое времярусский классик, «подлец-человек» привыкает ко всему…
Но тут стеклянная дверь ихофиса открылась и кто-то из сотрудников фирмы (кто именно, Ивакин не понял,потому что еще плохо знал своих коллег), пригласил их на общее собраниесотрудников. Оно-то и стало вторым, и, пожалуй, главным событием этого дня. И,как оказалось, было посвящено вчерашнему происшествию.
-С прискорбием должен сообщитьвам о досадном инциденте, имевшем место вчера. – возвестил директор собравшимсяподчиненным. – Один из наших сотрудников допустил нескромный поступок вотношении нашей компании. И за это был уволен. Хочется надеяться, что впредьникто из вас не допустит подобных проступков…
-Ничего не понимаю. – донессядо Ивакина шепоток кого-то из сидевших сзади, в самом последнем ряду зала. –Что случилось-то?
-Да, поженились кто-то скем-то. – раздался в ответ такой же глухой шепот. – Вот их обоих и уволили.
-Ну и дураки! – подтвердилпервый из участников задушевной беседы. – Это же запрещено. Жили бы себетак…втихомолку. Мало ли из наших так делают? Вон Колян с Нинкой уже год живут,не расписываясь, и ничего! Хотя у директора нашего жена тут работает, и ничего.И сынок – начальник отдела… Интересно – почему это им можно всей семьей туткормиться, а нам нельзя?
-Ну, ты и наивный! –откликнулся его собеседник. – Забыл, как в институте латынь учил? Ну таквспомни: «квод лицет йови, нон лицет бови»12. Понял?
Ивакин сидел, потрясенныйнеожиданным открытием. Выходит, его подозрения были не напрасны. В этой фирме ивпрямь творится что-то странное. В ней можно работать вполсилы, посвящаябольшую часть дня болтовне и бесконечным чаепитиям, и все-таки получать за этозарплату. Главное, со стороны производить впечатление усердного труженика.Однако в фирме имеются свои запреты, нарушение которых расценивается, кактягчайший проступок. Например, в ней не могут работать члены одной семьи.Правда, этот запрет касается не начальства, а лишь рядовых сотрудников «БеллеВида». Директору, как говорится, закон не писан… Что до его подчиненных, то дляних остается единственный способ обойти этот запрет: вступать в так называемый«гражданский брак». Иначе говоря: скрывать свою связь. Но ведь это же нечестно!В этот миг Николай вспомнил: среди ценностей, которыми должен руководствоватьсякаждый сотрудник «Белле Вида», отсутствует слово «честность». И ему сталострашно. Ведь без честности скромность превращается в лицемерие,исполнительность – в подхалимаж, а целеустремленность – в самый беззастенчивыйкарьеризм. Таков удел всех «бесчестных» ценностей… Так что ему придетсявыбирать между «ценностями» «Белле Вида» и собственной совестью. Он не привыкжить по лжи. Но, выходит, что красивая жизнь и чистая совесть – несовместимы.Так чем же пожертвует он, Николай Ивакин?
Впрочем, почему он непременнодолжен чем-то жертвовать? Это только в глупых книжках добродетельные героиотказываются от счастья, от богатства, от карьеры, от самой жизни ради каких-тонадуманных моральных принципов. В свое время он имел глупость подражать им – и,как говорится, оставался на бобах. В то время как другие, менее щепетильныелюди брали от жизни все, что хотели. Нет, недаром молвится: честностью сыт небудешь. Он не раз имел возможность убедиться в правоте этой поговорки… И воттеперь ему представилась возможность исправить свою ошибку и начать новую,красивую жизнь, белле вида. Так разве вправе он упустить такой счастливый шанс!
…Возможно, именно такрассуждала и обезьянка из индийских джунглей, засовывая лапу в тыкву,наполненную дармовым рисом. Не ведая, что тем самым обрекает себя на жизнь вклетке зверинца.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПРОЗРЕНИЕ
«Мир сулит злато, адарует блато».
(Свт. ДимитрийРостовский)
Всю неделю Николай Ивакин безопозданий являлся в офис фирмы и неукоснительно отбывал положенное время,втихомолку смотря по компьютеру новые фильмы, почитывая книги в электронныхверсиях и «гоняя чаи» вместе со своими новыми коллегами. Правда, за эти дни онтак и не смог подружиться ни с кем из них. Ибо шестеро мониторов, хотя и несторонились его, но, тем не менее, и не стремились познакомиться с ним поближе.Никто не интересовался его личностью, и, в свою очередь, не рассказывал о себе,как это принято между людьми, решившими стать друзьями. А Ивакин не привык, какговорится, стучаться в запертые двери. Так что за неделю он узнал об обитателяхофиса очень немногое. Да и то из слов, случайно оброненных ими или ихколлегами. Впрочем, этого ему вполне хватило для того, чтобы составитьпредставление о коллективе, в который он попал.
Все шестеро мониторов быликоренными москвичами. Исключение представляла лишь Викуся, которая около двухлет назад переехала в столицу откуда-то из провинции. Об этом Ивакинупроболтался Макс, чрезвычайно гордившийся тем, что он является москвичом впятом поколении, и потому в открытую презиравший наводнившую столицу «лимиту» и«деревню», от которой не стало проходу коренным жителям первопрестольной. Хотя,возможно, ненависть Макса к Викусе объяснялась еще и другой причиной: девица наудивление быстро продвигалась по карьерной лестнице, за год став из сусара –монитором. Подобное возвышение являлось подлинным чудом – обычно сотрудниковнизшего ранга не перемещали на вышестоящие должности. Однако для безвестной ибезродной провинциалки Викуси по каким-то причинам было сделано исключение, вто время, как Макс, коренной москвич, мало того – сын доцента МГУ с весьмаизвестной в научных кругах фамилией, второй год безвылазно торчал в мониторах.Так что его ненависть к пронырливой девице была вполне объяснима – он простозавидовал ей.
Хотя, по большому счету, Максне любил никого, кроме себя. И потому за глаза отзывался о всех своих коллегахс нескрываемыми высокомерием и презрением. Надо сказать, что гордыня и спесьэтого юнца могли сравниться лишь с его леностью. Такими нередко бываютединственные сынки высокопоставленных родителей, искренне убежденные в том, чтоцентром, или, если угодно, пупом вселенной являются они, драгоценные. И посемувсе жизненные блага прибудут к ним сами, «по щучьему велению». Правда, вотличие от сказочного Емели, Макс ожидал их, сидя не на печке, а за компьютеромв офисе «Белле Вида». И недоумевая, отчего эти блага медлят в пути илиошибаются адресом, доставаясь не ему, а другим…
Егор, сверстник Макса, былсамым обыкновенным парнем, недавно закончившим медицинский институт. В «БеллеВида» его привела мечта, которую он не мог осуществить, работая терапевтом взахудалой больнице на окраине Москвы. Ведь, как известно всем, «от трудовправедных не построишь палат каменных». Хотя мечты Егора были гораздо скромнее:не каменные палаты, а всего лишь собственная квартира, куда он переедет вместесо стариками-родителями. За свои двадцать лет юноша сполна вкусил всехпрелестей обитания в двухкомнатной «хрущевке», где, помимо его отца и матери,обитали еще два его старших брата со своими женами и детьми. Со временемродственные отношения в столь многочисленном и, увы, недружном семействе,сменились банальным желанием любой ценой вытеснить из переполненной квартирылишних жильцов, каковыми братья Егора считали его, а также своих родителей.Неудивительно, что юноша был готов на все, чтобы поскорее заработать сумму,достаточную для покупки квартиры. Именно из-за этого он и устроился в «БеллеВида».
Галя и Юленька были полнойпротивоположностью друг другу. Одна – молчаливая и задумчивая, другая – докрайности общительная и жизнелюбивая. Именно это жизнелюбие и привело Юленьку вфирму. В самом деле, почему она должна гробиться на участковом приеме за жалкиепятнадцать тысяч? Разве она не достойна лучшего? Разве она хуже других? Нотеперь она может позволить себе все, что пожелает. Остается только одно: выйтизамуж. Правда, как назло, она не может найти себе подходящего парня. Ведь всемужчины сейчас думают лишь о себе да о собственной выгоде. А ей нужен совсемдругой человек… Говоря это, Юленька отчего-то косилась в сторону Егора…а онстарательно делал вид, что не замечает этого.
Что до Гали, то она непредставляла для Ивакина никакого интереса. Некрасивая, замкнутая…такие обычнопросиживают всю жизнь в старых девах. Гораздо больше его занимала личностьСтепана Зеленцова.
За неделю наблюдения за этим человеком