Спустя полгода в мае 1942, этот же самый Феодосийский отряд добился ещё одного заметного успеха, когда в засаду одной из его боевых групп под командованием А. А. Куликовского на том же самом шоссе в районе деревни Отузы (с 1944 года — Щебетовка), попал роскошный лимузин спровождаемый двумя мотоциклами с пулемётами. Ружейным огнём и гранатами, этот небольшой конвой был уничтожен. После проверки документов убитых выснилось что в машине находились два высокопоставленных офицера, один из которых после предстоящего захвата Севастополя должен был стать градоначальником (штадткомисаром), второй — второй севастопольским военным комендантом. (Крымскийобластной партийный архив (КОПА) фонд 156, опись 1, дело 2205, лист 5 и Я. И. Рудь «Неукротимые» — «Воениздат», 1980. — с. 29–30.)
Глава II. Бериевский нарком в Крыму и Севастополе
В связи, с вышеизложенным документом — докладной запиской народного комиссара внутренних дел Крымской АССР Каранадзе во 2-е (контрразведывательное) Управление НКВД СССР о деятельности германских разведывательных органов на территории Крымской АССР от 17 июня 1942 года, встает вопрос о личности и профессиональных навыках — этого, главного на тот момент советского контрразведчика на территории Крыма.
Раскрыть эту тему позволяет целый комплекс личных документов и вещей Каранадзе, которые хранятся в фондах Музея героической обороны и освобождения Севастополя.
Биография народного комиссара внутренних дел Крымской АССР Григория Трофимовича Каранадзе была во многом стандартной для человека, родившегося в 1902 году в селе Семикао тогдашней Кутаисской губернии Российской империи, если бы не его земляческие отношения со ставшим впоследствии исторической фигурой Лаврентием Берия.
Именно Берия, будучи в 20-е годы 20-го века руководителем ЧК а затем ГПУ Грузинской ССР, помог стать в 1921 году, не обремененному партийным стажем и революционными заслугами, Григорию Каранадзе сотрудником Сенакского райкома комсомола, а затем в 1925 году — аппаратчиком Сенакского райкома партии, а в 1929 году — секретарем этого же райкома.
В дальнейшем Берия переводит земляка в свое ведомство и в 1929–1931 годах Каранадзе проходит службу в центральном аппарате Государственного политического управления (ГПУ) Грузинской ССР.
После того, как в 1931 году Берия с поста начальника ГПУ Грузии был назначен первым секретарем Коммунистической партии Грузии, он вновь переводит Каранадзе на партийную работу. В 1931–1935 годах Каранадзе — первый секретарь сначала Гурджавского, затем Караизского райкомов партии. В 1935–1937 — первый секретарь одного из райкомов города Тбилиси. В 1937–1938 — первый секретарь Сенакского райкома.
Таким образом, даже как партийный аппаратчик он звезд с неба не хватал, утвердившись к концу 30-х годов, как партийный руководитель районного масштаба.
Очередной взлет Каранадзе, как всегда был связан с резким повышением его земляка и шефа Берии, который 22 августа 1938, был назначен первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР с четкой перспективой в ближайшем будущем стать наркомом внутренних дел. Что и произошло в ноябре 1938.
А перед своим назначением наркомом внутренних дел Берия не сидел, сложа руки, а занимался перетаскиванием из Грузии в центральный аппарат и местные органы НКВД СССР своих земляков. Таким образом, в октябре 1938, Каранадзе прибыл в Симферополь в качестве народного комиссара внутренний дел Крымской АССР.
На этом своем новом посту Каранадзе себя ничем особенным не проявил, хотя в последние три года, предшествовавших началу Великой Отечественной войны Крым, несмотря на свое тогдашнее малолюдство (около 900 тысяч населения) и внешнюю курортную провинциальность не был обделен вниманием иностранных разведок и особенно из ряда сопредельных государств.
Наиболее активно действовали в то время румыны. Презираемая своими коллегами по всей Европе румынская разведка, в 20-30-е годы сумела насадить в Крыму, и особенно в Севастополе, немало своих агентурных сетей. Кое-какую агентуру в Севастополе, в этот же период удалось приобрести и весьма далекой от него итальянской разведке. Одним из итальянских агентов оказался смотритель итальянского воинского кладбища на горе Гасфорт.
Также протягивала свои щупальца в Крым и Севастополь турецкая разведка, несмотря на всю свою дохлость в то время.
И при всем этом, ни о каких разгромах иностранных агентурных сетей в Крыму и Севастополе в 1938–1941 годах со стороны руководимого Каранадзе ведомства, ничего не слышно даже сейчас, спустя почти 70 лет.
Единственным новшеством в то время стало назначение Каранадзе, в феврале 1941 наркомом госбезопасности Крымской АССР, в связи с выделением из прежнего НКВД СССР его Главного управления государственной безопасности и созданием на его базе Наркомата государственной безопасности СССР.
Через месяц после начала Великой Отечественной войны, в конце июля 1941 НКГБ вновь объединяется с НКВД, и Каранадзе снова становится наркомом внутренних дел Крымской АССР.
Несмотря на начавшуюся войну и то, что вскоре после её начала Крым стал прифронтовой зоной, в деятельности руководимого Каранадзе ведомства продолжала господствовать все та же рутина и тупой бюрократизм, которые в условиях военного времени очень быстро стали приводить к многочисленным громким провалам.
Не была вскрыта активная подготовка политической и интеллектуальной элиты крымских татар, выращенной на свою голову советской властью в 1921–1941 годах, к переходу на сторону наступающих немецких войск, после их вступления на территорию Крыма. В результате спустя пару недель после оккупации немцами Крыма, вся оккупированная ими территория полуострова, покрылась сетью «мусульманских комитетов» во главе с Крымским мусульманским комитетом». Вся эта структура немедленно приступила к созданию крымско-татарских вооруженных формирований для содействия захватившей почти весь Крым 11-й немецкой армии и, прежде всего, подавления партизанского движения в горнолесных районах Крыма.
Что касалось возложенной на Крымский НКВД задачи подготовки партизанских отрядов и подпольных организаций, то к ней Каранадзе, отнесся столь же формально-бюрократически и безответственно.
И хотя на бумаге всё выглядело очень солидно — на момент оккупации Крыма немецкими войсками в нём было создано 33 подпольные организации и группы в которых находилось 386 человек, но все эти структуры в большинстве случаев создавались из числа неподготовленных, случайных, а часто и тайно враждебных советской власти людей. (Н. И. Макаров «Непокорённая земля российская» — М. : «Политиздат», 1976. — с.72.)
В результате, буквально в первые же дни немецкой оккупации, подавляющее большинство заранее созданных подпольных организаций либо самоликвидировались, либо были уничтожены командами Абвера, тайной полевой полицией (ГФП) и военной контрразведкой (отделы «1С») 11-й немецкой армии.
А, в партизанских отрядах случайный подбор людей и особенно командного состава привел к массовому дезертирству и переходу на сторону противника, особенно вскоре после начала затруднений с продовольственным снабжением и ещё больше, когда эти затруднения переросли в голод.
Этот конкретный провал в служебной деятельности Каранадзе и его первого заместителя Н. Д. Смирнова, непосредственно занимавшегося этой задачей, был тогда же отмечен практически всеми руководителями партизанского движения и многих партизанских отрядов Крыма. Архивные документы с этими обвинениями были опубликованы в архивном сборнике «Партизанское движение в Крыму в годы Великой Отечественной войны» — Симферополь: «Сонат», 2006.
Впрочем, в провале созданных по линии НКВД Крымской АССР подпольных организаций, не стоит обвинять только одного Каранадзе и Смирнова. В этом вопросе они действовали отнюдь не своим, пусть и скудным умом, а выполняли инструкции и указания НКВД СССР во главе с Лаврентием Берия, которого сейчас некоторые пытаются представить в виде блестящего интеллектуала и талантливого организатора.
Исполняя указания сверху, органы НКВД на местах вместо того, чтобы формировать свои будущие подпольные структуры из офицеров госбезопасности и милиции, ранее не проживавших в том или ином городе или райцентре, и потому там никому неизвестных, готовили подпольные организации из своей довоенной агентуры, проживавшей в данном населенном пункте.
При этом почему-то никому не пришла в голову простая мысль, что осведомительная агентура мирного времени неизбежно состоит из людей в большинстве своем политически враждебных к советской власти и работающих на госбезопасность либо из страха, либо за деньги. И поэтому формировать из них подполье для работы в условиях вражеской оккупации было бы полным безумием.
В результате подпольные организации, сформированные областными управлениями НКВД в первый года войны, как правило, исчезали на вторые-третьи сутки после прихода немецких войск. Половина их членов, которые поглупее, добровольно являлась сдаваться в немецкие военные комендатуры. Их дальнейшая судьба была печальной. Большинство из них немцы на всякий случай расстреливали, немногих оставшихся в живых отправляли в концлагеря, что, по сути, являлось той же смертной казнью, только отсроченной.
Те же, кто поумнеете, сдаваться к немцам не приходил, а, прихватив оставленные им для подпольной работы деньги, драгоценности, запасы продовольствия и промтоваров перебирались в другие населенные пункты и, легализовавшись, занимались мелким предпринимательством.
Но вернемся к дальнейшей эпопее Каранадзе и возглавляемого им ведомства. После прорыва немецких войск в Крым 29–31 октября 1941, произошла эвакуация в Севастополь центрального аппарата Крымского НКВД, а также ряда его территориальных подразделений из Ак-Мечети (Черноморского), Евпатории, Бахчисарая, Албата (тогдашний районный центр Албат, ныне поселок Куйбышево Бахчисарайского района), Ялты и Алушты.
Таким образом, к середине ноября 1941 года в Севастополе сосредоточилось около 700 офицеров госбезопасности и сотрудников милиции. И это примерно на 80 тысяч жителей, оставшихся в городе к началу обороны.