– Мама, смотри, иностранный гость! О! Фотоаппарат – фотографирует, значит!
Я улыбаюсь, и мать отвечает малышу:
– А ну-ка, поприветствуй иностранного гостя.
И малыш машет мне рукой, говоря: «Аннён хасимника!» («Благополучно ли поживаете?»).
Только поднимаюсь на улицу, как группа школьников вытаращивает глаза и тревожно кричит: «Вон! Иностранец! Иностранец!»
Сборка магнитофонов
Фотоаппарат, висящий на шее, с длинным телеобъективом, явно настораживает корейцев. Направляю объектив на двух симпатичных ребятишек в розовых ползунках. Они отбились от мамы, которая заговорилась с другими женщинами на автобусной остановке. Ее тут же толкают локтем в бок, показывая на меня пальцем. Мать поспешила сразу забрать малышей.
Настало время обеденного перерыва на корейских предприятиях и в учреждениях, с 12 до 13 часов. У одной из столовых на улице Подынаму образовалась очередь человек из семи. Захожу ради интереса в ателье по ремонту телевизоров. Внутри до потолка выложены телеприемники, в основном советские «Темпы» и японские «Шарпы» (Sharp).
Кстати, в самой КНДР тоже была налажена сборка магнитофонов с приемниками, которые в то время были распространенной бытовой аудиотехникой. Мне удалось побывать на одном таком заводе, где делали аппараты под маркой SUNYO, чтобы было похоже на японскую модель SANYO.
Рыбалка
По выходным дням к реке Тэдонган приходят корейцы всех возрастов. Приходят семьями, с друзьями, приходят на свидание, для того чтобы уединиться и подумать о былом, сосредоточиться или, наоборот, расслабиться. Поэтому больше всех, пожалуй, было студентов. Они сидят на каменных ступеньках с книгами или конспектами в руках и вслух заучивают материалы уроков.
Немного выше, в верхнем ярусе набережной, за одним из каменных отполированных столов вдоль ивовой аллеи я увидел сидевших напротив друг друга двух студенток, они о чем-то спорили. Соседний стол заняли молодые юноша и девушка, очевидно, придя туда на свидание. Они сидели на скамейке возле стола и молчали. Так корейцы могут просидеть долгое время, передавая свои мысли друг другу без слов.
А на скамейке спиной к дороге сидела какая-то женщина и заучивала что-то из записной книжки. Возможно, готовилась выступить на собрании или пройти политическую аттестацию.
Свидание на берегу реки Тэдонган
В начале октября, когда солнце на синем небе уже не жарит, а греет ласковым теплом, на набережной, состоящей из десятка каменных ступеней, спускающихся к самой воде, размещаются любители рыбной ловли. Среди них – люди в основном пожилые, но много и студентов, школьников.
Я подошел посмотреть. Прохожие с любопытством тоже останавливались около рыбаков и задавали обычный вопрос:
– Клюет?
– А, так, сегодня не особо! – получали они стандартный ответ.
Тем не менее я заметил, что возле одного из рыболовов – пожилого человека в сером кителе и брюках – в ведерке в серовато-мутной воде плескалась солидная, килограмма на два-три, черно-бурая рыбина.
Вижу, кореец, сидя на корточках на ступеньках набережной, лепит из мягкой глины небольшого размера колокольчик. Прорезая его леской до середины, на которой болтается крючок с наживкой – вареным рисом – рыбак замазывает стенку колокольчика. Крючок с рисом оказывается внутри. Затем он переворачивает колокольчик вверх и засыпает внутрь песок, смешанный с приманкой – толчеными семечками кунжута. Затем колокольчик полностью закрывается – рыболов залепляет тонкие его стенки так, чтобы песок не высыпался.
Тщательно заделав все отверстия, он обвалял в приманке весь ком глины с начинкой и прицепил его к длинной леске, намотанной на дощечку.
Затем старик взял в руки «камнеметалку» – деревянную палку, один конец которой напоминал ложку. В нее он вложил колокольчик. Размахнулся – и комок полетел в воду, увлекая за собой метры лески.
Рыбак у реки Тэдонган
Укрепив другой конец лески на небольшой, чуть длиннее обычного карандаша, растяжке, рыбак подвесил крохотный круглый латунный бубенчик.
Буквально через пару минут бубенчик зазвенел, и стоявшие вокруг в один голос воскликнули: «Клюет!»
Старик потянул леску, слегка дернул и стал вытаскивать на берег, не торопясь. Но, к сожалению, вытащил только глиняный колокольчик с пустым крючком внутри.
Идея такой ловли состоит в том, что, попав в воду, колокольчик раскрывается, и песок с приманкой высыпается, привлекая рыбу, а из колокольчика торчит крючок с наживкой. Ее-то и обглодала на этот раз осторожная рыба. Расстроенный рыболов бросил на ступени набережной колокольчик, на который ушло столько времени и старания.
Ротозеи, чувствуя за собой некоторую вину, молча разошлись. Извинившись за свое любопытство, ушел и я.
Лед на реке Тэдонган
Река Тэдонган, на берегу которой я наблюдал за рыбалкой, протекает от северо-восточных окраин КНДР до западного побережья на Желтом море, разделяя на две части столицу Пхеньян – западную и восточную. Летом, особенно во время дождей, она полноводна, иногда может выйти из берегов, а во время засухи кое-где обнажается дно. Зимой в Пхеньяне Тэдонган замерзает и покрывается толстым слоем льда, который по весне начинает трескаться. Как я заметил, это совсем не пугало местных жителей, которые переходили реку пешком по льду по протоптанным на снегу тропам. И это при том, что через Тэдоган перекинуты мосты.
Остров Ныннадо
По берегам вздыбившиеся плиты льда торчали вверх, как стеклянные изваяния или сказочная ограда.
В Пхеньяне на реке Тэдонган расположены острова, в том числе Янгакто, на котором стоит большой международный отель с тем же названием, и Ныннадо, на котором в виде огромной летающей тарелки раскинулся «Первомайский» стадион.
Я помню, что во время сильного наводнения этот стадион на 100 тысяч мест оказался лежащим на водной глади Тэдонгана, как огромная летающая тарелка из космоса.
Построили «Первомайский» стадион в 1989 году, перекинув с обеих берегов реки на остров автомобильные дороги. Однако до него на острове Ныннадо располагался парк водных аттракционов с бассейнами и горками. Едва его построили, как наводнения смыли с острова объекты водного развлечения. Видать, была не судьба!
Зато реку Тэдонган, особенно по выходным дням, бороздят веслами вдоль набережной у центральной площади имени Ким Ир Сена любители лодочных прогулок. Временами мимо проплывает прогулочный теплоход «Пхеньян», с рестораном на борту, подсвечиваемый иллюминацией. На другом берегу высится монумент идей «чучхе» в виде факела, вершину которого венчает рубиновый цветок пламени.
Пхеньянское метро
В воскресенье 27 сентября 1987 года я подошел к станции пхеньянского метро «Сынни» («Победа») со стороны троллейбусной остановки. В стороне кучка школьников и женщин с маленькими детьми столпилась у трехколесного велосипеда с кузовом, в котором под складным тентом-зонтом были установлены несколько аквариумов. В одном из них плавали яркие хвостатые гуппи, в другом – меченосцы и рыбы-петушки. Продавщица вылавливала маленьким сачком рыбок и продавала покупателям в небольших полиэтиленовых пакетиках, перевязывая их нитками.
Из здания «Первого универмага» к станции стекались люди, спускаясь по каменной лестнице под землю, откуда в лицо ударял теплый влажный воздух, сохранившийся в недрах метро после жарких летних дней.
У левой стены подземного коридора у маленького окошка выстроилась небольшая очередь. Я решил, что это за билетами, и пристроился к очереди. Какая-то пожилая женщина норовила пролезть вперед меня вдоль стены.
Когда я студентом стажировался в Пхеньянском университете, в окошках метро продавали продолговатые бумажные билетики с цифрой 10 на лицевой поверхности, что означало цену проезда в чонах – самых мелких денежных единицах в КНДР. Такой билетик нужно было отдать дежурной сотруднице метро в синей форме у эскалаторов. Она разрывала билет и опускала его в деревянный ящик-урну.
Помнится, в начале 80-х какие-то старшеклассники решили подшутить над молоденькой дежурной метрополитена, и когда она протянула руку за билетами, мальчишки схватили ее и с хохотом утянули с собой на спускающийся эскалатор. Смущенная девушка вырвалась и по ступеням поспешила наверх к своему посту принимать билеты у пассажиров.
На этот раз система изменилась, и когда я подошел к окошку, то увидел, что корейцы протягивали бумажные банкноты и получали взамен разменные монеты. Так я понял, что люди стояли не за билетами, а чтобы разменять деньги.
У эскалатора вместо дежурных стояли турникеты. У меня в кармане была монета на 10 чон, и я опустил ее в турникет. Загорелась большая зеленая лампочка, и я прошел внутрь к эскалатору. По уходящему вниз глубокому тоннелю рассеивался дневной свет из полупрозрачных пластиковых стенок по обеим сторонам движущейся лестницы.
На станции пассажиры столпились у табло на стене, подошел и я. Это был стенд со схемой метро из двух перекрещивающихся линий. У отметок, означающих станции, были помещены мини-фотографии зданий, учреждений, которые находятся близ этих станций в городе. Внизу этого табло были расположены кнопки, каждая из которых соответствовала отдельной станции.
Нажимаю на кнопку станции «Хвангымполь» («Золотое поле»), и на схеме высвечивается весь путь до требуемой станции, причем указываются все станции, через которые следует проехать. На указателях платформ и на их стенах указано только два названия. Станция, на которой вы находитесь, была обозначена красным цветом, а следующая станция – синим.
На платформе пассажиры осторожно осматривают меня, некоторые сидят, опустившись на корточки. В центре станции установлены стенды, на которых под стеклом вывешены свежие номера газеты «Нодон синмун» – центральной в стране. Мужчины средних лет, студенты вчитываются в мелкие газетные строки на страницах печатного органа Центрального комитета Трудовой партии Кореи.