От молодых корейцев требовалось поднажать, стянуть пояса и как можно быстрее подготовить все для приема гостей фестиваля.
Стройка улицы Кванбок – носилки
Самым грандиозным проектом стройки к фестивалю было возведение в течение одного года 105-этажного отеля в Пхеньяне, спроектированного в виде остроконечной пирамиды. Строили его французские инженеры, которых одно время можно было встретить в баре гостиницы «Корё» в Пхеньяне, но на все вопросы о стройке они отвечали: «Без комментариев!»
Стройка проспекта Кванбок
Стройка улицы Кванбок, грузовики
Пирамида росла стремительно, и к фестивалю 1989 года бетонная конструкция, ракетой устремленная в небо над Пхеньяном, была выстроена. Без какой-либо внешней отделки и признаков жизни 105-этажная башня стала памятником скоростных темпов и самоотверженности северокорейских строителей. Так она и простояла немало лет, пока в 2000-х годах бетонное здание отеля не было украшено отделкой из синего стекла в сотрудничестве с египетской компанией «Ораском». Эта же компания занималась налаживанием в КНДР первой в стране мобильной телефонной связи.
105-этажный отель в 1989 году
105-этажный отель сейчас, фото Людмилы Востриковой
Подготовка к фестивалю на Моранбоне
12 июня 1989 года вся площадь на подступах к Моранбону была заполнена школьниками в синих и красных спортивных костюмах, мальчики и девочки отдельно. Часть ребят сидела стройными рядами прямо на асфальте. Другая часть отрабатывала непростые гимнастические упражнения.
Пробираясь между этих рядов с фотоаппаратом на шее, я заметил, как тысяча глаз была обращена в мою сторону.
«Хэллоу! Окей!», – выкрикивали некоторые из них и заливались смехом.
Подойдя к лестнице, ведущей в гору, замечаю паренька в синих школьных брюках и белой рубашке с красной повязкой на рукаве. Направляю на него объектив фотоаппарата. Он читает книгу, не видя меня. Сразу же толпа старается окликнуть его, свистят, но тот продолжает читать. Затем раздается дружный смех.
Репетиция фестиваля
Парень замечает, что его фотографируют, и страшно смущается, не зная, как себя надо вести в таких ситуациях. Я пожимаю школьнику с повязкой руку, и вновь раздается смех остальных ребят, уже позабывших про репетицию.
Чуть позже в лесу парка Моранбон в тени густых сосен я увидел, как там были аккуратно выложены кучки портфелей репетировавших к фестивалю школьников. У каждой из кучек стоял дежурный. Пользуясь моментом, многие из них просто спали на тех же портфелях. Другие вениками выметали вокруг комочки земли и прочий мусор и готовились к обеду.
Школьники располагались в лесу, как антияпонские партизаны в полевых условиях. У них было даже красное знамя, на нем золотыми знаками было написано: «Образцовый отряд». Рядом были таблички с названием школы образцового пхеньянского района Потхонган. Еда для школьников была приготовлена в ведрах, обвязанных платками, и в коробках.
Ровно в 12:00 ребята строем двинулись к своим местам, буквально во все горло распевая марши. При виде меня с фотоаппаратом они начали петь с еще большим остервенением. Так пришло время обеда.
На другой день, 13 июня, на Площади Ким Ир Сена под палящими лучами солнца на репетирующих студентов были направлены мощные прожекторы с крыш административных зданий. Один из студентов сказал, что они репетируют до 9 вечера. За тем, что происходит, следили тоже студенты – члены бригад охраны общественного порядка.
Когда улица Кванбок, отведенная под проживание гостей фестиваля молодежи, была построена и отделана, всю уличную торговлю там отдали в руки корейцев из Японии, симпатизирующих КНДР. То есть проживающие в Японии корейцы привезли с собой торговые лавки с точно такими же закусками, которые можно встретить в парках и на улицах японских городов, – куриные шашлычки на бамбуковых шпажках, сосиски, жареные кальмары, лапша, японское пиво.
Опыт уличной торговли и этикет корейцев из Японии прекрасно пригодился для проведения фестиваля, а иностранные гости даже не догадывались, что их обслуживают и угощают приезжие из Японии.
Некоторые уличные торговцы немного говорили по-английски, хотя и с трудом, но прекрасно знали как корейский, так и японский языки. Запертые в пределах улицы Кванбок, весьма удаленной от центра Пхеньяна, иностранные гости фестиваля по вечерам шатались между торговыми рядами, пытаясь хоть как-то провести время.
Некоторые мероприятия фестиваля проводились и в центральной части города. Например, в «Доме рабочего» в восточном Пхеньяне как-то устроили во дворе дискотеку. Забор вокруг клуба был буквально облеплен ротозеями, никогда не видевшими, как танцуют иностранцы, и почти никогда не слышавшими поп-музыку.
Гостями фестиваля были в основном представители левых сил молодежи разных стран, в том числе США. Я побывал в национальном клубе американской делегации, где встретил совсем юных мальчишек, увешанных фенечками – браслетами из ниточек и бусинок.
– Как вам Северная Корея? – спросил я одного из американских комсомольцев.
– О! Тут здорово, я никогда не видел так много «Мерседесов» на улицах… Не ожидал тут такого! – ответил делегат фестиваля из США.
– А вы думаете, это личные автомобили? – не отставал от него я.
– А какие же? – недоумевал американец, не представляя себе, что речь шла о служебном транспорте, принадлежавшем партии и государству в КНДР.
«Мерседесы» были любимыми автомобилями северокорейских партийных чиновников. Самые лучшие, если не считать палестинских дипломатов, были у сотрудников аппарата Центрального комитета Трудовой партии Кореи. На их номерах в начале стояли цифры 2–16, что означало 16 февраля – день рождения Ким Чен Ира.
Пятница – день физического труда
Северокорейской экономике свойственно плановое централизованное ведение хозяйства на основе выдвинутой Ким Ир Сеном идеологии «чучхе» (буквально «субъект»). Эти идеи, официально провозглашенные в 1964 году фактически вместо марксизма-ленинизма, отстаивают исключительную субъективную роль человека и предполагают независимость в идеологии, политике, экономике и национальной обороне. В практическом плане идеи «чучхе» направлены на максимальное сокращение зависимости КНДР от других стран. До сих пор северокорейцы руководствуются лозунгом «жить по-своему». Пусть даже бедно, но независимо.
С ноября 1975 года в КНДР получило развитие «Движение по завоеванию знамени трех революций» по указанию Ким Чен Ира. Оно стало продолжением кампании наращивания темпов индустриального строительства 50-х годов, названных в то время именем легендарного в Корее крылатого коня Чхоллима, который одним скачком преодолевал тысячу верст.
«Три революции» – главная линия строительства социализма и коммунизма в КНДР, направленная на преобразование идеологии, научно-технической сферы и культуры по принципу опоры на собственные силы. Ее основу составляют скоростные темпы в индустрии, новаторство в научно-техническом развитии и идеологическая борьба в процессе «преобразования человека».
Этот курс осуществлялся с помощью инициативных «групп трех революций», задача которых – сочетать партийное руководство во всех сферах жизни с научно-техническим. К работе привлекались студенты университетов и молодые представители интеллигенции, прошедшие необходимую политическую подготовку.
За первые 15 лет существования «красное знамя» завоевали своим трудом около 6000 образцовых коллективов КНДР.
Известный на всю страну артист, партийный секретарь или простой служащий в спецовке и с лопатой в руках на улице города, в поле за уборкой урожая, вряд ли кого сможет удивить в КНДР. Раз в неделю все те, кто занят в непроизводственной сфере, полный день – в пятницу – должны бесплатно выполнять разного рода коллективные физические работы. Они так и назывались «пятничным трудом» – кымъё родон.
Как поясняла газета «Нодон синмун», такая форма трудовой деятельности позволяла «убить сразу двух зайцев»: во‑первых, во многом решить проблему рабочих рук в благоустройстве городов и сел республики, в сельскохозяйственных работах, а во‑вторых, избавить служащих учреждений, работников культуры от угрозы гиподинамии, поднимать их настроение. «Это развивает у человека любовь к труду и коллективу, способствует «революционизации» интеллигенции и сближению ее с рабочим классом», – подчеркивал орган ЦК Трудовой партии Кореи.
Соседские группы Чхоллима
«Один за всех и все за одного!» – этот лозунг был выдвинут в КНДР, когда руководство страны объявило беспощадную войну индивидуализму и добилось 100-процентного контроля над населением. Каждый житель Северной Кореи оказался охваченным той или иной организацией – если не стал членом Трудовой партии Кореи, то попал в молодежный союз, профсоюзную ячейку, женский совет, пионерскую организацию. Их ячейки действовали по месту работы, службы или учебы. Но этого оказывалось недостаточно для того, чтобы контролировать жизнь индивидуума после того, как он вернулся после трудового дня домой или ушел на пенсию. Чтобы исправить дело, по месту жительства по всей стране были созданы соседские общины – «народные группы» (инминбан). Когда надо, они занимали население теми или иными общественными кампаниями.
27-я соседская община квартала Кёнсан-дон центрального района Пхеньяна в 1968 году первой удостоилась чести назваться именем легендарного крылатого коня Чхоллима, статуя которого установлена на улице Сынни в Пхеньяне. Преодолевавший, как говорят, тысячу верст одним прыжком, конь Чхоллима стал символом индустриального развития КНДР.
В соседской общине была объединена 31 семья, то есть около 150 человек. Ким Ир Сен лично дважды навещал эту «красную семью» – в январе 1960, а потом в октябре 1965 года.
Собираясь по воскресным вечерам в квартире номер 206, все члены инминбана имени Чхоллима принимали план деятельности общины. На первый план ставилось вооружение идеями «уважаемого и любимого вождя» – изучение указаний Ким Ир Сена, пос