— И вам не обидно?
— Обидно должно быть не мне, а русским людям, которые довели поэта до такого трагического положения.
— Однако же они любят и чтут Пушкина, Лермонтова...
— О, нет, они никого не любят, не ценят и не знают. Им сказали, что надо чтить, и они слушаются. Они больше интересуются изменами Натальи Николаевны, дурным характером Лермонтова и нецензурными эпиграммами двух гениев. Я как-то писал выдающемуся польскому поэту Казимиру Вежинскому: "Русская общественность одною рукою воскрешает Пушкина, а другою умерщвляет меня, Игоря Северянина". Ибо равнодушие в данном случае равняется умерщвлению. <...>
— Еще один вопрос, — сказал я, поднимаясь, — и, извините, несколько, может быть, нескромный. Вы изволили заметить, что больше почти не пишете стихов. На какие же средства вы существуете? Даже на самую скромную жизнь, какую, например, как я имел возможность убедиться, вы ведете, ведь все же нужны деньги. Итак, на какие же средства?
— На средства Святого Духа, — бесстрастно произнес Игорь Северянин» (1940).
Но вернемся к псевдониму. Михаил Петров обратился даже в совет по присуждению ежегодной эстонской премии имени Игоря Северянина с предложением писать псевдоним поэта в его авторской, с дефисом, версии. Жюри премии рассмотрело это письмо и решило:
«О правописании псевдонима поэта И. Лотарева.
Поэт в течение жизни писал свой литературный псевдоним как с дефисом (Игорь-Северянин), так и без него (Игорь Северянин). Последний вариант встречается чаще и применялся большей частью в более поздний период. Чаще этот вариант использовался также при оформлении произведений в печати самим поэтом. Написание псевдонима без дефиса между именем и фамилией-прозвищем наиболее удобно и гармонично с точки зрения норм русского языка. Пример при склонении: с дефисом — Игорь-Северяниным, Игорь-Северянина и т. д.; без дефиса — Игорем Северяниным, Игоря Северянина и т. д.
С учетом вышеизложенного представляется предпочтительным в написании имени поэта использовать вариант без дефиса: Игорь Северянин.
Приложение: Копия с первой страницы книжки стихов "Рояль Леандра", изданной самим автором в Бухаресте в 1935 году (поздний Северянин), с указанием имени-псевдонима без дефиса. На оттиске находится также факсимиле собственноручного посвящения автора своему знакомому Юрию Дмитриевичу Шумакову, что доказывает факт личной акцептации и применения правописания собственного псевдонима со стороны автора.
Вл. Илляшевич, член Совета, секретарь правления Союза писателей России.
08 января 2001 года».
Однако, по мнению Михаила Петрова, сборник «Рояль Леандра» печатался в Бухаресте друзьями поэта без его личного участия. Более показательным был бы пример северянинского сборника «Адриатика», изданного в Нарве стараниями автора и за свой счет. Или сборника северянинских переводов из Марии Ундер «Предцветение», изданного эстонской поэтессой за государственный счет. В обоих изданиях псевдоним употреблен без дефиса. Дефис очень не нравился эстонскому поэту Алексису Ранниту, поэтому в двух его книгах стихов, переведенных на русский Игорем-Северянином, псевдоним переводчика указан без дефиса. Издатели упрямо игнорировали дефис, следуя нормам русского языка, и в этом они были правы. Поэт же имеет право утверждать для себя собственную версию. Как отмечает Михаил Петров: «В рукописи неизданного сборника <Игоря-Северянина> "Лирика" (Эстонский литературный музей) со стихами 1918—1928 годов псевдоним на обложке выписан с дефисом. Та же картина в рукописях "Настройка лиры" (РГАЛИ), "Литавры солнца" (РГАЛИ), "Медальоны" (Нарвский городской музей). Предисловия к обеим книгам Раннита подписаны псевдонимом "Игорь-Северянин". Все известные автографы поэта на русском языке, за исключением того, на который ссылается В. Илляшевич — "Милому Юрию Дмитриевичу Шумакову с запоздалой ласковостью. Автор. Tallinn, 1941", содержат дефис в написании псевдонима...»
Игорь-Северянин как бы разграничил реальную издательскую версию своих книг и собственную их версию. Он явно не хотел терять читателей из-за какого-то дефиса, но не хотел и отказываться от своего знака.
И поныне все северяниноведы делятся на упорных дефисистов и тех, кто не придает особого значения дефису. Вот, к примеру, сторонница Петрова Виктория Никульцева утверждает: «Псевдоним был выбран автором поэз не случайно. Контаминация Игорь-Северянин очень точно отражает истоки творчества, искания счастья и гармонии в противоречивом мире. Любовь к северной природе, вошедшую в сердце Игоря Лотарева, детские годы которого протекали среди лесов и рек Новгородской губернии, ничто так и не смогло охладить — ни "услад столичных демон", ни "ненужье вынуждающей нужды", ни случайная эмиграция. "Человек с Севера", несущий гордое варяжское имя Игорь, воспринимал эти слова-понятия как две ипостаси неразделимого целого, и именно дефис в осознанно выбранном автором псевдониме и должен был уравнять, подчеркнуть смысловое, с народнообывательским...»
Правда, сам поэт не был столь строг, как его поклонники-дефисисты, и относился к написанию псевдонима как фамилии — Северянин — вполне благодушно. Разве что в личных бумагах он всегда писал «Игорь-Северянин». Так, к примеру, в стихах, издеваясь над своими критиками, поэт пишет: «Тусклые Ваши Сиятельства! Во времена Северянина / Следует знать, что за Пушкиным были и Блок, и Бальмонт!» И никаких тебе здесь «Игорь-Северяниных».
В русскую литературу наш герой вошел навсегда со звучным псевдонимом Игорь-Северянин. Привязать выбор псевдонима к какому-то конкретному месту практически невозможно, потому что прерогатива называть вещи своими именами (давать имена вещам и тварям) принадлежит только самому поэту. Современные исследователи связывают происхождение псевдонима и с Северной столицей — Петербургом, в котором поэт родился, и с окрестностями северного города Череповца, где жил в юные годы, и даже с северными реками Судой, Шексной, Нелазой. Однако все эти предположения навечно останутся гипотезами, которые невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Кстати, в очерке Игоря-Северянина «Из воспоминаний о К.М. Фофанове», в главе «Стихи мне посвященные» приведен текст фофановского посвящения в прозе: «Ничего лучшего не мог я придумать, что показал мне Игорь-Северянин. Чту его душу глубоко. Читаю его стихи и все говорит мне: в Тебе — Бог!»
Насколько мне известно, начиная где-то с 1907 года в своих устных выступлениях и написанных от руки стихах поэт уже называет себя Северянином. Псевдоним потребовался еще и потому, что в дворянской среде ни поэтов, ни артистов не ценили, и «чтобы не позорить рода своего», молодые творцы из этой среды, как правило, брали себе псевдонимы. Иначе богатый вологодский дядюшка Игоря мог бы и отказать ему в помощи.
Два наиважнейших документа — два завещания поэта, одно, датированное 9 марта 1940 года, а другое 20 октября того же года, подписаны полным псевдонимом с присовокуплением настоящей фамилии: «Игорь-Северянин (Лотарев)».
Михаил Петров считает, что употребление простого псевдонима всуе всеми родственниками поэта привело впоследствии к неразберихе. К примеру, на центральной аллее Таллинского Александро-Невского кладбища в 20 метрах от могилы самого Игоря-Северянина можно видеть могилу лжедочери поэта Валерии Игоревны Северяниной, урожденной Валерии Порфирьевны Кореневой (Коренди). Сегодня неизвестна судьба ее сына Игоря Северянина-младшего, урожденного Игоря Олеговича Мирова. Если бы, по мнению Петрова, еще при жизни поэта не произошло разделения его псевдонима, то Валерия Порфирьевна Коренева должна была бы именоваться Валерией Игоревной Игорь-Северяниной, а ее сын Игорем Олеговичем Игорь-Северянином-младшим, что само по себе демонстрирует абсурдность таких манипуляций с псевдонимом. Умершая раньше матери (Веры Коренди) Валерия Порфирьевна упокоена без указания на надгробии «неудобной» даты рождения (6 февраля 1932), абсолютно исключающей ее права на родовую фамилию Лотаревых и тем более на использование псевдонима.
Настоящая дочь поэта, тоже Валерия, рожденная в 1913 году вне церковного брака, не унаследовала ни родовую фамилию отца, ни его псевдоним. Она до конца своих дней именовалась Валерией Семеновой. Единственная законная жена поэта, эстонка Фелисса Михайловна Круут, также не стала Северяниной, а всю жизнь оставалась Лотаревой.
Мы же оставим за самим поэтом его звонкое прозвище «Игорь-Северянин» (с дефисом), но писать будем, как уже говорилось, о северянинской поэзии, северянинской славе и, критикуя его подражателей, о северянинщине, а никак не о «игорь-северянинщине».
Всю жизнь Игорь-Северянин был гением и певцом Русского Севера, и придуманный им псевдоним стал своеобразным знаком верности родному краю.
«От Баязета до Порт-Артура...»
Мы пережили очередную, забытую всеми, печальную годовщину Русско-японской войны 1904—1905 годов. С 27 января (9 февраля) 1904 года по 23 августа (5 сентября) 1905 года шла война между Российской и Японской империями за контроль над Маньчжурией и Кореей. Собственно, ни в самой России, ни в самой Японии война не велась. Такая неприметная империалистическая война за колонии, несправедливая со всех сторон. Но если говорить об имперском замахе (России война была не нужна), он, без сомнения, был. Россия стремилась сохранить контроль над Северо-Восточным Китаем и Маньчжурией. Нам не столько территории китайские были нужны, сколько требовалось обезопасить наши границы. Для того и железную дорогу строили рекордными темпами [5], и флот на Дальнем Востоке развивали. Увы, ничто не помогло. Но в память русскую эта война вошла как война героического поражения.
Япония первой начала военные действия. Внезапное, без официального объявления войны, нападение японского флота на корабли, стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года, ослабило русскую эскадру. К августу 1904 года японцы осадили Порт-Артур и к январю 1905-го заняли его. Вслед за этим японцы в Цусимском сражении нанесли сокрушительное поражение второй русской эскадре, переброшенной на Дальний Восток с Балтики.