– Прошу простить, Вадим Георгиевич, с удовольствием бы еще посидела, но надо бежать. Вы не обидитесь? А позднее обязательно поговорим.
– Да, конечно, Людмила Анатольевна, я с вами и про свои дела забыл…
Возвращались в посольство порознь. Подозрительно поглядывал и хмурился Андрей Николаевич Стоцкий. Что он, интересно, вообразил? А главное, как узнал? Обострились телепатические способности? Юганову в этот день он больше не видел, Людмила Анатольевна отсиживалась в секретариате. Пропадал и появлялся Виталик Сотников. Под нужды секретной части в посольстве выделили небольшое помещение на цокольном этаже. Остаток дня Вадим перебирал личные дела фигурантов, поглядывал на телефонный аппарат защищенной связи. Докладывать начальству было нечего. В восемь вечера он пересек парк и поднялся на свой этаж, кинулся открывать все окна, чтобы спастись от духоты. Завелся трескучий кондиционер, стал разбавлять прохладой спертый воздух. Он принял душ, допил остатки сока, стоявшего в холодильнике. Остатки рома в бутылке так и оставались нетронутыми. Каждый вечер Вадим доставал бутылку, разглядывал ее и убирал обратно – до следующего раза. Читать не хотелось, любителем телевизионных передач на испанском языке он также не был. «Лечь пораньше? – пришла идея. – Чтобы проснуться на рассвете и снова весь день биться лбом о стенку?»
Он думал о Людмиле: что она скрывает? Если не откровенничает, значит, и сама замешана. Курил на балконе, вытянул ноги на кровати. Борьба со сном протекала с переменным успехом, когда в дверь тихо постучали. Вадим сбросил ноги на пол, прислушался. Снова постучали. Наспех оделся, пошел открывать – не спрашивая, кто там. Что могло случиться на территории Советского Союза? В коридоре горел приглушенный свет. На коврике мялась Людмила с распущенными волосами. Одета она была несложно – светлая футболка, джинсы – остро дефицитные в СССР, но в Гвадаларе продающиеся на каждом шагу. В руках она держала бутылку вина. Вадим оторопел.
– Людмила? Вот так сюрприз…
Она всмотрелась.
– Уже спите, Вадим Георгиевич? Черт, я так не вовремя… Только не смущайте меня, я и так ужасно смущаюсь… – Ее голос задрожал от волнения. – Украдкой сюда пришла, переходами, чтобы никто не видел, представляете?
– Честно говоря, с трудом, Людмила. Это вино?
– Да. Хорошее гранатовое вино местного разлива. В горах разводят виноград, и очень много частных винокурен… Вернее, было много, пока половину из них не национализировали… Простите, скучно сидеть одной, к тому же вы собирались продолжать беседу. Очень жаль, что я так не вовремя. Но хорошо, зайду в другой раз…
– Проходите, все в порядке. – Он распахнул дверь, сделав шаг назад. Она переступила порог, и оба проявили досадную неуклюжесть. Людмила споткнулась, Вадим придержал ее, а также падающее гранатовое вино. Отставил бутылку на тумбочку, обнял женщину за плечи. Она прижалась к нему, подняла голову. Большие глаза, сегодня без очков, матово отсвечивали. Слишком близко они находились. Людмила успела посетовать, какая слепая она без очков, а дальше все произошло само. Смущение присутствовало, но это не мешало нанести недвусмысленный визит и жарко отвечать на поцелуи. «Промотать все обратно? – мелькнула смешная мысль. – Да, Людмила Анатольевна, время позднее, может быть, в следующий раз?» Но это было выше мужской силы воли. Жар ударил в голову, и никакой кондиционер бы не спас. Они передвигались по направлению к кровати, словно сиамские близнецы – верста, слава богу, была не коломенская. Пристроились, не отпуская друг друга, – сначала лежали одетые, потом как будто спохватились, стали лихорадочно освобождаться от лишних предметов. Странно завершался день, майор представлял его окончание несколько иначе…
Переплетались липкие от пота тела. Несколько раз за ночь напрягалась лейка душа, окатывая обнаженных любовников прохладной водой. Смущенно хихикала Людмила, но с намеченного курса не сворачивала. Ей требовалась защита, она искала человека, с которым не страшно. Да и истосковалась по нормальным отношениям, пусть даже скоротечным. Она льнула к Вадиму, дышала в ухо. Вино выпили, заели ананасом, забравшимся в дальний угол холодильника. Людмила наблюдала из-под одеяла, как он ножом кромсает фрукт. Поговорить не удавалось, снова оказывались в постели, где было не до разговоров. Она уснула, разметавшись по кровати, утомленная, довольная, а ему пришлось довольствоваться узким пространством – он скрючился, как бедный родственник, чтобы не побеспокоить спящую женщину…
На рассвете она вскочила раньше него, блуждала по комнате, запинаясь о предметы мебели. Бормотала, что это очень странно: один из носков оказался в другой комнате, куда вроде не ходили. Вадим, притворяясь спящим, подглядывал. Журчала вода в ванной комнате, урчал сливной бачок. Его обман Людмила раскусила, присела рядом, наклонилась, поцеловала. Она еще не расчесывалась, волосы забавно торчали в разные стороны.
– Побегу, Вадим, не обижайся… – В голосе звучало искреннее сожаление. – Проберусь к себе, пока народ не проснулся, не нужны нам слухи и кривотолки… День будет долгим, тяжелым, нужно многое успеть… Не хочу навязываться, Вадим, но если хочешь, чтобы мы когда-нибудь это повторили, то уж сигнализируй, ладно?
– Ты чего-то боишься? – в упор спросил Вадим.
– В каком смысле? – Людмила непроизвольно повела плечами.
– В прямом. И это не связано со вчерашним инцидентом на Калле Вентура. Можешь мне довериться. Если это тайна, то я никому не скажу.
– Еще чего навыдумывал. – Она засмеялась, но как-то натянуто. – Ты о чем, Вадим? Все хорошо. Даже не представляю, о чем ты говоришь…
– У тебя что-то со Стоцким? – снова последовал вопрос в лоб. – Я не шпионю, прости, просто люди говорят… Тогда в беседке… ты же со Стоцким была?
– Черт, так это был ты…
Она бы соскочила с кровати, но Вадим предугадал маневр, сжал ее за талию.
– Подожди ты, я же без всяких претензий… Просто гулял, ни за кем не следил…
– Да нет у меня ничего с ним. Нет, понимаешь? – Лицо перекосилось, скрипнули зубы. – А если и было, то это ошибка – от тоски, беспросветности, но ты все равно не поймешь. Не собираюсь разрушать ничьи семьи. Ему – развлечение, отдых от семейной жизни, да еще и адреналин кипит – риск же, острые ощущения. А вот мне… Плевать, что он хочет продолжения, решение принято… Эх, Вадим Георгиевич, – Людмила вздохнула и как-то успокоилась, – вот взяли и испортили такое хорошее настроение… Ладно, отпусти, пойду. Да правда все в порядке, я ни на что не обижаюсь. Было бы на что обижаться. Позднее увидимся… если захочешь общаться с такой бессовестной и безответственной шлюхой…
Он отпустил Людмилу, она впрыгнула в кроссовки и убежала из номера. Остался ее запах, мятая постель и под тумбочкой пустая бутылка из-под гранатового вина…
Через час он был в посольстве, разгуливал по пустым пока еще коридорам. Спустился в секретную часть, попытался настроиться на «секретную» волну. Начиналась суббота, условно выходной день. К десяти утра он снова расхаживал по коридору. Люди работали, но не массово и без особого энтузиазма. Галстуки и строгие костюмы сегодня почти не мелькали. Субботние новости вызывали сдержанный оптимизм. Шайки мятежников отходили в горы. Ликвидирован полевой командир Сантьяго Доусон, ближайший сподвижник Альбы – то ли свои постарались, то ли в правительственной армии нашелся меткий стрелок. Подразделения противника отошли из ряда деревень, взят под контроль золотоносный прииск Винтарис. В коридоре возник Байкалов Олег Денисович в парусиновой рубашке – третий секретарь посольства. Он безмятежно напевал «Нога попала в колесо, в колесо, в колесо…» на мотив известной песни «I’ll meet you at midnight»[5] группы «Смоки», одновременно жевал идеологически вредную жевательную резинку. Дружелюбно улыбнулся Светлову, прежде чем войти в кабинет. Прошел насупленный Войтенко, буркнул «здрасьте». Вадим стоял у окна, наблюдая, как к воротам изнутри подъезжает знакомый «Пежо». Реакции от привратника не последовало. Людмила Анатольевна вышла из машины, удалилась на пост разбираться. Светлов лицезрел лишь ее затылок. Куда еще собралась – опять одна? Он почувствовал злость. Ничему жизнь не учит!
– Доброе утро, – поздоровался, подходя, Виталик Сотников.
– Нет, – покачал головой Вадим. – И сейчас узнаешь почему. У тебя совсем не осталось времени. Людмила Анатольевна Юганова сейчас уедет – можешь полюбоваться на ее «Пежо». Пулей седлай своего «Мустанга» – и за ней. Только не светиться. Мог бы сам, но мой «Фалькон» она хорошо знает. Не выпускай ее из вида, но на пятки не наступай. Я должен знать, куда и зачем она поехала. Уяснил, Виталик? Истинная цель поездки, а не то, что она озвучила охране. И присмотри там за ней, чтобы не влипла в какую-нибудь неприятность.
– А почему она хорошо знает твой «Фалькон»? – не понял Сотников.
– Пулей, Виталик, – зашипел Вадим. – Все вопросы – потом…
Сотников пожал плечами и побежал исполнять поручение. В помещении для охраны Людмила Анатольевна пробыла недолго. Вышла с опущенной головой, села за руль. Одновременно отомкнулись ворота, «Пежо» выехал на городские просторы. Охранник начал закрывать ворота, но среагировал на короткий сигнал, потащил створку обратно. Такие, как Сотников, не отчитывались. «Мустанг» выбрался наружу, повернул за «Пежо». Вадим оторвался от окна, проводил глазами прошествовавшую мимо Оксану Адамович. Женщина с гордо поднятой головой направлялась в кабинет шефа.
Бумажная работа раздражала и бесила. К часу дня не вернулись ни тот, ни другая. Пользоваться рациями запрещали инструкции. Противник находился в шаге, имея под рукой все средства отслеживания и прослушивания. Вадим прошел через охрану, прогулялся вдоль тротуара. Госпожа Монтейро с красочного плаката призывала нацию сплотиться и достойно ответить на империалистические вызовы. В остальном все было спокойно и безмятежно. Ползли машины, соблюдая скоростной режим. Припекало солнце, редкие прохожие прятались в тени. На парковке перед «Эль-Кихотом» стоял знакомый серебристый «Континенталь». И не просто похожий, а с тем же номером. Кровь ударила в голову – эти янки совсем обнаглели! Может, еще и снайпера в кустах посадят? Вадим пересек дорогу, двинулся ко входу в заведение. Реклама на трех ногах извещала, что подают жареного цыпленка. Ну хоть что-то человеческое… Поесть давно пора. Пространство для приема пищи было поделено на две секции – их отделяли заросли вьюна, растущего из горшков. Интересующая Вадима публика находилась в первом зале. Резидент Гриффин ничего не стеснялся. Сегодня он был без подручных – зато с дамой. Спутниц