— Ничего, откуда?
— Просто пытаюсь навести справки. Ведь он, собственно, не совсем морской офицер. То есть экс-офицер.
— Ты имеешь в виду, что он в отставке?
— Да, с 19-го. Первоначально он работал инженером по аэронавтике, а после отставки некоторое время работал у Груммана. Потом был членом Совета по военно-морским наукам в Национальной академии; потом помощником замминистра обороны и членом Комиссии по приобретению систем защиты. Еще членом Национального Совета по обороне, которое консультировало ответственных чиновников.
— Консультировало по каким вопросам?
— Приобретение оружия, — ответила Бет. — Он представитель Пентагона, консультирующий правительство по закупкам оружия. Так каким же образом он стал руководителем этого проекта?
— Убей меня, если я знаю, — развел руками Норман. Сидя на койке, он расшнуровывал ботинки. Чувствовал он себя совершенно разбитым. Бет продолжала стоять, опершись о дверной косяк.
— Похоже, ты в отличной форме, — заметил Норман. Даже руки у нее выглядят мощными, подумал он.
— Это всегда может пригодиться, — возразила Бет. — Как бы не обернулось дело. Я склонна поверить в то, что происходит. А ты? Думаешь, мы справимся со всем этим?
— Я? А почему бы и нет? — Он взглянул на свое фамильное брюшко. Эллен всегда пыталась что-то предпринять, и время от времени он сдавался и даже ходил несколько дней в спортзал, но ему никогда не удавалось сбросить вес. Да, по правде, он и не придавал этому большого значения. Ему пятьдесят три года и он университетский профессор, черт возьми.
Потом он вдруг вспомнил:
— А что ты имела в виду, сказав, что готова поверить в то, что происходит. А что, собственно, происходит?
— Ну, пока все это только слухи. Но твое появление, кажется, их подтверждает.
— Что за слухи?
— Они посылают нас туда, вниз, — сказала Бет.
— Куда — вниз?
— На дно. В космический корабль.
— Но это же тысяча футов глубины. Они изучают его с помощью подводных роботов.
— В наши дни тысяча футов — не глубина, — заметила Бет. — Современная технология легко справляется с этим. Водолазы ВМС работают сейчас как раз на этой глубине под нами. Но главное, что водолазы монтируют жилой модуль, чтобы туда могла спуститься наша команда, проработать там около недели и исследовать корабль.
Нормана слегка зазнобило. Работая в аварийной команде, он всего навидался. Однажды, в Чикаго, где место катастрофы расползлось по целому фермерскому полю, он наступил на что-то скользкое. Он подумал, что это лягушка, но это была оторванная изуродованная детская ручка. В другой раз он увидел обуглившееся тело мужчины, пристегнутое к сидению, а само сидение зашвырнуло на задний двор пригородного дома, где оно угодило точнехонько в детский плавательный бассейн. А в Далласе довелось наблюдать спасателей, которые собирали по крышам куски тел и укладывали их в сумки…
Работа в аварийно-спасательной команде требовала исключительной психологической выносливости, чтобы избежать стрессов от всего увиденного. Но там он никогда не подвергался личной опасности, никакому физическому риску. Это был только риск ночных кошмаров.
Но теперь перспектива опуститься на дно морское, чтобы исследовать разрушенное судно…
— Все в порядке? — спросила Бет. — Ты что-то побледнел.
— Я не слышал, чтобы кто-нибудь говорил о необходимости спускаться туда, вниз.
— Все слухи, — ответила Бет. — Отдохни-ка, Норман, тебе это необходимо.
Инструктаж
Команда НФЖ собралась в комнате для инструктажа, когда еще не было одиннадцати. Норману было интересно увидеть группу, отобранную им шесть лет назад, а теперь впервые собравшуюся вместе.
Тед Филдинг был плотным, красивым и очень моложавым в свои сорок лет — в шортах и спортивной рубашке. Астрофизик в Лаборатории реактивных двигателей в Пасадене, он выполнял важную работу по изучению почв Меркурия и Луны, хотя особенную известность ему принесло исследование нескольких каналов на Марсе. Расположенные на экваторе Марса, эти громадные каньоны имели протяженность больше 2500 миль и глубину в 2,5 мили — в десять раз превышая по длине и в два по глубине Большой Каньон. И Филдинг одним из первых пришел к выводу, что среди планет наибольшим сходством с Землей обладает не Марс, как предполагалось раньше, а крошечный Меркурий, с его очень напоминающим земное магнитным полем.
Филдинг был человеком открытым, веселым, но и напыщенным. Работая в своей лаборатории, он всегда появлялся на экранах при запусках космических аппаратов и явно наслаждался определенной известностью. Недавно он вновь женился на теледикторше из Лос-Анжелеса, комментирующей сводки погоды, у них был маленький ребенок.
Тед был давним горячим защитником возможности существования жизни в иных мирах и поддерживал программу поиска внеземного разума, которую другие ученые считали пустой тратой времени и денег. Теперь он радостно подмигнул Норману.
— Я всегда знал, что рано или поздно это случится, мы получим доказательства существования жизни на других планетах. И теперь, наконец, вот оно, Норман. Это великолепно. Но особенно я рад шару.
— Шару?
— Объекту там, внизу.
— А что такое? — Норман ничего не слышал о шаре. X — Они начали очищать шар от кораллов. Но он не такой уж круглый, это не летающее блюдце, — сказал Тед. — Слава Богу, может, хоть это заставит умолкнуть неверующих безумцев. Тот, кто ждет, всегда получает, а?
— Надеюсь, — вздохнул Норман. Он не очень-то понял, что имел в виду Филдинг, но Тед обожал литературные цитаты. Тед мнил себя человеком Возрождения, и бесконечные цитаты из Руссо и Лао Цзы были одним из способов напомнить об этом. Но он не был способен на подлость; кто-то не зря назвал Теда «шутом с гениальной головой», и то же относилось и к его речи. Но простодушный и даже наивный Тед Филдинг был далеко не глуп и умел вызвать к себе любовь. Норману Тед нравился.
Он не был столь уверен в своих чувствах к Гарри Адамсу, необщительному математику из Принстона, которого он не видел шесть лет. Гарри был чернокожим, худощавым человеком, с очками в металлической оправе и вечно нахмуренными бровями. Он носил майку с надписью «Математики все знают точно»; такую одежду носили студенты, и правда, Адамс выглядел моложе своих тридцати лет; к тому же он был самым молодым членом команды — и едва ли не самым значительным.
Многие теоретики оспаривают возможность контакта с внеземными существами, доказывая, что у людей ничего не может быть с ними общего. Эти мыслители отвергают идею, что раз итогом длительной эволюции стал человек, то только человек и способен мыслить. Как наши тела, так и наш способ мыслить может с легкостью изменяться, и значит нельзя окончательно утверждать, как выглядят другие мыслящие существа во вселенной.
Человек испытывает трудности в общении даже с земными существами, например, с дельфинами, — просто потому, что у дельфинов иная среда обитания и иной сенсорный аппарат.
И все же человек и дельфин имеют куда больше общего по сравнению с теми разительными отличиями, которые отделяют нас от внеземного существа — конечного продукта биллионов лет эволюции, шедшей в иную сторону в условиях иной планеты. Этому внеземному существу может не понравиться наш мир. Возможно, он его вообще не сможет увидеть. Оно может оказаться слепым и воспринимать мир с помощью особой чувствительности к запахам, высокой температуре или давлению. Может и не оказаться ни одного способа контактирования с подобным существом, вообще ничего общего. Все равно что пытаться объяснить стихотворение Вордсворта о бледно-желтых нарциссах слепой водяной змее.
Та отрасль знаний, в которой можно было бы найти общий язык с пришельцами, была математика. Поэтому и математик был призван играть в команде решающую роль. Норман отобрал Адамса, потому что несмотря на молодость Гарри уже успел сделать несколько важных открытий.
— Что ты скажешь обо всем этом, Гарри? — спросил Норман, плюхаясь в кресло рядом с ним.
— Думаю, все предельно ясно, — отозвался Гарри. — Пустая трата времени.
— А киль, который они нашли под водой?
— Не знаю, что там есть, но я знаю чего там нет. Там нет корабля из другой цивилизации.
Стоящий рядом Тед отвернулся в негодовании. Гарри и Тед уже явно успели обсудить эту тему.
— Откуда ты знаешь? — удивился Норман.
— Простое вычисление, — сказал Гарри, презрительно махнув рукой. — Проще некуда. Ты знаком с уравнением Дрейка?
Норман знал эту известную формулу из литературы о внеземных цивилизациях. Но он попросил:
— Напомни мне.
Вздохнув, Гарри безо всякого удовольствия вытащил листок бумаги.
— Это уравнение вероятности. — И он написал:
p = fpnhfififc
— Это означает, — принялся объяснять Гарри, — что вероятность, р, возникновения разумной жизни в любой звездной системе, это функция вероятности, что у звезды есть планеты, какое-то количество обитаемых планет, вероятность, что простейшая жизнь может возникнуть на обитаемой планете, вероятность, что разумная жизнь будет развиваться из этих простейших форм, и вероятность, что разумная жизнь предпримет попытку установить межзвездную связь в пределах пяти биллионов лет. Вот о чем говорит это уравнение.
— А-а, — протянул Норман.
— Но суть в том, что у нас нет фактов, — сказал Гарри. — Мы должны строить предположения относительно каждой из этих вероятностей. Лучше всего, как Тед, поверить в одну возможность и считать, что существует хоть тысяча цивилизаций. Но еще легче, как я, предполагать, что существует только одна. Наша. — Он отложил бумагу. — И в этом случае то, что находится здесь, под нами, — не из иной цивилизации. И мы здесь только теряем время.
— Ну, а что же тогда там, внизу? — продолжал допытываться Норман.
— Абсурдное воплощение романтической мечты, — отозвался Адамс, поправляя очки на переносице. В нем была нервозность, которая обеспокоила Нормана. Шесть лет назад Гарри Адамс был просто уличным мальчишкой, которого невероятный дар перенес одним махом из трущоб Филадельфии на ухоженные зеленые лужайки Принстона. В то время Адамс был беззаботен, он упивался неожиданным поворотом в своей судьбе. Отчего же теперь он так угрюм?