Работа шла нестерпимо тихо. Теперь разбирали руками каждый кусок. Боялись неловким движением вызвать обвал.
Первым к нему протискался Мухин. Гладил по голове и тыкал в стучавшие зубы горлышко бутылки. Коньяк согрел и обжег. Орлов притих и благодарно посмотрел на десятника.
Прошел еще час и его вынесли. Он был бел, как бумага, очень серьезен и молчал...
— Удивительный случай! — делился доктор. — Вы представьте, даже нога уцелела! Но я не даю ему много говорить...
Коваль не слушал. Вместе с Мухиным он вошел в палату.
Орлов сидел на койке в белой одежде, помолодевший и чистенький. Сидел, стругал ножом карандаш и был похож на стриженого школьника.
Он оглянулся и радостно засиял. В ответ ему засмеялись и веселый управляющий, и жесткий десятник.
Коваль поставил на тумбочку сверток с провизией. Мухин достал из кармана папиросы «Борцы» и положил их Орлову на колени. Потом, помолчав, сказал:
— А мотор мы тоже спасли!
— Да что ты! — крикнул Орлов. Вдруг покраснел до волос, всунул нож между койкой и стенкой, и нож переломился со звоном
Орлов протянул изумленному Ковалю рукоять.
— С этим пером я собрался вчера убежать через шурф...
Сказал и лег на подушку.
— Покури, парень, покури, — уговаривал его Мухин, — и засни. Это тебе на пользу!
А уходя, подмигнул Ковалю:
— Он маленечко не в себе. Но это пройдет!
В тот же вечер рудничные организации телеграфно просили о сокращении срока наказания Александру Орлову, бывшему бандиту.