– Иван, она в каком состоянии? Много плохой крови вышло? – уточнил профессор.
– Много, – коротко ответил и шприц отдал Фире. – Профессор, я еще решил обколоть рану антибиотиком после обработки.
– Хм, минуту и подойду! Тоже портейницелитом обработаю, – ответил Семен Иванович.
Через минуту он подошел и, осмотрев рану Анзора, сокрушенно головой покачал и поморщился.
– Зашивать не нужно, возможно, придется не раз промывать, – сказал, а потом чуть слышно добавил: – Если выживет.
Ну, согласен, гноя много, да еще неизвестно, какой сюрприз подготовил аппендикс. Если лопнул и начался… Как там его? Вроде, если не изменяет память, перитонит…
– Девочка-то как? – поинтересовался я у Семена Ивановича состоянием Лизы.
– Младшая или старшая? – уточнил тот, усмехнувшись, а потом добавил: – Старшая у стеночки отдыхает, в обморок брякнулась. Младшая спит, рана получше этой, но ненамного. Все, я пошел, надо доделать, а потом сюда вернусь, рану закрывай и готовь пациента к полостной операции.
Профессор скрылся за ширмой, а Жало настропалился и спросил:
– Вы пахана еще резать будете?
– Ты что, не слышал, что у него аппендицит? – накладывая на рану марлю и обильно смачивая ту йодом, поинтересовался я у подручного вора.
– Слышать-то слышал, но что это за хрень?
– Ну, если своими словами, то… – На миг задумался я, а потом продолжил, пытаясь понятными словами объяснить: – У каждого человека есть в животе червеобразный отросток, как бы придаток слепой кишки. Воспаление этого отростка называется аппендицитом. Иногда он воспаляется и загнаивается, может лопнуть, и гной в организм пойдет.
– Если не резать, то?.. – уточнил тот.
– То смысла выгонять плохую кровь не было, – указал на обработанное плечо. – Загнулся бы, и неизвестно, от чего раньше. Получил бы заражение крови от раны в плече и гноя в животе.
– Не переживай ты за своего товарища, – влезла в разговор Фира. – Семен Иванович и Иван Макарович сделают все в лучшем виде! Видел же, как ловко доктор раны обработал?!
Жало ничего сестре милосердия не ответил, опять в сторонку отошел. А я уже живот Анзора спиртом поливал, чтобы так продезинфицировать. Пациент имел густой волосяной покров, такого бы побрить сперва, да времени нет. Впрочем, пусть профессор решает! Сам-то я уже последние силы истратил, спину от напряжения ломило, а одежда от пота промокла чуть ли не насквозь.
– Ну-с, приступим, – подошел профессор, у которого скальпель был в руке.
Не знаю, сколько времени заняла операция, время пролетело мгновенно. К огромному облегчению, аппендикс у вора не лопнул, хотя, по словам Семена Ивановича, и находился на грани. Впрочем, я сам это прекрасно увидел. Перед нами встал вопрос: как больных переместить в палаты? Да, не продумал я этот момент, возможно, стоило прием организовать на втором этаже, а на первом обустроить палату для тех, кто после операции, а когда больные наберутся сил, переводить их на этаж выше.
– Иван, сейчас уже поздно что-либо менять, да и перенести, не потревожив ран у больных, мы не сможем, – устало сказал профессор. – Предлагаю оставить их тут, а потом этот вопрос решать.
– Согласен, – кивнул я. – Остается один момент. Кто за больными ухаживать будет? – Я посмотрел на Жало, а потом перевел взгляд на Симу. – Вы готовы?
– А что делать потребуется? – потер шею подручный вора. – Возможно, мог бы няню нанять. Какая из меня сиделка?!
– Я за сестрой присмотрю, могу и за данным господином, – кивнула в сторону Анзора Сима.
– Отлично, на этом и остановимся, – мгновенно согласился я и направился к выходу.
– Фира, голубушка, прибери здесь все и объясни, как и что можно, госпоже Симе, – дал указания профессор.
– Иван Макарович, на пару слов, – догнал меня у двери Жало.
– Чего? – Выйдя в коридор, подошел я к окну и с удивлением обнаружил, что на улице темно, а вдалеке горят фонари. – Мля, это сколько времени-то?
– Полночь почти, – ответил Жало, вытащив из кармана часы. – Сколько мы вам должны? Видел и перед всеми готов поручиться, что вы сделали все, чтобы вытащить Анзора из пропасти. Благодарными умеем быть, и если к нам не поворачиваются одним местом, то и мы таких людей не обижаем.
– Сейчас сложно судить, нужно подсчитать наши затраты, в том числе и расход лекарств, да и пока результат неизвестен. Через пару дней составлю счет, там и договоримся. Идет?
– Не вопрос, – пожал Жало плечами и, вытащив пачку денег из внутреннего кармана, всучил мне в руки со словами: – Это за отношение, в качестве признания мастерства и таланта.
Посмотрел я на своего собеседника и первое желание вернуть ему деньги подавил. Парень от души благодарит, – скупо ему улыбнулся и убрал в карман подношение.
– Как хоть тебя величать-то? А то по погонялу обращаться не люблю.
– Александр, но могу не всегда среагировать, – ответил мне тот.
– Хорошо, Саша, ты сиделку Анзору найди, лучше сестру милосердия или Симу попроси, та-то от сестры не отойдет, – дал ему совет и отправился в кабинет, оставив подручного Анзора решать данный вопрос самостоятельно.
Первый денек выдался бурным, выявилось много недостатков, о которых никто не задумывался. Правда, предположить-то не могли, что клиника начнет работу с операций. Мало того, девочка и вор серьезно больны, и если им не поможет антибиотик, то клинику можно сразу закрывать, никто к нам не пойдет. Кстати, лекарство тоже поставится под сомнение. Но никакого другого выхода я не видел, вернись все на пару часов назад – такие же решения принял бы. Устало сел в кресло и закурил, выпуская дым в сторону окна. Следует смыть с себя пот и грязь, но меня хватило только на то, чтобы умыться да руки вымыть.
– Иван Макарович! Поздравляю, мы справились, и можно резюмировать, что первый день удался! – В кабинет быстрым шагом вошел профессор.
– Семен Иванович, следует дождаться результатов лечения, – ответил я, мысленно удивляясь тому, что мой компаньон намного меня старше, а выглядит бодрым и такое ощущение, что ни грамма не устал.
– Ваня, операция по удалению аппендикса часто заканчивается летально! В данном случае мой прогноз оптимистический. Конечно, вопрос лечения заражения крови меня волнует, сепсис мог пройти вглубь организма, но…
– Это понятно, – перебил я его. – Какие увидели недоработки с нашей стороны, что требуется исправить?
Доктор на минуту задумался, а потом улыбнулся и отрицательно головой качнул:
– Нет у нас недоработок! Организовано все превосходно! Да, в таких условиях работать еще не приходилось. И, знаешь, мне понравилось. Инструменты готовы, бинты, тампоны, мази… нет, ничего не стоит менять.
– Угу, ассистентов у вас не имелось, больных оставили на операционных столах. Анзора из пролетки тащили его люди, а они могли ему навредить! В наше отсутствие посетителей, если таковые имелись, принимал дворник. И вы считаете, что организация отличная? Это только те недоработки, что на поверхности! Кстати, Михаил-то не говорил о желающих на прием попасть?
– Говорил, – потер лоб профессор. – Пятеро приходило, он велел им завтра заходить.
– Завтра, – повторил я слова профессора и подошел к окну. – Нам бы еще для самих себя пару спальных мест оборудовать, носилки для больных приобрести…
– Иван, иди домой, отдохни, а после обеда приходи, раньше от тебя все равно никакого толку не будет, – перебил меня профессор, подойдя и похлопав по плечу. – Ты и так уже многое сделал, молодец.
– Что там с производством антибиотиков? – вспомнил я, чем занимался мой компаньон, когда я его вытащил из лаборатории.
– Мысли есть, и кое-какие эксперименты позволяют надеяться на успех, но – тьфу три раза, чтобы не сглазить.
– Вы же несуеверный, – хмыкнул я.
– В данном случае лучше перестраховаться, – вернул мне усмешку компаньон.
– К вопросу о перестраховке, – потер я глаза, а в них словно песку насыпало. Спать резко захотелось. – Семен Иванович, надеюсь, записей с ходом исследований по производству лекарств вы не делали. Правильно?
– Э-э-э, Иван, как таковых – нет, но кое-что записывать приходилось, иначе бы запутался, – покаялся тот. – Помню, что ты мне говорил, тут, кроме меня, никто ничего не разберет, не переживай.
– Хочу посмотреть, пойдемте, – направился я к выходу из кабинета.
Не то чтобы не доверял компаньону, но помню британца и понимаю, что от такого лакомого куска тот не откажется. Правда, еще не принял окончательного решения, что стану делать, когда производство наладим (далеко вперед забегаю). Не исключал того, что патент на изготовление антибиотика в другие страны продадим: потребность в лекарствах огромна, и удовлетворить спрос своими силами не сумеем, в этом отчет я себе отдавал. Строить же заводы на территории других стран невозможно не только в силу нашей финансовой несостоятельности, но и по политическим причинам. Европа, Британия и Америка явно зубы наточили на Россию и собираются развязать войну, так как она может и союзников империи поработить.
– Вот журналы и мои заметки, – выложил передо мной профессор документы.
Семен Иванович был раздосадован моей недоверчивостью и заметно нервничал. Хм, а ему есть с чего! Пробежал глазами нехитрые сокращения, где в каждой строчке имелись знаки вопроса и скорые пометки. Некоторые слова перечеркнуты, другие подчеркнуты и стоят восклицательные знаки, понимаю, что более-менее разбирающийся в теме доктор с подобным шифром справится на раз! Ну, может, и не сразу, но голову особо ломать не станет.
– Господин Портейг! Эти записи прочесть и понять суть вопроса, как и ведение эксперимента, – элементарно! – мрачно сказал я и швырнул журнал на стол. – Потрудитесь объяснить, какого хрена такое пренебрежение к нашим секретам?!
– Без записей мне невозможно работать! Ты же не надиктовал мне рецептуру и каким образом синтезировать антибиотик. Приходится самому изобретать и изворачиваться! Понимаешь, что я отмел уже несколько десятков вариантов получения лекарства? Упомнить все цифры невозможно, приходится записывать. Но как только разберусь с данным вопросом, все записи уничтожу!