— Я сейчас лужу на кровати сделаю! Отпусти. Убери руки!
— Да, я уже понял.
— Где здесь туалет? Я пойду.
— Ты на ногах не стоишь. Упадешь по дороге, новую травму получишь. Лежи, я принесу ведро. Судна нет, извини, придется на ведро садиться. Я помогу тебе.
Я задохнулась от возмущения. Не думала, что такое книжное описание чувств случается в реальной жизни, но грудь сдавило всерьез. Я представила, как задираю сорочку на глазах постороннего мужика, оголяю тощий зад и плюхаюсь на ведро. Как горячая струя мочи бьет в днище с очень громким и характерным звуком. Барабанной дробью на всю избу. А запах какой будет в этом крошечном помещении? Уличный сортир отдыхает. Мне же здесь еще спать!
— Нет! — выдохнула я, схватив шамана за предплечье. — Я в туалет пойду. Никакого ведра.
— Ира, ты упадешь, — упрямо повторил он. — Там холодно. Минус двадцать. Ты одеваться будешь полчаса с твоей слабостью и точно обмочишься. Этого хочешь?
Меня передернуло так, что пришлось сжать ноги. Я с трудом подавила позыв, но остановить слова уже не могла.
— Запомни, клоун, я тебя подушкой ночью задушу, если ты посмеешь унизить меня поганым ведром. Отойди, я встану!
— Да вставай! — рявкнул он и качнулся назад.
Палка перегнулась и сломалась. Мужчина смотрел на меня зверем. Без шкуры и пернатой маски казался воплощением разгневанного лесного духа. Плевать. Я всю жизнь молча терпела, пока люди бесились, брызгали слюной и крыли меня матом. Так запал пролетал мимо, не трогая и не задерживаясь в памяти, а я била в ответ.
Встать во второй раз получилось лучше. Церукал качественно убирал тошноту, а злость придавала сил. Адреналин, наверное, выделился, я не знала всех механизмов, происходящих в организме, меня заботил только один. Естественный и плохо поддающийся контролю позыв исторгнуть из тела лишнюю жидкость. Потерплю. На гинекологическом УЗИ после литра выпитой воды тяжелее. Значит, дойду.
Где моя одежда? Черт! Джинсы — еще ладно, но норковое манто я шаману не прощу. Выкинул, что ли? Меня затрясло уже не от холода, а от избытка адреналина. Бешеные бабки отдала за меховую накидку. Впервые сердце кровью обливалось, и жаба давила. Как чувствовала, что про… гуляю. Так и вышло. Я добралась до вешалки с одеждой и уткнулась лицом в пропахший соляркой тулуп. Мне бы спросить у шамана из вежливости, можно ли взять его вещи, но господин Извольский высверливал мою спину взглядом. Доставал своей ненавистью до самых печенок. Желание расшаркиваться с ним пропало напрочь. Матом пошлет далеко-далеко, а я гордая и голая на мороз не хочу.
Слабость обкладывала тело ватой, ноги дрожали. Я с трудом сняла тяжеленный тулуп с гвоздя и завернулась в душную овчину. Потом не пахло, просто сыростью, но все равно затошнило. Упав плечом на стену, я снова вспомнила норковое манто, рухнувший вертолет и до меня вдруг дошло, в каком виде я могла достаться шаману после аварии. Через ту драную норку, как в мультфильме Простоквашино, в пору было вермишель отбрасывать. Если Изга ее выкинул, то и фиг с ней. Сумку жалко. Там документы, банковские карты, телефон, в конце концов. Висит моя Furla где-нибудь на макушке сосны и от ветра качается. Совсем, как я.
Дверь близко, но я не дотянулась. Как старое дерево, завалилась вперед и рухнула на пол.
— Дура! — глухо бахнул над головой крик шамана. — Идиотка!
Из темноты меня снова вытащили его руки, а по ногам пронесся сквозняк из открытой двери.
Глава 2. Метка
Наградили духи соседкой! Специально выбирали, чтобы была, как можно дальше по мозгам и взглядам на жизнь? Четко на другом полюсе. Не захочешь, взвоешь от злости и раздражения. Это испытание, да. Очередное заковыристое и обязательное к исполнению задание.
Изга обул Ирину, нахлобучил на ее голову шапку и поднял девушку на руки. На улицу вынес, стараясь не ударить ногами об косяк. Про себя забыл и стукнулся лбом о низкую притолоку. Звонко получилось, больно.
— А-а-ай.
Ни одного мата, хотя вспомнились многие. Мороз радостно укусил за уши, снег захрустел под обрезанными валенками. Логично было бы донести Ирину до теплого дома со всеми благами цивилизации, но как же воспитательный эффект? Барышня пожелала обморозить зад в уличном туалете. Зачем ей мешать? Заодно почувствует, что такое минус двадцать и хотя бы на пару часов забудет о побеге.
— Поставь меня, я дойду, — слабо возмутилась она.
— Угу, — выдохнул шаман и слегка подбросил ее, чтобы перехватить поудобнее. Сползала. Легкая девушка. Бараний вес, как говорили раньше. Но в бесформенном тулупе ее просто неудобно держать. А забросить на плечо мысли не возникло. Взвоет от боли. В таком шоке была после пробуждения, что послеоперационного шва на животе не заметила. Не стоит сообщать о нем таким образом.
Еще два шага и шаман носком валенка поддел дверь в сарай. Направо дровяник с угляркой, налево за перегородкой туалет. Внутри сколоченная из досок тумба, а на ней кусок пенопласта, вырезанный под размер дыры. Сильно гостья не обморозится. Да и падать там некуда.
— Осторожнее, — предупредил Изга, поставив Ирину на пол. Ветер не дул, но теплее от этого в сарае не стало. Температура та же, что «за бортом». — Не закрывайся.
— Да пошел ты.
— Это ты сейчас у меня пойдешь, — рявкнул он, дернув за ручку хлипкую дверь. — На все, что успела себе представить. Не закрывайся, я сказал. Я-то щеколду с мясом вырву, а ты…
— Ладно, — перебила она, повернувшись спиной и распахнув тулуп. — Не смотри хотя бы.
Изга дверь прикрыл и отвернулся. Давно так не дергался. Не вспыхивал яростью по любому поводу. Хотелось думать, что духи откат брали негативными эмоциями, но, скорее всего, они не очень-то причем. Сам выходил из себя. Метка, как приклеенная, висела перед глазами. Даже сейчас, когда мельком взглянул на Ирину, заметил, что ярче стала. Из избы вышли. Что в ней такого? Место, лекарства? Или, может быть, амулеты? Какие именно помогали отодвигать смерть от девушки? В избе их сорок три. Бесконечное количество вариантов. Какой-то один, два, три, все вместе? Ни за что не догадаться. Головой о стену сарая хотелось биться. Здоровенная метка. Как клеймо. Не видел раньше таких и не знал, что с ними делать. Узор странный. Вообще ни на что не похожий.
— Ты все? — спросил Изга, когда шуршание бумаги и возня в туалете стихли. — Выходи, пойдем обратно.
Ирину колотило от холода. Она морщилась и скрипела зубами. Уже не сопротивлялась, когда крепко обнял и подхватил, как пушинку.
— Одеколон у тебя резкий, — пробормотала девушка, уткнувшись в щеку замерзшим носом. — Пахнет отвратительно.
— Чем именно?
— Не знаю. Гадостью.
Изга нервно рассмеялся и пошел обратно, загребая валенками снег. Можно, конечно, по одному выносить амулеты из избы и смотреть, как меняется метка. Поэкспериментировать. Можно даже вероятность положительного результата рассчитать, и за сколько действий он будет достигнут. Зачем? Мозги размять, отвлечься. Красотой полученной формулы полюбоваться. Это ничего не даст, но хотя бы нервы успокоит.
Ирина хотела отмахнуться словами о стрессе, но нечаянно попала в цель. Он действительно за двое суток какой только вины за собой не чувствовал. И за то, что не сразу бросился искать упавший вертолет, и за то, что потащил домой, а не в деревню. Сам операцию сделал, селезенку удалил. Всю первую ночь держал Ирину за руку, а потом за бубен взялся.
Эрлик давно грозился двери у него перед носом закрыть. Столько душ не дал забрать в мир теней. В неоплатном долгу Изга перед его хозяином. Эрлик лично обещал встретить на том берегу, когда шаману придет время умирать. Нельзя просить за тех, кому метку поставили. Свою жизнь можно за чужую отдать. Изга не знал, почему так вцепился в Ирину. Ни разумом, ни чувствами не мог объяснить. Испытание послали духи и, как обычно, подсказок не оставили. Что от него хотела Вселенная? Что он должен сделать? Как разрубить завязавшийся узел? Нет вопросов сложнее, но на них придется найти ответы.
— Ты должна поесть, — твердо сказал Изга, переступив порог избы. — Кашу сейчас на печке подогрею и чай тебе сделаю.
— Хорошо, — дробно стуча зубами, согласилась она.
Переодеть бы еще и постель поменять. Жарко в избе. Больше не нужно топить.
Туалет, конечно, феноменальный. От горячего дыхания на стенах выросла ледяная шуба. Белая, пушистая. Я поскребла ее ногтем и посмотрела, как снежинки падают на держатель для туалетной бумаги. Уборная Снежной королевы. Бюджетный вариант. Но куда сильнее меня отрезвил вид пластыря-повязки на животе и синяки вокруг него. Я не решилась трогать заклеенную рану, да и сделать свои дела торопилась, но как только шаман принес меня в избу, снова вспомнила.
— У меня дыра в животе?
Изга снял с меня остывший на морозе тулуп, завернул в телогрейку и оставил сидеть на стуле. Я раскорячилась там, как морская звезда, и думала, как тяжело удержать круглую голову на горизонтальной поверхности стены. Все равно, что поставить яйцо на стол. Не положить, а именно поставить хотя бы на тупой конец. Невозможно. Голова все время пыталась куда-то укатиться.
— Изга, — слабым голосом позвала я. — Не молчи, когда я с тобой разговариваю. Пожалуйста.
Плохо мне. Сейчас отключусь и не пойму, в реальности все происходит или во сне.
— У тебя там шов, — отозвался шаман, застилая кровать свежей простыней. — Ровный, хирургический. Тупая травма живота была, внутреннее кровотечение. Без срочной операции ты могла умереть. Я нашел причину кровотечения. Множественные разрывы селезенки. Орган пришлось удалить.
Еще двадцать минут назад я бы подняла крик и потребовала объяснений. Но посмотрев на избу снаружи, высоченные сосны, промерзший насквозь туалет я вдруг осознала на всю глубину мысли, каким чудом осталась жива. Невозможным, невероятным, необъяснимым чудом. Рассказывала недавно шаману о случайностях. Вероятности хотела приплести. Учила формулы в институте. А потом надолго зависла над вопросом: «Какова вероятность, что меня с такой травмой посреди тайги нашел единственный на сотни километров хирург?»