бъясняют посттрансовую амнезию, то есть почему человек, вышедший из транса данного типа, не помнит, что с ним происходило). Подчеркну, что в таких культах ритуальный лидер (например, бабалаво в сантерии, унган в вуду) не входит в транс — он лишь руководит ритуалом, следит за состоянием участников, общается с вселившимися в них божествами. Напротив, транс без одержимости, или визионерский транс, — удел как раз религиозного лидера (ритуальных специалистов этого типа принято называть шаманами). Для этого типа транса характерна большая степень контроля над измененным состоянием сознания: шаман по своей воле входит в транс (который — и это важно — понимается не как приход духа, а как переход души шамана в сверхъестественную реальность) и выходит из него; личность шамана не исчезает, нет и последующей амнезии. Шаман также может впускать в себя духов-помощников (чтобы «угостить» их и «продемонстрировать» их собравшимся — знаком присутствия духов являются издаваемые шаманом звукоподражания голосам животных и птиц), но при этом его собственная личность остается на месте. Основное содержание шаманского ритуала составляет не приход «сюда» божеств и духов, а путешествие души шамана «туда» — в иные миры.
Шаман камлает на острове Ольхон, озеро Байкал.
Svetlana Bondareva / Shutterstock
Три названных феномена имеют разную географическую и социально-культурную дистрибуцию, вплоть до того, что, сосуществуя в одном и том же обществе, они по-разному распределены среди населения. Например, трансовая одержимость характерна больше для женщин, транс без одержимости — для мужчин (особенно религиозных лидеров, шаманов), одержимость без транса связывается чаще всего с негативными последствиями колдовства и более равномерно распределена среди популяции (встречается среди женщин и детей, несколько реже — среди мужчин). При этом трансовая одержимость и транс без одержимости редко сосуществуют в рамках одной культуры; первая больше характерна для африканских и афро-американских обществ (наиболее распространена в Африке, южнее Сахары, — зафиксирована в 45% обследованных обществ), а также для Юго-Восточной Азии, второй — для Евразии и Северной Америки (например, обнаружен в 72% обществ североамериканских индейцев)[11].
Эрика Бургиньон в результате масштабного кросс-культурного исследования, изучив данные по 488 обществам, обнаружила, что в 90% из них есть формы транса второго или третьего типа (по оставшимся 10% данные отсутствуют или недостаточны). При этом вера в возможность одержимости духами (первый тип) наличествует в 74% обществ из выборки. Как полагает Э. Бургиньон, такое расхождение между универсальностью (хотя и, возможно, неполной) транса и менее распространенными представлениями об одержимости, а также ряд других факторов (в частности, широкое распространение спонтанных, неритуальных форм транса) позволяют заключить, что трансовые состояния — это продукт человеческой физиологии, тогда как представления об одержимости — разнообразные и широко варьируемые — плод человеческой культуры. Соответственно, способность людей к трансовым состояниям может быть рассмотрена как материал для культурной переработки[12]. В культурах народов Северной Азии такая переработка совершалась на протяжении многих тысячелетий и достигла высот шаманского искусства, как мы покажем далее в книге.
Перечислим главные черты шаманизма, отличающие его от других похожих феноменов, например «культов одержимости».
1. Наличие фигуры ритуального специалиста — шамана, который считается избранным духами на роль посредника между миром людей и миром нечеловеческих агентов. Обязательным условием «назначения» на эту роль является прохождение особой шаманской болезни.
2. Наличие особого типа ритуала — камлания, основным и часто единственным исполнителем которого является шаман. Во время камлания ритуальный специалист поет, танцует, бьет в бубен, пророчествует, показывает «фокусы», при этом символически совершает вместе со своими духами-помощниками путешествие по миру духов, где и общается с разными мифологическими персонажами. Такой ритуал можно назвать «интерактивным театром одного актера».
3. Наличие особого типа измененного состояния сознания — шаманского (визионерского, контролируемого) транса. Шаман после камлания помнит и может рассказать, что с ним происходило во время путешествия и что было в помещении, где шел ритуал. В ходе камлания он периодически то входит в транс, то выходит из него.
4. Во время камланий происходит, как считается, прямая коммуникация с нечеловеческими агентами — божествами и духами. Ритуальный специалист контролирует их: духи-помощники во власти шамана, с обитателями символической вселенной он всегда может договориться, прибегая к разным тактикам — от просьб и увещеваний до обмана и угрозы.
5. Действия ритуального специалиста утилитарны, направлены на решение земных целей и нужд сородичей: предсказание будущего, лечение болезней, проводы умерших в загробный мир, устранение разного рода проблем.
Все эти пять признаков наблюдаются в мифо-ритуальных системах народов Сибири и Дальнего Востока, однако на такой огромной территории не может не быть региональных различий. Действительно, по разным аспектам — форма бубна, рисунки на нем, особенности обращения с ним и другими шаманскими атрибутами, специфика костюма и головного убора, шаманская музыка и пение, психоактивные вещества, нюансы камланий — выделяются пять вариантов сибирского шаманизма.
1. Северо-Сибирский регион (ненцы, нганасаны, долганы, якуты, эвенки).
2. Центрально-Сибирский регион (ханты, селькупы, кеты).
3. Южно-Сибирский регион (алтайцы, тувинцы, буряты, хакасы и другие).
4. Колымско-Камчатский регион (чукчи, коряки, кереки, юкагиры, чуванцы, эскимосы).
5. Амуро-Сахалинский регион (нанайцы, удэгейцы и другие).
На следующих страницах мы с вами, дорогие читатели, рассмотрим шаманские традиции народов Сибири и Дальнего Востока в целом, обозначив наиболее важные для их понимания ракурсы. Эти ракурсы послужили основой девяти глав книги, в которых будут проанализированы мифы о происхождении шаманства и о первых шаманах, рассказы о шаманской болезни и легенды о шаманских чудесах. Будет дано научное объяснение необычных явлений, связанных с шаманизмом. Мы подробно рассмотрим костюм и атрибуты шамана, устройство ритуальной площадки, цели и функции камланий; поговорим о взаимоотношениях шаманов и российского государства и о том, что происходит с шаманизмом в наши дни. Особенности региональных традиций будут оговариваться в каждой из глав, если они важны для понимания феномена в целом.
В конце книги вас ждет список рекомендованной литературы для дальнейшего знакомства с темой, а также список документальных и художественных фильмов о шаманах.
Глава 1. Как появились шаманы?
Первые шаманы появляются в самом начале мироздания или вскоре после того, как оно было создано. Это и неудивительно, ведь шаманы должны выполнять две важнейшие задачи: обеспечивать порядок в человеческих сообществах и выступать посредниками между людьми и божествами.
Иногда первыми шаманами являются создатели и устроители вселенной — таков Ворон, главный персонаж чукотско-корякской и эскимосской мифологии. В мифах чукчей Ворон Куркил — это создатель-демиург, а корякский Кутхиняку и ительменский Кутх ближе к первопредку и культурному герою. Но во всех случаях ворон — это первый могучий шаман, устроитель жизни на земле и посредник между всеми слоями мироздания. Ведь для того, чтобы быть связующим звеном между людьми и другими обитателями вселенной, нужно уметь путешествовать по всему мифологическому космосу, перемещаться между Верхним и Нижним мирами, населенными божествами и духами, и Средним миром, в котором живут люди и земные животные. Птица ворон, умеющая летать и ходить по земле, связанная и с небом, и, как падальщик, с Нижним миром, миром смерти, оказалась очень удобным существом для создания образа универсального мифологического медиатора. И произошло это в глубокой древности, когда формировалась мифология Северной Азии[13].
В мифологии нганасан первым шаманом был сиротка Дяйку, ставший впоследствии богом Дяйба-нгуо — Сиротой-богом. Богом он стал потому, что совершил много подвигов по устроению земли для людей: победил великанов-людоедов, принудил их не трогать людей и отдать им стада диких оленей и рыболовецкие угодья. Он спустился в Нижний мир, где боролся с Сырада-нямы, Подземного льда матерью, а затем ушел на небо, став нгуо — небожителем. С тех пор Дяйба-нгуо стал покровителем шаманов — это он им «ум дает».
Изображение духа, научившего эвенков шаманить.
КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»
Подобный культурный герой есть во всех уральских мифологиях: у энцев это Дюба-нга или Ди’а, у ненцев — Иомбо, у селькупов — Ича. Аналогичные персонажи имеются и у других народов Сибири: Дебегей — у юкагиров, Альбэ — у кетов, Одёлоко (Оёлоко) — у долган, Ивуль — у эвенков. В мифе эвенков шаман неба спускает на землю непослушных богатырей-великанов, которые постепенно «вырождаются» в обыкновенных людей. А других богатырей, которые хотели уничтожить первых людей, шаман неба превратил в камни.
В нанайском мифе первым шаманом становится Ходай (Хадау) — первый живущий на земле человек и одновременно культурный герой: он направил движения воды в реках в обе стороны (правда, потом передумал, чтобы люди не обленились) и убил из лука два лишних солнца, обеспечив тем самым комфортный климат на планете. После этого земные люди, возникшие из капли крови Мяменди, сестры Ходая, стали плодиться еще больше, и на земле стало тесно. Тогда Ходай по просьбе Мяменди пошел искать двери на тот свет, нашел и отпер. Люди стали умирать, но их тела оставались на земле — так как «шаманов на земле еще не было». Что же было делать? Вот как повествует миф о дальнейших событиях.