Paris, 1813
У якутов, кроме шаманов ойунов, были ритуальные специалисты разных категорий: заклинатель — алгаччы, провидец — кёрбюёччю, знахарь — ичэн. У эвенков также был предсказатель и знахарь — ичэримни.
У чукчей выделялись такие категории: знахарь — гэтальатгыргын, чревовещатель — кальаткогыргын, благожелательный предвещатель — тэнчимнульыт, зловредный предвещатель — кургэнэнныльыт, насылающий и останавливающий порчу — уйвэльэнэныльыт, насылающий и останавливающий непогоду — еотватыльыт.
Чуть подробнее расскажем об исполнителях фольклора: сказок, песен, эпических сказаний. Этими умениями, как считалось, наделяли людей божества. Сказителям эпоса именно эпические герои сообщали содержание сказаний, приемы рассказывания и пения и давали невероятную память: одно сказание могло длиться не только часами, но и днями, с перерывами на короткий сон. Все это рассказывалось по памяти — не забудем, что речь идет о бесписьменных культурах! — и сказитель иногда находился в особом состоянии, немного похожем на шаманский транс.
Сказители даже сами могли прогонять духов болезни. У якутов и долган избранниками духов, кроме шаманов, считались ырыасыт — певцы-врачеватели. Их было намного меньше, чем шаманов, они не имели костюма и бубна, и их лечение заключалось в пении. Лечили они простуду и разные другие болезни, сумасшествие, а также болезни от «русских абаасы». Так было принято потому, что избирали певцов на эту роль «дочери облаков», которые, по мнению долган, считались русскими духами болезней. Якуты же считали, что певцов избирают духи трех русских сестер-колдуний, живших некогда на Аграфенкиной горе на реке Лене и потом вознесшихся на небо. Соответственно, певцы-врачеватели были незаменимы в случае эпидемий оспы, кори, туберкулеза и других инфекций, которых до контакта с русскими коренные народы не знали. Ырыасыт могли вытягивать болезни из тела больного губами, но главным «медицинским средством» было пение. Например, такую историю рассказал долганин Павел Яроцкий этнографу Андрею Попову в 1930 году на станке Крым на реке Пясине Таймырского AO Красноярского края.
В старину к человеку, живущему одиноко, вдруг вошли две женщины (в данном случае речь идет о духах-хозяйках оспы, явившихся в образе женщин). Увидев их, человек тут же сказал: «Внимайте, о чем я пою» — и, лежа ничком, стал петь; когда запел, открылась будто дорога. Закончив петь, он сказал: «Вы идите по этой дороге». Женщины сразу ушли по дороге, указанной им. Через несколько дней вернулись к тому же человеку. «Что за диво, куда ты нас посылаешь? Там только тени, чуть не погибли от голода», — сказали. Этот человек, оказывается, имел трех собак. Заклиная, пожертвовал им этих собак. «Вот этот мой дар вам, — говорит. — Примите благосклонно и уходите». Женщины сразу ушли. Вот так простой человек, не шаман, спас от «матушек» свой наслег (селение), говорят. Те женщины, оказывается, были духами оспы[28].
Секрет «лечебного пения» в следующем. Если обычные люди в основном только слышат песни и эпические сказания, то сами сказители и певцы, а также духи и некоторые животные еще и видят то, о чем поется, и не просто так, как мы видим кино, и даже не как кино 5D, а как реальность, в которой можно участвовать.
Итак, когда речь идет о ритуальных специалистах с особой сферой деятельности, их отличить от шаманов не так сложно: у них нет шаманского посвящения, нет облачения и бубна, они не входят в транс и не проводят камланий.
Сложнее различить шаманов и нешаманов, если речь идет о «маленьких» шаманах, начинающих, еще только вступающих в эту сферу, тех, кто только «приручает» духов (или они его «приручают», тут как посмотреть). С одной стороны, это будущие шаманы, вроде ненецких мал тадебя и кетских хынысенинг. Они еще не прошли посвящения, у них нет костюма и атрибутов, но они, как считалось, видят и слышат то, что недоступно обычным людям, то есть уже могут общаться с духами. Поэтому они могут видеть вещие сны и предсказывать. По сути, они, как и некоторые шаманствующие, могут видеть, но почти ничего не могут сделать, в отличие от настоящего шамана, — в этом принципиальная разница. Вот, например, алтайский ясновидец кёспёкчи мог видеть сюнё — душу человека, но, в отличие от шамана, не был в состоянии вернуть отделившуюся сюнё (что вызывало болезни) на место. То же и кетские дангтонгс — единственным их отличием от простых людей было умение видеть ульвей, душу человека.
Обычно «маленькие» шаманы готовятся пройти ритуал посвящения, в какой-то момент они его пройдут, и далее их шаманская сила будет расти, они смогут путешествовать по символическому космосу все дальше и дальше и решать все более трудные задачи, устранять все более сложные проблемы своих сородичей.
С другой стороны, они могут и не пройти посвящение — по разным причинам. Например, не хотели, так как шаманская доля тяжела, или мешали религиозные убеждения (тем, кто крестился в православие, как часто было в XIX веке), или не было опытного шамана, или было стыдно перед окружающими — последние две причины были основными в советское время. Такой человек мог навсегда остаться в роли шаманствующего — предсказателя, толкователя снов, умеющего немного видеть и слышать духов, но не имеющего возможности договариваться с ними, принуждать их, а также не имеющего сил и прав путешествовать по вселенной.
Надо еще заметить, что современная антропология в вопросе проведения границы между шаманами и нешаманами исходит не из объективных критериев, а из мнения самих местных жителей — если они кого-то считают шаманом, то, значит, так и есть. И неважно, что человек не имеет костюма, бубна или не проходил посвящения, — в наши дни эта внешняя форма классического шаманизма практически везде исчезла, а вот мировоззрение, культурные модели, а также человеческая физиология (основа трансовых состояний) остались. Впрочем, в некоторых регионах Сибири в последние десятилетия происходит возрождение шаманизма в его прежних внешних формах, об этом мы с вами поговорим в последней главе.
Итак, подытоживая сказанное, еще раз подчеркнем, что шаманы различались по сферам мироздания, по видам деятельности, по «специализации», по силе, и эти различия зависели прежде всего от духов, избравших шамана на эту роль. А сама роль заключалась в том, чтобы быть посредниками между духами и людьми, удовлетворять желания первых и решать проблемы вторых, соблюдая законы мироздания и сохраняя вселенскую гармонию. Но прежде чем эту позицию занять, нужно было пройти суровый искус, тяжелые испытания — шаманскую болезнь.
Глава 3. Как становятся шаманами?
Первые признаки того, что человека избрали духи, могут появиться еще в младенчестве или даже до рождения — об этом говорили необычные обстоятельства, связанные с беременностью, особенные сновидения, необычная удача его родных в промысле, редкие погодные явления в момент рождения (например, сильная пурга, гроза, радуга). Само рождение тоже имеет значение: если младенец родился «в сорочке» (на голове или плечах осталась пленка от плодного пузыря), то говорили, что она как кожа обечайки бубна и это метка духов. Нанайцы считали: если ребенок полностью закрыт «сорочкой» — будет сильным (касаты-шаманом), если наполовину — средним по силе. Из «сорочки» вырезали небольшой овал (10–15 см), натягивали его на маленький обруч — получался «бубен», который подвешивали среди прочих подвесок на люльку ребенка: так показывали духам, что их «сообщение» принято, и одновременно моделировали отношение окружающих к ребенку, а по мере его взросления — и его самого.
Я стал шаманом еще до своего появления на свет; во чреве моей матери, на пятом месяце ее беременности, нашла меня Оспа. Моя мать, будучи беременной, стала во сне женою Оспы. Она проснулась и рассказала своим, что ее будущий ребенок должен стать шаманом от Оспы и что она, после появления на свет своего ребенка, умрет, так как об этом сказал ей Оспа. И действительно, я, говорят, родился «в сорочке» и этим самым подтвердил правдивость слов моей матери. Однако же моя мать не умерла, осталась жива. После моего рождения Оспа сказал ей: «Я не перережу твое дыханье».
Когда мне исполнилось три года, моя мать вместе со мной (я был в колыбели) поехала в гости. Это было зимою, в полярную ночь. Вдруг она где-то далеко услышала плач ребенка. Оглянулась назад, в зыбке меня не оказалось. Тогда она решила, что я где-то по дороге вывалился на снег и плачу, сильно испугалась и побежала туда, откуда слышался детский крик. Долго она бежала, и чем больше бежала, детский плач все больше и больше отдалялся. Наконец моя мать догадалась вернуться к оленям и, только переехав на них большое озеро, нашла меня голого лежащим на снегу совершенно в стороне от дороги. Взяла, укутала меня потеплее и, думая, что я совсем обмерз, быстро поехала домой. Однако со мной ничего не случилось. Это Оспа вытащил меня через дугу колыбели и унес так далеко[29].
Дюхадие происходил из нганасанского рода Нгамтусуо, известного своими шаманами. К детям из таких семей относились наиболее внимательно: считалось, что шаманский дар передается по наследству. Чаще — от дедов к внукам, но бывает, что и от родителей к детям, — так, у самого Дюхадие два сына и дочь стали шаманами, а еще один сын — дючилы, помощником шамана и толкователем снов. Если ребенок с младенчества интересовался шаманскими атрибутами, был задумчив и молчалив, разговаривал с кем-то невидимым, смеялся без повода, у него были острый взгляд, завиток на макушке, родимые пятна или еще какие-то особые знаки на теле, если его родители стали удачливы с его рождением — все это тоже свидетельствовало об избранности.