- Может быть, не с корнями? - предположил Смирнов. - Корни прорастают так глубоко, они проникают повсюду… Мы думаем, что освободились, а старые корни продолжают тянуть наши жизненные соки. Ты помнишь Матвеева?
- Этот уж точно призрак.
Еве вдруг захотелось поплакать - по-бабьи, не сдерживаясь, навзрыд. Уткнуться в подушку и выть, как белуга, на всю квартиру, на весь честной мир! Вылить со слезами оставшуюся горечь-обиду. На кого? На Рязанцева, на бывшего любовника, на себя саму? Эти вопросы традиционно оставались без ответа.
- Ладно, иди, - пробормотала она, пряча от Славки покрасневшие глаза. - Мне пора собираться на занятия.
Ева лукавила. Сегодня у нее был выходной, который она намеревалась посвятить себе - сходить в парикмахерскую, побродить по магазинам в поисках обновки, посидеть в кондитерской. Она давно не ела свежих, с пылу с жару, пирожных, пирожков и булочек, не пила кофе по-венски.
Проводив Смирнова, она загрустила. Рыдания отступили до следующего раза, но куда-либо идти уже расхотелось. В парикмахерскую еще успеется, а тряпок у нее и так полно, шкаф трещит. От пирожных поправляются, да и кофе прекрасно можно сварить дома.
Ева подперла рукой щеку и уставилась в окно. На фоне облачного неба летали галки. Под крышей таяли сосульки, капли с них стучали по подоконнику. Кап-кап… кап…
Телефон прозвонил несколько раз, прежде чем Ева обратила на него внимание. Она лениво встала, пошла за трубкой. Разговаривать не хотелось - ни с кем.
- Алло…
На том конце никто не отозвался.
- Алло, я слушаю, - повторила она. Странная тревога кольнула сердце. - Алло!
Тишина была ей ответом. Но тишина не простая, когда на линии нет соединения или барахлит телефон. Эта тишина в трубке дышала скрытой угрозой.
- Алло… алло… я вас не слышу! Перезвоните…
Ева положила трубку. Ее сердце учащенно забилось, ладони вспотели. Она подошла к окну и взглянула вниз, во двор. Снег потемнел, осел. Деревья зябко качали голыми ветвями. Дети разбивали лопатками лед, которым за ночь покрывалась лужа у подъезда. Бабулька с первого этажа бросала голубям размокший хлеб. Голодная тощая кошка жадно хватала самые большие куски. Голуби разлетались, потом снова слетались… Обычная картина ранней московской весны, когда дневные оттепели сменяются ночным морозом, а из серо-синих облаков сыплется то колкая крупа, то мокрый снег. Отчего же в груди у Евы заныло, проснулась давняя, застарелая боль, замешанная на страхе?
Что это? Весенний психоз? Модная нынче депрессия? Капризы избалованной дамочки? Издержки праздности? Тому, кто с утра до вечера в трудах, не до душевных переживаний!
Телефон зазвонил вновь, и внутри у Евы все похолодело. Она долго не решалась ответить. Кто-то оказался целеустремленным и настойчивым, звонки не прекращались. Ева взяла трубку.
- Алло!
Зловещая тишина дышала ей в ухо…
Глава 4
Доктор Адамов любезно предоставил для бесед сыщика с сотрудниками клиники свой кабинет. Он дал Смирнову ключ, позвонил главному врачу и обо всем договорился.
- Вам не будут чинить препятствий, - сказал хирург. - Только умоляю, ведите себя корректно. С этими людьми я работаю и, надеюсь, буду работать и дальше!
- Постараюсь, - пообещал Всеслав.
Клиника пластической хирургии поразила его современным стилем и дороговизной интерьера, мягкой мебелью, расставленными повсюду живыми цветами, телевизорами и безукоризненной вежливостью персонала. Врачи, медсестры и даже санитарки улыбались, источая вежливость и заботу о пациентах. Их немного сбило с этой волны жуткое убийство, но престиж клиники брал верх над эмоциями. Учитывая цены за услуги, предоставляемые здесь, потеря хотя бы одного потенциального клиента была невыгодна.
Перед тем как занять кабинет доктора Адамова, сыщик решил зайти к главному врачу. «Семенов Игорь Брониславович», - прежде чем открыть дверь, прочитал он на табличке.
Руководитель клиники оказался представительным мужчиной внушительных размеров, с полными щеками и заплывшим жиром подбородком. Он явно игнорировал всяческие диеты, от души наслаждался жизнью и находился в прекрасном расположении духа.
Игорь Брониславович выказал заинтересованность в скорейшем расследовании убийства Лейлы Садыковой.
- Это для нас скандал! - взмахивал он пухлыми руками. - ЧП ужаснейшее! Мы, как можем, скрываем от пациентов жуткие подробности, но шила в мешке не утаишь. Вы же понимаете, чем это нам грозит! Вчера вечером одна дама закатила истерику, звонила мужу, требовала немедленно забрать ее домой. Якобы она не чувствует себя здесь в безопасности. Честно говоря, я даже не стал ей возражать. Сотрудники клиники тоже крайне настороженны, особенно женщины. Да что там! Они просто боятся! Напуганы до смерти!
- Но ведь милиция ищет убийцу, - сказал Всеслав.
- Ой! - аж подпрыгнул в своем светлом кожаном кресле главврач. - Они ищут! Приехали, наделали переполох, запугали людей, забрали труп и уехали. Двое, правда, остались, до утра всех расспрашивали, но толку мало. Подозревать можно кого угодно! Почему они прицепились к Льву Назаровичу? Такое убийство вполне под силу любому медику, в том числе и женщине. У нас работают несколько женщин-хирургов. Впрочем, я, наверное, забегаю вперед. Вы лучше спрашивайте, а я буду отвечать.
Смирнов кивнул.
- Когда и кем был обнаружен труп?
- Тело около часа ночи нашла санитарка тетя Поля. У нее бессонница, и она охотно остается на ночные смены, часто подменяет других. Мы же доплачиваем за работу в ночное время, вот она и пользуется. Ну и на здоровье. Большинство людей по ночам предпочитают спать, поэтому иногда возникают проблемы. - Игорь Брониславович вздохнул. - Это вам не нужно! Не буду отклоняться. Итак, тетя Поля вошла в дежурку, комнату, где находится дежурная медсестра, увидела труп, кровищу кругом и обмерла, то есть в обморок упала. Говорит, через пару минут оклемалась, но кричать не посмела - у нас с дисциплиной строго. Беспокоить пациентов без нужды, особенно ночью, категорически запрещается. И она побежала в кабинет к Адамову, знала, что он там.
- А почему Лев Назарович дежурил именно в ту ночь? У вас существует какой-то график?
- Вообще-то да… - замялся главврач. - Но в тот раз хирург Адамов остался на дежурство по своей инициативе. Такое допускается. Он в тот день оперировал одну пожилую даму, ну и беспокоился о ней - у пациентки оказалось слабое сердце, поэтому решил ночевать в клинике. Мало ли что? Лев Назарович - очень ответственный человек. Мы, конечно, стараемся снизить риск послеоперационных осложнений, отказываем, если существуют противопоказания. Но женщины бывают фанатично настойчивы, идут на все, дают любые подписки, лишь бы прооперироваться. В конце концов, каждый сам вправе распоряжаться своим телом!
- Значит, доктор Адамов остался в ту ночь в клинике из-за пациентки?
Господин Семенов повел плечами, и его второй подбородок всколыхнулся.
- Думаю, что да. Он так поступал и раньше в подобных случаях.
- А какие отношения были у Адамова с Лейлой Садыковой?
- Девочка была в него влюблена, - нехотя признался главврач. - Сей факт скрывать бессмысленно, ибо он всем известен. Это не предосудительно, я надеюсь? Чувства запретить нельзя! Адамов пользовался успехом у женщин. Что поделать, если он привлекает прекрасный пол? За ним и наши докторши не прочь приударить, и пациентки! Не надевать же ему чадру?
Игорь Брониславович захихикал, и складка под его подбородком мелко затряслась.
- То есть сам Лев Назарович ответных чувств к Садыковой не испытывал?
- Откуда мне знать? В чужую душу не влезешь. Лейла была потрясающе хороша, настоящая восточная красавица, а какая у нее родинка на щечке! Ее все мужчины взглядами провожали. Может, Лев Назарович и не устоял. Но точно не скажу, не располагаю доказательствами. Наши кумушки шепчутся по углам, что Адамов, мол, не случайно в ту ночь остался, а потому, что Садыкова дежурила. Вот и следователь за это уцепился.
- А вы как считаете? - спросил сыщик.
- Молодой человек, вас интересуют факты или мнения? - слегка рассердился главврач.
- И то, и другое. На голых фактах далеко не уедешь.
- Я их в постели не видел, никаких вольностей интимного характера за ними не замечал, - еще более сердито произнес господин Семенов. - А домыслы - не мой стиль! Я не теоретик, я практик: и в медицине, и в жизни. Если вы настаиваете… допустим, даже Лейла и Адамов переспали, и не один раз: были любовниками. Ну и что? Зачем Льву Назаровичу зверски убивать девочку? Вырезать сердце! Вы представляете, как выглядела эта картина? Даже мне, видавшему виды хирургу, было не очень приятно. Бедная тетя Поля, ее пришлось потом откачивать, отпаивать лекарствами. Кошмар!
Всеслав примирительно улыбнулся.
- Хорошо, оставим в покое личные взаимоотношения. Кто, по-вашему, мог убить Садыкову?
Игорь Брониславович смешался.
- Только не сотрудники! - умоляюще глядя на сыщика, воскликнул он. - Не могу поверить, что среди нас находится такой монстр! Просто мясник! И куда он дел сердце?
- Съел! - пошутил Смирнов. - Есть некий сатанинский ритуал…
- Хватит! Довольно! - замахал полными руками господин Семенов. - Замолчите! Вы в своем уме? У меня в клинике сатанисты?! Людоеды?! Боже мой… - Он схватился за сердце. - Вы меня прикончить хотите? Дайте воды…
Пока главный врач пил воду и приходил в себя, сыщик осмотрелся. Кабинет Семенова был обставлен с большим вкусом, строго и дорого - красное дерево, греческие вазы, пара хороших картин на стенах. Судя по всему, клиника процветает, и нынешнее вопиющее происшествие может лишить ее учредителей изрядной прибыли. Уж им-то это убийство явно невыгодно.
- Игорь Брониславович, - сказал Всеслав, когда хозяин кабинета отдышался и его лицо приобрело нормальный цвет. - Могут ли посторонние попасть в клинику и каким образом?
- Да самым обычным! У нас ведь не секретный объект, не тюрьма. В принципе, любой может пройти под видом пациента или посетителя, а потом где-нибудь спрятаться, дождаться удобного времени и…