До меня только сейчас дошло, что все это время мы сидели на обочине, абсолютно не контролируя округу и вообще ни о чем не беспокоясь, даже о монстрах забыли, хотя машина раскуроченная, вон она, недалеко стоит. Неслабо он нас чем-то приложил, что мы так расслабились. И действительно, зачем ему оружие с таким сопровождением и умениями, только вопрос открытый остался: почему эти твари нас пропустили, а ту машину вскрыли?
Как только они скрылись за поворотом, обернулся к остальным. Жалко, фотоаппарата нет, такое зрелище стоило увековечить. Все с такими выражениями на лицах замерли, что в обычной жизни редко увидишь.
– Что вы так смотрите? – Как только Жнец и компания скрылись за поворотом, перевели взгляд на меня. – И такое здесь тоже, оказывается, бывает.
– По дороге дальше пойдем? – Шельма, наконец, отмерла.
– После его тварей там мало найдется тех, кто нам угрожать будет. – И Белый туда же, а остальные его поддержали. Как им всем по лесу не хочется пробираться.
– Ну, что ж, рискнем. Пойдем по дороге. Только пойдем с авангардом и арьергардом. Я впереди, Хельга с Белым сзади, остальные – все в центре.
Ольга на свое новое имя только кивнула, похоже, Жнец ее окрестил, и она свое новое имя приняла.
Глава 17
Предсказание Жнеца не исполнилось. К краю леса мы вышли не на следующий день, а только на третий.
Вчера с самого утра Сергей Николаевич, которого я мысленно называл Колобком, но никогда – вслух, чтобы не обидеть хорошего человека, так вот, он подвернул ногу и подвернул неслабо, идти дальше он уже не мог. Пришлось в глубь леса отойти и там ожидать, пока она у него пройдет. То, что недолго ждать, я по своим ранениям сужу, заживает на нас всё быстрее, чем на собаках.
Но и тут не обошлось без недовольных. Дмитрий Анатольевич, которого я мысленно называл Шнурком, начал капать на мозги:
– Как можно на ровном месте ногу подвернуть? Уже бы к людям вышли, если б не некоторые. – И вроде бурчит под нос, но почему-то все это слышат.
Пришлось вежливо его просить заткнуться, а то достал своим брюзжанием. Так до вечера в этот день никуда и не пошли, пришлось ночевать еще одну ночь в лесу.
Вот так и получилось, что только на третий день в десять утра я, последний раз проверив округу «радаром», первый вышел на опушку леса, за которой виднелось открытое пространство, но обрадоваться этому не успел.
Сзади раздался пронзительный визг. Резко обернувшись, увидел, как лес буквально ожил и кинулся к нашей средней группе, постепенно приобретая черты монстра, с которого, казалось, как вода стекала невидимость.
С такой тварью мы еще не встречались. Под три метра ростом, тело с очень развитой мускулатурой, приспособленное передвигаться, как на четырех, так и на двух лапах. Они тоже впечатляли размером и внушительными, чуть загнутыми когтями.
Я только и успел увидеть, как Колобок отдал Вике ребенка и с криком бросился к монстру навстречу, пытаясь отвлечь его на себя, и как он сломанной куклой отлетает в сторону. Улетела в кусты Вика, оставив на дороге одного ребенка и руку, которой прижимала его к себе. Хомяк в беспомощности закрутился на месте, не успевая ничего предпринять, и тоже улетел в кусты от удара тыльной стороны лапы, ею монстр от него отмахнулся, после того, как Вику приложил.
Эта самка собаки, Елена Алексеевна, не придумала ничего лучше, чем бросить в монстра малыша, которого несла, и кинулась бежать за Шнурком, он улепётывал назад по дороге. Но успела сделать только пару шагов: монстр, отмахнувшись от ребенка, тут же догнал ее, насадив на когти.
Все произошло столь стремительно, что стрелять я начал только тогда, когда он уже сделал несколько шагов вслед за убегающим Дмитрием Анатольевичем, среагировавшим быстрее всех и уже мелькавшим пятками в сторону нашего арьергарда.
До монстра было метров тридцать, так что стрелял наверняка, в такую тушу трудно промазать с такого расстояния. «Кашмар» отстучал короткую очередь в удаляющуюся от меня спину твари, отчего монстр громко взревел – пробрало падлу. После чего я стал всаживать в тушу очередь за очередью. Монстр пытался увернуться, но, похоже, что-то я в нем повредил первыми выстрелами: скакал он уже не столь резво. Быстро поменял магазин и, прицелившись в голову, плавно потянул за спусковой крючок, и тут же пришлось падать на землю. Монстр попадания в голову не пережил, рухнул на дорогу, но ожили, наконец, Белый с Шельмой.
«Странно, что там Шельма делает, она же в центре шла?» – успел еще подумать, прижимаясь к земле от пролетавших над головой пуль дружеского привета.
Слава богам, они быстро взяли себя в руки, прекратили стрелять. Я поднялся, скинул рюкзак и, держа монстра на прицеле, повторно проверил «радаром» округу: понятия не имею, как я не заметил его, ведь только что мимо прошел, и там точно никого не было. В кустах, куда улетели Вика и Хомяк, почувствовал одного живого – нужно проверить, кому повезло, но сначала тварь.
Медленно подошел ближе к ней – даже мертвая, тварь впечатляла. Помимо немалых размеров монстр оказался весь покрыт природной броней: на всём теле выпуклые пластины разных форм, с наростами на них. Особенно толстые шли вдоль позвоночника от пояса до затылка, прикрывая споровый мешок, образуя своеобразный гребень.
Парой выстрелов убедился, что тварь мертва, и только тогда огляделся… Казалось, прошла вечность, но на самом деле и минуты не пролетело, так быстро все случилось: в воздухе, медленно оседая, еще висела кровавая взвесь, вокруг в беспорядке отдельными фрагментами лежали дети и Сергей Николаевич. Елена Алексеевна с перебитым позвоночником и вывернутыми наружу ребрами чуть дальше, а от Вики только рука на дороге и осталась. Здесь помогать уже некому, хоть и знал это, но надеялся на лучшее – кинулся в кусты проверять, кому повезло выжить.
Хомяк живой, хоть и непонятно, как умудрился. Скальп с головы частично сорван, обнажая череп, лица не видно из-за текущей крови, которая, смешиваясь со слоем грязи на лице, образовала пугающую маску. Одежда тоже вся пропитана кровью, выглядит он, как стопроцентный труп, но я еще раз убедился даром – живой.
Подскочил к нему, доставая пенал со шприцами – если еще не умер, то жить будет, – вогнал ему дозу спека, достал ИПП (Индивидуальный перевязочный пакет), но понял, что один не справлюсь, зашивать нечем, но хоть кожу натянуть на череп и бинтом прижать нужно. Выскочил на дорогу, а там Ольга одна стоит, руки к груди прижала и потерянно оглядывается, Шельма с Белым – одни задницы из кустов выглядывают – ежиков кормят.
– Оля, бегом сюда! – вспомнил, что она фельдшер. – Хомяк живой, помощь твоя нужна!
Это ее встряхнуло, сразу кинулась мне на помощь. Кое-как натянули скальп на место и туго забинтовали. Оставив его пока лежать на месте, подошли к Вике.
Прежде, чем монстр оторвал у нее руку, когтями прошел через всю грудь, зацепив и второго ребенка – жуткое зрелище.
– Как же так, Шатун? – У Ольги, вернее Хельги, слезы ручьем потекли.
– Все мы тут внезапно смертны, – прижал ее к себе. – Я вам не рассказывал раньше, но у детей шансов почти не было. Еще год, и они бы тоже обратились, вирус никого не жалеет.
– Вообще никаких шансов?
– Может, и есть шансы, но мизерные. Из всего вашего города иммунных в нем единицы, это вам не знаю, как повезло, что в одном автобусе столько иммунных собралось. Вот и считай, были бы шансы у детей?
Чуть успокоившись, спросила о том, о чем и я постоянно думал:
– А как ты монстра пропустил? Ты же говорил, что живых чувствуешь?
– Не почувствовал я его. Не только у нас дары проявляются, но и у монстров. Видимо, как-то скрываться умел, ты же видела, как он из невидимости появлялся?
– Я сначала марево непонятое увидела, которое на дорогу бросилось, а потом уже он проявился.
– А что вы тут делаете?
Твою мать, Шельма! Ну, вот что у нее в голове творится? Таким тоном вопрос задала, как будто застала мужа в постели с другой. Так и хотелось грубостью ответить, но не успел. Хельга из моих объятий вывернулась и отошла на пару шагов в сторону, открывая Шельме вид на Вику с ребенком, и это сняло все вопросы – опять она в кусты забурилась.
– Иди к Хомяку, побудь рядом с ним, – протянул Хельге флягу, после того, как сам отпил. – Сама выпей и, если получится, его напои, а мы пока с Белым что-нибудь придумаем, как похоронить всех и где нам на ночевку остановиться.
Проходя мимо стоящей раком Шельмы, от души хлопнул ее по заднице, и когда она вскинулась, проговорил:
– Как закончишь, к Хомяку иди, будьте с Хельгой рядом с ним, пока мы с Белым не управимся. – Ничего не сказала, только кивнула в ответ.
Нашел Белого уже стоящим на дороге: бледный весь, трясет его неслабо, но по сторонам смотрит осмысленно и оружие в руках держит уверенно.
– Ты как, очухался?
– Да, нормально уже. Все мертвы? – перевел взгляд на меня.
– Хомяку повезло, только скальп ему почти весь сняло и крови много потерял. Но жить будет, раз еще не умер. Не видел, куда Шнурок убежал?
– Он мимо нас по дороге пролетел не останавливаясь, а как далеко убежал… – пожал плечами.
– Ну и боги с ним. Сегодня мы дальше не пойдем, Хомяку отлежаться нужно. Сейчас проверю, что у этого в башке, и пройдемся с тобой по округе, может, какую ложбинку найдем, надо похоронить всех.
– А если еще такой рядом крутится?
– Да не должен по идее, иначе вместе бы и напали. Но все равно, по сторонам посматриваем.
Пришлось за томагавком идти, ножом не получилось споровый мешок вскрыть, весь пластинами закрыт.
– На крокодила кожей похож. – Белый тоже подошел, тварь рассматривает.
Я присмотрелся: действительно, если уменьшить эти пластины, что его покрывают, то вылитая крокодиловая кожа получится.
– Себе на сапоги не хочешь?
– Да ну нафиг! – отказался от такого счастья он. – Ты только девчонкам такое не скажи, а то действительно будем кожу с него снимать.