роявил усердие и расторопность, сумел быстро эвакуировать стариков. После этого дом престарелых был расформирован, дедушек и бабушек развезли кого куда.
Похожая история и в Белгороде: ВСУ обстреляли госпиталь для ветеранов и детей войны. Хорошо, что все ракеты нашему ПВО удалось сбить.
Более всего тревожат разговоры о «дырах» на нашей границе.
Но как-то незаметно приграничье наполнилось регулярными войсками, расположившимися по границе области. Беда в том, что их позиции возникли спонтанно, не оборудованы. Вот и возят туда местные жители ежедневно обеды, одежду, печки, металлическую посуду, поддоны, чтобы закрыть сырую землю в землянках, да мало ли что ещё нужно для жизни. Трудовой десант жителей выходит на лесозаготовки для блиндажей, стен укрытий. Крупные собственники и колхозы (да, у нас в Белгородской области ещё сохранилась эта форма хозяйствования) берут на содержание целые батальоны, отдельные фермеры — военные подразделения помельче. А частные лица — делают кто что может. Наше предприятие выделяет деньги на закупку необходимого «нашим солдатам», многое закупаем для них сами.
Каждый день над домом пролетает четвёрка «грачей».
На фронт и обратно.
Они движутся на малой высоте, так, чтобы вражеская ПВО их не заметила. В самый первый их полёт они шли много ниже. Я этот проход запомнила на всю жизнь.
Мы с детьми были дома.
Рёв и гром возникли грозно и внезапно, от грохота сознание на секунду отключилось, зато в желудок холодным комом упало твёрдое убеждение, что теперь — точно всё.
И это конец.
Но накал звука упал, рёв отдалился, а мы, подскочив к окну, в деталях разглядели родного шаловливого «грача», прошедшего так низко, чуть не по нашей крыше. Торопливо перекрестив его, мы облегчённо вздохнули: наши.
Вести с фронта идут противоречивые.
Неожиданно разлетелась молва: наш городской градоначальник Жданов В. Н. велел рыть окопы на подступах к Шебекино. Все встревожились, было даже какое-то разбирательство «наверху» по этому поводу. Горожане ездили смотреть эти пресловутые окопы, однако постепенно привыкли, и работа продолжилась. Теперь Шебекино окопано со стороны границы и на пути к Белгороду. На трассе даже дежурят бронетранспортёры, в лесной засаде видна башня танка.
Неужели всё так плохо?
Или это правильные меры предосторожности?
Сознание всё ещё с трудом принимает реалии войны.
Так прошло лето.
Тихо и нежно кружит лист. Светится берёзовое золото, звенят мониста и запястья осени. Только она нервно вздрагивает от очередного раската.
Война тут рядом.
Всего один шаг…
Дети идут в школу.
Везде торжественные линейки. Растерянные от новизны малыши с цветами, сдержанные и важные старшеклассники с сияющими от радости встречи глазами. А в конце школьного двора дежурит армейский патруль с автоматами при полной боевой выкладке. На торжественной линейке нет-нет да и обшаришь глазами небо над головой — не мелькнёт ли вражеский коптер. Но там только радостно плещут крыльями голуби.
Жизнь входит в привычную колею: уроки, кружки, музыкальные школы, городские праздники.
К работе ПВО и бесконечным обстрелам, к нашему счастью, пока своей цели не достигающим, жители Шебекино уже притерпелись. На берегу реки Нежеголь есть потрясающий парк с игровыми и спортивными площадками — любимое место отдыха всего города. Каждый вечер там гуляют горожане с детьми. И «бабахи» в небе уже никого не пугают: у всех наступило состояние бравады, когда море по колено.
…И вдруг ужасные известия об отступлении наших войск тут, прямо у нас под боком! Оставлены Купянск, Изюм, Волчанск! Волчанск для Шебекино — город не чужой.
Сколько там друзей, родственников!
Это полностью русский город.
Сразу вспоминаю рассказ сотрудницы нашего предприятия о её последней перед началом СВО поездке в Волчанск. «Я пришла на рынок, там знакомая торгует. Я стала ей рассказывать что-то, вдруг она изменилась в лице и прошипела: «Замолчи немедленно!» И сама замолчала. Я повернулась и увидела, как по базару медленно и угрожающе движется группа юнцов в чёрном с дубинками в руках.
Рынок замер.
Все разговоры прекратились. Когда они прошли, знакомая сказала: «Это западэнцы, если услышат русскую речь — забьют».
И вот теперь Волчанск оставлен, а Шебекино в одну ночь наполнилось несчастными, потерянными людьми.
Какое тяжёлое слово — «беженцы»!
Оно в один миг вырывает тебя из привычного круга жизни, лишает имущества, прав, счастья…
Но сохраняет жизнь.
Администрация нашей области среагировала мгновенно: лагерь беженцев развезён в пункты временного проживания за сутки. Причиной такой скорости мы считаем мстительность руководства ВСУ. Ранее в Шебекино был фильтрационный лагерь для украинских военнопленных. Но всё лето по нему прицельно стреляли свои же. В результате лагерь был перенесён подальше от границы. А по стихийному «городку» русских беженцев из оставленных нашими войсками городов ВСУ ударили бы непременно. Но не успели — «городок» исчез.
…Пришёл октябрь с его страшными миномётными обстрелами ВСУ, разрушением наших предприятий и подстанций, пожарами, гибелью людей, оповещёниями о минах-«лепестках», телефонными рассылками об обстрелах. Теперь уже и нам приходится иногда спускаться в подвал.
Валуйки также несут весьма значительные потери, приграничные сёла уже полностью в руинах.
Возвращаться их жителям некуда.
Наш губернатор издал указ о жёлтом уровне опасности в области. Это значит, что занятий в школах не будет. Все дети, да и учителя, с трудом переходят на дистанционное обучение.
Предприятия не останавливаются.
Хоть и выходить на работу страшно. Особенно если крупный лакокрасочный завод на твоих глазах разбомблён, а огонь пожрал всё, что было на производственной площадке. Дым от пожара закрыл полнеба и был виден на 40 километров!
Противопехотный фугас с поражающими элементами дротиками.
Враг прицельно бьёт по подстанциям города и иным городским объектам.
Вот тут невозможно не сказать благодарственное слово нашему коммунальному хозяйству. Все аварии, последствия всех прилётов залатываются моментально. Электроэнергия, вода, связь — всё восстанавливается в мгновение ока.
Люди не ощущают неудобств.
Виват нашим коммунальщикам!
Но трижды виват нашим бойцам ПВО, делающим всё от них зависящее.
Внутренность снаряда с поражающей частью.
В город и область зачастило высшее руководство страны. Ведь Белгородчина — становой хребет продовольственной безопасности России. Мы горды тем, что доля нашей областной промышленности крайне значима в общем объёме производства. Нельзя же допустить большого оттока населения и обескровливания сельского хозяйства и промышленных предприятий!
Нельзя-то нельзя, да при всём этом в области нет программы эвакуации и переноса производств в случае чрезвычайных ситуаций. А сами чрезвычайные ситуации в России есть: засухи, пожары, наводнения… а теперь и ведение боевых действий. Наше предприятие неоднократно передавало на федеральный уровень свои предложения о необходимости разработки такой программы.
Жёлтый уровень опасности всё длится, настоящих занятий в школах нет, только онлайн. И вот ожидаемый результат: дети начали уезжать от обстрелов в более тихие уголки области или вообще за её пределы.
А что же шебекинцы?
Все жители нашего города и области нашли своё место в СВО. Начальница смены на ночных дежурствах вяжет шерстяные носки солдатам, уже сколько мешков она им передала — её носки ребята расхватывают как горячие пирожки. Соседка с невесткой ежедневно варят и отвозят горячие обеды на передовую. На предприятиях покупают для фронта необходимые предметы быта, детали обмундирования. Один наш знакомый мастерит печки для солдат.
Помогают все.
И наша семья, конечно.
Во время первого миномётного обстрела Шебекино первая горькая мысль была о моей 86-летней матери. Дочь пограничника, она в 1941 году в числе первых узнала огонь и натиск фашистских войск на границе в Бессарабии, и вот опять, в 2022 году, фашист прицельно стреляет по ней! За её домом — подстанция, а враг шлёт мины прямо туда!
Срочно забираем её.
Да, приходится признавать: детей и стариков надо отправлять в эвакуацию. Знакомые в Курске готовы помочь.
В темноте ноября мы вышли на прогулку.
От домов отъезжают нагруженные легковые.
Родители вывозят детей к родным, знакомым…
Подальше от Шебекино.
В воздухе давно висит гул, как от взлетающего самолёта, но не может же он взлетать бесконечно. Оказывается, это из огромной трубы газопровода, повреждённой миной ВСУ, гудит и ревёт, вырываясь столбом, пламя — горит газ.
Вот ночью в небе над лесом повисло переливающееся облако фейерверка, только это не фейерверк и не осветительный снаряд «люстра» — это фосфорный зажигательный боеприпас, запущенный с «той стороны» в поисках расположений наших частей. Лес там выгорел, еле потушили.
Небо внезапно закрыло облако дыма, на горизонте пожар. Гудят пожарные машины.
Куда теперь били, что горит?
Ага, пикапы ВСУ, оснащённые миномётами, нашим разведчикам удалось засечь, а артиллерии — уничтожить.
…А с фронта всё текут тревожные известия о концентрации сил ВСУ в Харьковской области. То их оттягивают под Соледар, то вновь они оказываются под Харьковом.
Наши ребята держат удар и даже продвигаются вперёд. С Богом!
Область живёт и работает на совесть, потихоньку перестроившись на военные рельсы.
«Вагнеровцы» организовали обучение отрядов теробороны.
Расслабляться нельзя.
Люди посуровели, постепенно до каждого стало доходить, что это противостояние никого не обойдёт стороной.
В этом плане нам, жителям Белгородской области, понятнее — мы наблюдали военные действия с самого их начала. А вот как объяснить всё это жителю, скажем, Нижнего Новгорода? Поэтесса-песенник, дама-бард на своей страничке в ВК пишет, что точно не знает, какое событие 2022 года может она назвать главным.