— Завтра переезжаю домой насовсем. Чинить буду.
Завозят витрины в магазины, будут открывать.
Везде пробитые окна, в окнах острые зубы осколков. Замечаю — пластиковые рамы держатся лучше, а старые деревянные — вылетели вместе с остеклением.
Так везде.
Оконщики озолотятся.
А предприятия? ТПП объявило: за оформление каждого свидетельства о форс-мажоре — по 13 500. И по 2600 — за каждую последующую заверенную копию. А если предприятию помножить эти услуги на число его контрагентов, тут придётся сильно репу чесать: откуда денег теперь взять? Убытки колоссальны.
Производственные циклы разлажены, работники разъехались.
А заказчики?
Они поснимали заказы, поясняя, что своя рубашка ближе к телу.
Налоговые каникулы пока только обсуждаются на федеральном уровне. А платежи — они обязательны. Неважно, что имущество погибло — и вовсе не по вине предприятия, зато налог на имущество остался. Так же, как и все другие налоги.
А что вы хотите?
Не введены ни режим ЧС, ни военное положение, ни режим КТО (контртеррористической операции). Нет надлежащих заключений об уничтожении имущества. Даже если есть заключение СК, страховые риски по договорам не предусматривают уничтожение имущества в результате военных действий или теракта.
Это неумолимый факт.
Страховщики обезопасились, они «в домике». В отличие от нас — производственников.
Наши «домики» порушены.
Да, вот так оно…
Хозяева и руководители предприятий в панике от наступающих последствий и отсутствия страхового покрытия убытков.
Но паника паникой, а плати!
Зарплата — обязательно. Не менее 2/3 от оклада за время вынужденного простоя.
Кредитные выплаты — как и до событий. Изменения только в объёмах кредитования и новых условиях: «Предоставьте отчётность за истекший период и список оставшегося имущества… если осталось… Вы же понимаете, ваш кредитный рейтинг сильно упал… Будем пересматривать…»
Банки тоже только и исключительно о себе.
Да, господа, таков капитализм.
А военные действия продолжаются. Сегодня — как и вчера, как и ранее — опять и снова гремело в Новой Таволжанке. Каждый день публикуется список объектов и жителей, пострадавших от вражеских снарядов. Знакомый из Таволжанки с замиранием в голосе рассказывает о сгоревшей и подбитой технике на границе:
— Какие бои тут были… «Солнцепёки», ну, ТОСочки, ТОС-1А, они тогда нам разбили, много… БТРы везде сгоревшие… страшный огневой вал ВСУ.
Но ведь сдержали натиск врага!
Последние пять дней было относительно тихо… везде тихо… Но сегодня опять гремит.
Что там, на границе, чего ждать нам, жителям приграничья?
Ясно, что это не конец наших бед.
Когда враг назначит продолжение?
По дорогам перемещается автотранспорт МО, фигуры на всемирной шахматной доске перегруппировываются.
Уже более недели тот огневой вал ВСУ, что сносил, сметал город и окрестности с лица земли, усох, увял. Для нашего небалованного уха — царит почти тишина.
На выходные мы решили прекратить эпизодические наезды домой — и, наконец, там поселиться.
Дел много.
У всех родных есть холодильники и морозилки. За время с первого июня они успели разморозиться, а с момента экспериментальной подачи электричества — заново замёрзнуть в луже прокисшего сока, ставшего неопрятным льдом. Везде пришлось заново отключать, разгружать, мыть привезённой с собой водой (ведь подачи воды пока нет), выбрасывать всякий ужас. Малоприятная работа, особенно для таких сияющих юным летом выходных.
В саду мы расчистили место прилёта, вынесли тела деревьев, павших смертью храбрых. Они были большие, только втроём и можно поднять. Теперь за нашими пробитыми, прошитыми осколками воротами пугает прохожих гора срубленных осколками хвойников и рябин.
Электроэнергию по городу дают частями. В нашем районе она появилась только к вечеру. Зато уж как мы обрадовались и торжественно выключили генератор, на котором выживали с первого июня. Связь очень плохая, прерывистая, интернета нет вообще — даже и не мечтай.
Сад зарос сорняком. Некоторые колючки стоят наглыми пальмами, всем своим видом предупреждая: «Не подходи!»
Клубника старается вовсю, психотерапевтически наполняя сад и любое помещёние, где стоит в мисочке, радостным и сладким духом своим, обещанием непременной удачи и счастливого исхода дел.
Прямо возле перепелятника устроились две драные приблудные кошки — серая и бывшая белая. Они не выносят друг друга, да куда деваться. Вот и орут, став против друг друга и выгнув спины. Так мерзко воют, как умеют только тревожные сирены. Ставлю кошкам еду, чтобы подсластить жизнь.
Вымотанные примитивными хозяйственными заботами по технологиям прямо-таки пещёрного уровня, отправились назад к сыну, за 15 км от Шебекино в сторону Белгорода. Кстати же, проезжали не окольными путями, а прямо по центру нашего города.
Рапортую.
Ремонт центральных улиц, наиболее пострадавших от обстрелов ВСУ, уже развернулся вовсю. Где мы раньше старались проскочить быстро и в траурном молчании, со щемящим сердцем и затаённым дыханием, там теперь видна бурная и созидательная человеческая активность. Да, в городе пока постоянно не живут, но уже проезд открыт, свободен! Жители наведываются и вычищают свои брошенные в одночасье жилища.
Коммунальщики тоже стараются.
Воды пока нет нигде. Хорошо тому, у кого в частном доме есть скважина и генератор. Остальным приходится возить из Белгорода. А без воды нет ни жизни, ни уборки. Простая истина, да её забыли в наш век высоких технологий.
И выходит, без воды
И ни туды и ни сюды!
Хоть уже поздний вечер, около девяти, но двери городской администрации распахнуты настежь, люди группами входят и выходят, жестикулируя, оживлённо обсуждая что-то. На стоянке у здания мэрии припарковано целое море автомобилей.
Ремонтники работают!
Поразилась скорости, с которой у некоторых повреждённых жилых домов возвели уже строительные леса для ремонта фасада и окон. В иных местах выстроены высоченные крепостные стены из брикетов и упаковок различных стройматериалов для проводимого городом ремонта.
В Устинке (смотри мой рассказ об истории шебекинского края) кучкуются весёлые стайки старшеклассников, обсуждают реальность намерения губернатора перевести, наконец, обучение в очный формат в новом учебном году.
Дай-то Бог! Кстати, сгоревшая кровля ребиндеровской школы на машзаводе, постоянно пугавшая меня при выезде из города, уже заново перекрыта! Спасибо дежурному и завхозу, которые тогда, во время обстрелов, не побоялись сразу подняться на чердак и затушить пожар в зародыше, а то бы всей красивой и вновь отремонтированной школе была бы крышка. Спасибо и постаравшимся ремонтникам, давшим школе новую кровлю.
Церкви города не пострадали. Как, впрочем, и спортивные сооружения, арены.
Цел и парк у реки, гордость города.
Мне кажется, я догадалась, зачем ВСУ так упорно били по старому центру — улице из двухэтажных домов, построенных ещё военнопленными немцами после Великой Отечественной войны.
Ведь везде, где ни посмотри — в Подмосковье, Свердловской области и вот в Шебекино, по сию пору стоят двухэтажные домики с деревянными перекрытиями — те, что были возведены «на первое время» для советского человека, освободителя Европы от фашистской чумы. Дома эти считались «времянками», но задержались и много после падения СССР. Эти небольшие типовые домики иначе в народе называют «песочными», так как при их строительстве страшно экономили. Цемента после войны не хватало, развалины и ужас царили везде, где проходили бои, какой советский город ни возьми. Вот и строили немцы почти без цемента, из подручных материалов с глиной. Однако ещё до окончания 1945 года СССР счёл себя обязанным в порядке братской помощи дарить: к примеру, Польше — цемент десятками миллионов тонн. Тогда считали, что полякам этот стройматериал безусловно нужнее для восстановления страны.
Вот оно как было…
А сегодня именно поляки в составе ВСУ громят Шебекино и окрестности. Таково их «спасибо» за восстановление Польши?
Ведь в Волчанске и Харькове расположились именно они, НАТО-поляки.
И лупят они не в шутку, а всерьёз по жилью мирных жителей Шебекино, благородные и благодарные «братушки».
Так почему НАТО-поляки из ВСУ избрали своей целью их, эти песочные домики?
На большой площади среди этих домиков расположен мемориал нашим воинам, стелы памяти, памятник Скорбящей матери солдата. Выставлены орудия и танки времён Великой Отечественной.
Вот сюда и били.
По славе нашей.
По памяти.
По сердцу и духу.
Били, но не попали.
В дорогу — попали.
В домики — попали.
В супермаркет — попали.
А в площадь — нет!
И это знак свыше.
Так что на это польское русофобское «антиспасибо» скажем своё:
— Пожалуйста, НАТО-наймиты-поляки.
Только скажем устами нашей артиллерии и РСЗО!
Итак, я живу дома, в моём городе, где восстанавливают фасады и общественные здания, где озадаченные производственники смотрят, как им управить и наладить разрушенное и разлаженное. Где решительные мужчины вечером шагают к пляжу в центре города, чтобы смыть с себя в нашей речке Нежеголи пот трудов своих праведных.
Наш благоустроенный пляж… Какой ещё из промышленных городов может похвастать такой пляжно-курортной истомой, истинно крымской атмосферой, как наше Шебекино? Где на улицах и площадях центра офисные дресс-коды органично сочетаются с парео? Когда среди бесконечных пенных розовых кустов города, на фоне арабской вязи прихотливых и нигде не прерывающихся клумб весёлые стайки загорелых красавиц летят на пляж.
Клумбы все на месте и в цвету, а вот красавицы…
Пока город всё ещё пуст, но уже мчат сюда автомобили, шумят машины спецтранспорта, оживает промзона.