– Это ваше право. Я его не оспариваю. Но пока вы находитесь на моем корабле… – воин добавил в голос металла и отчеканил каждое слово: – Вы будете выполнять пункты контракта и только после успешного выполнения и истечения контракта вы можете подать иск на обжалование моих действий. В противном случае на вас распространяется пункт 45, параграф 4.1 о саботаже.
– Чушь, на вольнонаемных служащих он не распространяется.
– Не распространялся до определённых событий, – отмахнулся воин, видя, как профессор пытается припомнить формулировку контракта, нажал: – Итак, это было все, что хотели мне сообщить?
– Нет. Я не хочу больше работать с этой… – подбирая приличное слово, профессор махнул рукой. – Моя часть исследований закончена. Свой отчет я уже отправил и мое присутствие в лаборатории, рядом с этой фе-ми-нист-кой бессмысленно.
Воин припомнил последние записи из лаборатории. Лайма действительно «наседала» на профессора. И учитывая разный подход к работе: ее фанатичное упорство в поисках ответов и его неторопливый подход к изучению неизвестного – удивительно, как они вообще смогли так долго продержаться вместе.
– Хорошо. Сейчас есть открытая вакансия научного консультанта на поверхности…
После ухода профессора Немезис вернулся в штурмовик. Привычно опустившись в кресло, почувствовал еще не успевший остыть подголовник. Очередное «слияние» началось с привычного писка протеста медблока. Уже не обладая полной властью над телом и сознанием, аппарат мог давать лишь рекомендации, следовать которым Немезису не давал плотный график работ.
Ощутив себя центром электронного шторма, окрашивающим ближний космос в сплетение энергетических линий разноцветных потоков, воин потянулся электронным вихрем к эсминцу Данилова.
– Адмирал на мостике.
Проступившая рубка управления встретила привычным фоном переговоров и отрывистых команд дежурных операторов. Переговоры на миг прервались, и как только Данилов выполнил формально приветствие, неподвижно замершие операторы вернулись к работе. Стоявшие полукругом консоли вновь окрасили лица в блики мерцания проекций, и капитанский мостик наполнился шумом рабочих переговоров.
Присев в капитанское кресло, ожившее многочисленными панелями и гроздями светящихся проекций, сразу же окруживших владельца призрачным мерцанием, Данилов продолжил рапорт по существу:
– …Каркас достиг плотности 0.6 алмазной. В нижней полусфере уже устанавливаем несущий слой брони, но скорость ниже плановой.
– Трудности?
– Слишком сжатые сроки, – прямо взглянув призраку в глаза, Данилов угрюмо добавил: – Люди устают. Тем более что такое масштабное строительство планировалось на поверхности и при полной побудке колонистов.
Спокойно выслушав упрек, Немезис посмотрел вниз. Поднявшаяся над залом платформа открывала взгляду всю рубку управления. Вглядываясь в лица операторов, заметил пустующие места.
– Я взял на себя смелость установить новый график дежурных смен. В таком бешеном темпе вероятность ошибок возрастает. Роковых ошибок.
– Разве восьми часов на сон это мало? – спросил Немезис.
– Кроме сна и работы у людей должно быть и время для психологической разгрузки. Две недели без возможности расслабиться для них очень много. Это же не боевой экипаж.
Воин заинтересованно взглянул на Данилова.
– Интересно. Откуда у коменданта орбитальной станции, пусть даже с военным уклоном, представления о порядках на боевых кораблях?
Сыграв удивление, Данилов ответил:
– Если вам интересно… – сохранив на лице вежливость, едва улыбнулся мимикой, – то на орбитальных крепостях часто дежурят эсминцы СБ, и зачастую экипажи получают короткие увольнительные, которых хватает на «пробежку» до орбитального кабака, поздороваться с местными девицами и пожаловаться на тяжести службы за рюмкой чая.
– Будем считать, что вы ответили на вопрос, – с такой же вежливостью ответил Немезис, сделав пометку в памяти – все-таки заняться персоной Данилова детальнее. – Составленный график дежурств изменять не буду, но на дополнительных людей не рассчитывайте.
Отвечая на невысказанный вопрос, Немезис сказал:
– Запас продовольствия жестко ограничен. И еще неизвестно, когда мы запустим пищевые фабрики на поверхности…
Глава 28
Выцветая под жестким излучением светила, конструкция из живого бетона твердела и все больше напоминала скелет давно умершего гиганта, но вместо того чтобы таять, теряя плоть, этот каркас с каждым днем обретал по новому сектору стальных плит, рождавшихся во вспышках молекулярной сварки. Корпус орбитальной крепости обрастал «плотью».
Пара коконов, убрав сложное сплетение с раструбами маломощных лазеров, аккуратно маневрируя, выбирались из сплетения бетонных ребер. Освещая сплетение лучами прожекторов да вспышками двигателей, парочка выплыла из недр рождавшегося гиганта и тут же прыснула в стороны. Терпеливо дождавшись свой очереди, новая смена коконов устремилась к ячейке, буксируя к провалу сегмент корпуса одного из транспортов…
Воин ощущал себя воронкой, узлом энергетических потоков. Информация со всех бортовых систем накатывала лавиной, заполняла ощущения цифровым штормом, грозя поглотить и растворить все на своем пути. Но натыкаясь на его сознание, цифровые потоки втягивались в воронку воли и силы разума, смирели и растекались ровными цветовыми потоками четких команд.
Как паук в центре паутины, Немезис следил за каждой «нитью», держал в сознание терабайты информационных массивов и, словно дирижер огромного оркестра, прислушивался к малейшей фальши в симфонии строительства. Он не обращал внимания ни на смену лиц дежурных, ни на таймер «слияния». Он уже давно перешел рубеж, очерченный строгим запретом Братьев Науки. Он жил энергетическим вихрем, дышал цифровыми потоками, и главное, он ощущал, что это не предел.
После первых суток, когда медблок напомнил о необходимости прервать слияние, он отвлекся на пересадку из кресла штурмовика в капсулу для межпланетных перелетов. И ощущая кожей бодрящую прохладу клокочущего киселя аквариума, отдал команду бортовым системам заботиться о теле, а сам погрузился в новый сеанс «слияния».
После трех суток беспрерывного контакта мозга с электронными системами он впервые ощутил подступившую темноту беспамятства. Рапорта операторов слились в неразборчивые каракули, переговоры в сплошной гомон. И опережая желание разорвать сеанс, Немезис впервые ощутил, как где-то в глубине открывается спасительный родник. Словно из дремучих пластов подсознания пробивается вихрь свежести. Сметая дурман усталости, поток открывал сознанию четкие решения: непреодолимая проблема превращалась в детскую загадку; неимоверно сложный расчет складывался с легкость простейшей арифметики. И при этом он ощущал эмоцию ранее неизведанную – удовлетворение. Словно он занимался нужным делом, по которому тосковал все прожитое время…
Постоянный зуд превратился в настойчивое прокалывание. Обратив внимание на трепет алой линии, которая символизировала канал экстренной связи, Немезис отвлекся малой толикой внимания.
Проступил силуэт Крафта. Опуская формальности, торговец проговорил:
– Есть ситуация, которая требует вашего внимания, а лучше личного решения.
Выплывая на поверхность цифрового потока, Немезис пытался понять, что так взволновало его нового коменданта. На ходу сотворив алгоритмы простых действий операторам коконов, он полностью отвлекся от строительства.
– Именно личного?
– Экспедиция обнаружила следы… – задумавшись, Крафт хмуро добавил: – Понять бы, чьи. Ознакомьтесь с массивом отчета. Он уже в служебном контуре управления.
– Хорошо, через полчаса буду в кают-компании.
Быстро проносясь под объективом разведывательного зонда, джунгли сливались в океан зелени. В котором уже было не разобрать, где деревья, а где представители местной живности.
То и дело зонд совершал немыслимый пируэт, чтобы в последний момент не стать жертвой летающего чудища, что настырно продолжало преследовать серебряный шар. Издав рев разочарования, летающий хищник усиленно захлопал кожаными парусами крыльев и, набрав высоту, спикировал далеко впереди. Выхватив из чащобы жертву, натужно взмахивая парусами, уворачивался от сородичей, что стремительно пикировали с высоты, пытаясь урвать себе часть добычи.
Траектория полета зонда выровнялась, и проекция приняла подобающий вид. Но новая напасть в виде облака насекомых разукрасила картинку в череду быстро расползающихся клякс. Шли минуты, а проекция все больше напоминала дно стакана, коим прихлопнули несметное число тараканов.
Наконец оператор все-таки увеличил высоту, и аппарат передал картинку, от которой Немезис перестал жевать.
– Увеличение, – отложив гроздь сухофруктов, Немезис впился в изображение настенного проектора, – максимальное отдаление…
В пустой кают-компании был только Крафт, который и выполнял короткие приказы с пониманием. Когда он впервые просматривал запись обычного зонда, которую ему передали с отчетами разведывательной экспедиции, он тоже не поверил собственным глазам.
Среди буйства зелени возвышалась абсолютно черная колонна. Увитые лианами гиганты-деревья словно сторонились мрачного соседа, росли на почтительном расстоянии. И то выглядели какими-то чахлыми по сравнению с другими великанами.
– Это все?
– Нет, еще есть детальное обследование участка вторым зондом и орбитальная съемка. Оказалось, что колонна не одна. По километровой окружности было расставлено тридцать шесть стометровых столбов. Та же гладкая поверхность, та же чернота и одинаковая высота.
Немезис непонимающе просматривал отчеты сканирования. Показания радаров не показывали ничего необычного, вернее, они вообще ничего не показывали, кроме дикой сельвы. Щупы сканеров различного принципа действия проходили сквозь колонны, будто тех вообще не существовало, и только системы, работавшие с оптическим диапазоном, обнаруживали колонны из неизвестного материала.