– Отчаиваться рано, – возразил Холмс. – У нас есть несколько дней, чтобы добраться до нового логова этого чудища, и еще мы располагаем кое-какими сведениями, которые, возможно, помогут нам достигнуть цели.
– Какими сведениями? – спросил сыщик.
– Этого я пока не могу вам сообщить. Мне нужно все обдумать. Типичная проблема на три трубки.
Майкрофт негромко кашлянул.
– Должен добавить, что задача наша не сводится к поискам баронессы. Необходимо также обнаружить гнездо этих гигантских крыс и уничтожить их. Пока они существуют, мы не можем чувствовать себя в безопасности.
– Мне нужно подумать, но сначала как следует выспаться, – произнес Холмс усталым голосом. – Вот только не знаю, где нам с Уотсоном найти пристанище на ночь. Возвращаться сейчас на Бейкер-стрит – полное безумие.
– Я договорюсь, чтобы вам приготовили здесь комнаты для гостей. Это совсем несложно, а кроме того, остановившись здесь, вы сможете сообщать мне все новости без промедления. И хочу подчеркнуть одну вещь, Шерлок. Это не какое-нибудь твое частное расследование, речь идет о деле государственной важности. Клиент твой в данном случае – британское правительство, и нас нужно постоянно держать в курсе всех событий. И пожалуйста, откажись на время от своей привычки ставить остальных в известность только тогда, когда тебе вздумается. Ты меня понял?
К концу этой речи Майкрофт разве что не грозил брату пальцем.
В ответ на лице Холмса мелькнула улыбка.
– Уверяю тебя, что бы тебе ни понадобилось и в какой бы форме ты об этом ни попросил, все получишь немедленно, если то будет в человеческих возможностях.
– Я готов заявить то же самое от лица Скотленд-Ярда, – добавил Лестрейд. – Мои сотрудники к вашим услугам в любой час дня и ночи.
– Благодарю вас, джентльмены. Я ценю ваши предложения и, разумеется, буду иметь их в виду. Однако мне представляется, что одержать победу в этом деле – если только мы сможем ее одержать – нам позволят разум и хитроумие, а не сила. А сейчас, Майкрофт, будь любезен, проводи нас на ночлег, ибо я твердо убежден, что крепкий сон всегда благотворно влияет на остроту интеллекта.
Глава четырнадцатаяСоприкосновение
Гостевые комнаты в клубе «Диоген» были обставлены по-спартански, однако чистое свежее постельное белье и мягкая перьевая подушка быстро перенесли меня в объятия Морфея – я погрузился в крепкий сон, по счастью без сновидений. Однако около пяти часов утра, когда небо начало постепенно светлеть и непроглядную тьму сменили предрассветные сумерки, меня внезапно разбудили. Из соседней комнаты, где спал Шерлок Холмс, долетел короткий нечленораздельный крик. Я накинул халат поверх ночной сорочки и бросился к своему другу.
Глазам моим предстало странное зрелище. Холмс лежал на постели, откинув в сторону одеяло, глаза его были закрыты, при этом он что-то бормотал и отчаянно тряс головой. Лоб его блестел от пота. Внезапно он резко сел, лицо исказила странная гримаса, а потом глаза распахнулись. Он вновь вскрикнул, лихорадочно и приглушенно. Казалось, его мучает страшный кошмар, но он не в силах проснуться.
Я шагнул ближе и потряс его за плечи. Это не произвело никакого эффекта: Холмс продолжал неразборчиво бормотать и дрожал, будто от страха. Я позвал его, похлопал по щекам в надежде вывести из забытья. Будто ныряльщик, вырвавшийся на поверхность воды, он открыл рот, ловя воздух; а потом я наконец увидел, что в остановившихся глазах вспыхнуло сознание.
– Холмс! – воскликнул я. – Холмс, с вами все в порядке?
Некоторое время он мотал головой, будто пытаясь вытряхнуть дурные мысли.
– Уотсон, – прошептал он наконец, вновь обретя дар речи. – Слава Богу, Уотсон. Она пыталась до меня дотянуться. Дотянуться до моего спящего мозга.
Он явно нес какой-то вздор. Обескураженное выражение моего лица остановило его. Холмс тяжело вздохнул и утер лоб.
– Простите, Уотсон, я понимаю, что с такими высказываниями самое место в Бедламе. – На его изможденном лице показалась улыбка. – Зажгите мне сигарету, старина, а я пока очухаюсь и попытаюсь объяснить, что к чему.
Я выполнил его просьбу, а он тем временем, пошатываясь, выбрался из постели и завернулся в халат. Потом жадно закурил, набирая полные легкие дыма, будто сигарета эта была последней в его жизни. Никотин, видимо, благотворно подействовал на его нервы, он обернулся ко мне все с той же слабой улыбкой.
– Спасибо. У вас в последнее время выработалась новая привычка – спасать меня из всяких передряг.
В последний раз затянувшись, он бросил окурок в камин.
– А в чем именно состоят эти «передряги»? – спросил я озадаченно.
– Я пока не до конца вырвался от нее. Она по-прежнему здесь. – Длинным пальцем он постучал себя по лбу.
– Вы про баронессу?
Холмс кивнул.
– Ей удалось подчинить себе мой разум и мою волю. Похоже, когда мозг мой отдыхает, то есть когда я сплю, она по-прежнему сохраняет надо мной некоторую власть. Как будто у нее есть собственный телеграфный провод, по которому она шлет сообщения мне прямо в мозг. Она взывала ко мне в моих снах. Я видел ее лицо, ее глаза.
Он дрожащей рукой потянулся за новой сигаретой.
– И чего она хочет от вас теперь?
Лицо его на миг скрылось в облаке табачного дыма.
– Она хочет знать, где я нахожусь и что мы собираемся делать.
– Выходит, здесь мы в опасности?
Холмс покачал головой.
– Пока в безопасности. Я вступил в борьбу с нею, с этими темными, пронзительными, настойчивыми глазами. Она ничего от меня не узнала – пока. Однако нужно как-то противостоять этому. Сила ее внушения столь велика, что она, возможно, способна воздействовать на меня, даже когда я бодрствую.
– Должен быть какой-то способ разорвать эту связь.
Холмс вдруг замер на месте, не донеся сигарету до губ. А потом тихо повторил:
– Связь. Да, связь. – А после внезапно вскочил и хлопнул меня по спине: – Уотсон, вы, как всегда, мой светоч во тьме. Высвечиваете очевидные вещи, которых сам я зачастую не замечаю.
Я не удержался от улыбки, услышав эту откровенную похвалу, и одновременно покачал головой.
– Связь. Вы употребили это слово. Связь, – попытался объяснить Холмс.
– Все равно не понимаю.
– Связь – это ведь вещь двухсторонняя, верно? Передача идей, слов, мыслей от одного к другому, предполагающая отклик. Если баронесса располагает этим, как я его назвал, «телеграфным проводом», ведущим в мой мозг, то, значит, сообщения можно посылать и в обратную сторону. Так, может, мы таким образом узнаем, где она и что замышляет?
– Но как? Она обладает гипнотическим даром. А вы – нет.
– Верно, хотя я убежден, что, будь у меня время и дельный наставник, я бы без труда развил в себе эту способность. Однако времени у нас нет – зато есть возможность прибегнуть к помощи виртуоза.
– Сальвини?
– Он самый. Он уже оказал нам неоценимую услугу, и я убежден, что при его содействии смогу пробраться в сознание баронессы Эммуски Дюбейк и добыть там необходимые нам сведения.
Идея эта казалась диковатой, но я вдруг ощутил странную уверенность, что она сработает.
– Тогда нужно, не теряя ни минуты, связаться с ним! – воскликнул я.
– Вот и я так думаю, – откликнулся Холмс, с энтузиазмом потирая руки. Потом он глянул на часы и сбросил халат. – Уже почти шесть утра. Увидимся в вестибюле через полчаса и нанесем ранний визит в отель, где проживает синьор Сальвини.
Было уже почти восемь, когда мы вышли из кэба возле отеля «Адельфи» в Энфилде, милях в трех от «Вудгрин эмпориума». Мы с Холмсом разбудили дремавшего портье и спросили номер комнаты Сальвини. Получив необходимые сведения, мы двинулись к лифту, чтобы подняться на пятый этаж, где маленький гипнотизер снимал люкс, но тут двери лифта распахнулись, и перед нами, будто по волшебству, предстал сам Сальвини. Лицо его радостно засветилось.
– Джентльмены, какая приятная неожиданность! И думать не смел, что мы так скоро встретимся вновь. – Он осекся, улыбка погасла. – Вы пришли ко мне? Что-то еще случилось? Нужна моя помощь?
– Нужна, – ответил Холмс.
Сальвини вновь разулыбался.
– Прелестно. Я с радостью. Как раз шел прогуляться в небольшом парке тут, через дорогу, – я каждый день перед завтраком совершаю такие прогулки. Не соблаговолите ли присоединиться? По ходу дела расскажете, что у вас приключилось и чем я могу быть вам полезен.
Мы вошли в парк. Там не было ни души, только какой-то бродяга спал на скамейке под ворохом газет – оттуда раздавался громкий храм. День был теплый, но пасмурный, хмурое небо нависло над нашими головами, как скрытая угроза. Сальвини шел бодрой, пружинистой походкой, причем в хорошем темпе. Сразу стало ясно: утренний променад он совершает для поддержания физической формы. Холмс пересказал свой сон, пояснив, что, хотя накануне Сальвини сделал все возможное, чтобы вернуть ему здравый рассудок и память, баронесса по-прежнему держит его в руках. При этих словах гипнотизер понимающе кивнул. Когда мой друг закончил, мы успели дойти до пруда – в центре его находился островок, на котором собралось несколько уток. Увидев нас на берегу, они вперевалку спустились к воде и поплыли в нашу сторону, оставляя рябь на спокойной глади. Сальвини вытащил из кармана бумажный сверток, извлек из него несколько ломтей хлеба и принялся крошить их и бросать в мутную воду.
– С добрым утром, ребятки, – приговаривал он, швыряя все новые пригоршни. – Вот, глядите, что папочка вам принес.
Судя по всему, то был его ежеутренний ритуал, который не могло нарушить никакое наше присутствие. Покормив своих подопечных, Сальвини протянул кусок хлеба Холмсу, и на лице у него появилась загадочная улыбка.
– Посмотрим, сможете ли вы уловить сходство, мистер Холмс. Утки мистическим образом отреагировали на мое появление. Отреагировали потому, что я обладаю над ними некоторой властью: у меня есть хлеб, предмет их сильнейшего желания. Если я перемещусь на другой конец пруда, они, ни на миг не задумавшись, последуют за мной и туда. В этом и состоит часть тайны гипноза. Гипнотическое влияние заставляет повиноваться, не задавая вопросов. Вы, хвала Небесам, уже задаете вопросы, отказываетесь полностью подчиняться. Именно поэтому вы способны были оказать сопротивление этой женщине, когда она явилась к вам во сне. Вы тоже обладаете определенной силой.