Опускается на стул и рыдает). Боюсь, я оказалась слабым, робким созданием и не в силах переносить житейские испытания. Все это видится мне одним ужасным кошмаром.
УОТСОН: Думаю, вы проявили удивительную храбрость. Какая женщина не была бы потрясена случившимся?
ЭНИД: Ваша доброжелательность была единственным лучиком света в эти черные дни. Между отчимом и сельским доктором царит такая неприязнь, что последний, я уверена, отказался бы помочь нам. Но я вспомнила то доброе письмо, которое Вы прислали, когда мы вернулись домой, и сразу же отправила вам телеграмму. Я не смела даже надеяться, что вы прибудете из Лондона так быстро.
УОТСОН: Но как же могло быть иначе! В Индии я хорошо знал вашу мать, а вас с сестрой помню еще девочками. Я был только счастлив услужить вам — если мои услуги хоть в чем-то пригодились. Где ваш отчим?
ЭНИД: Он хотел поговорить с коронером.
УОТСОН: Надеюсь, он не изливает на вас весь тот гнев, о котором мне доводилось много слышать в деревне. Простите, если я позволяю себе лишнее; но судьба ваша беспокоит меня. Вы кажетесь очень одинокой и беззащитной.
ЭНИД: Благодарю вас. Уверена, вы желаете мне лучшего, но я не хотела бы это обсуждать.
АЛИ (приближаясь к ним): Пожалуйте сюда, сэр.
УОТСОН: Постойте.
АЛИ: Приказ хозяина, сэр. (Подходит ближе).
УОТСОН: Сейчас иду, говорю вам.
АЛИ: Сожалею, сэр. Вы должны пройти в столовую.
УОТСОН (отталкивая его): Прочь, каналья! Я пойду, когда захочу. Не смейте мне приказывать.
(АЛИ пожимает плечами и уходит).
И последнее. Я говорю как истинный ваш друг, и прошу вас выслушать меня. Если вы окажетесь в беде, если почувствуете беспокойство, если случится хоть что-то…
ЭНИД: Что может случиться? Вы пугаете меня.
УОТСОН: В этом заброшенном месте нет никого, у кого вы могли бы попросить помощи. Если вам понадобится друг, вы ведь обратитесь ко мне, не так ли?
ЭНИД: Вы так добры! Но за вашими словами мне чудится что-то еще. Чего вы опасаетесь?
УОТСОН: Обстановка здесь довольно мрачная для молодой девушки. Да и отчим ваш — странный человек. Вы ведь обратитесь ко мне, обещаете?
ЭНИД: Обещаю вам. (Встает со стула).
УОТСОН: Я мало что могу сделать. Но у меня есть друг, человек исключительный, обладающий невероятными знаниями и вдобавок решительный и изобретательный. В свое время мы делили с ним квартиру, и я узнал его очень хорошо. Его зовут Холмс — мистер Шерлок Холмс. Если вы столкнетесь с неприятностями, я попрошу его вмешаться. И если кто-либо в Англии сумеет вам помочь, то это — Шерлок Холмс.
ЭНИД: Мне едва ли понадобится помощь. И все же приятно знать, что я не одна. Тише! Они идут. Не мешкайте! Ах! Прошу вас, идите.
УОТСОН: Помните, вы дали мне обещание. (Удаляется в столовую).
(Из коридора появляется ДОКТОР РАЙЛОТТ, беседуя на ходу с КОРОНЕРОМ. За ними в растерянности следует кучка ПРИСЯЖНЫХ. Среди прочих лиц — ЧИНОВНИК при КОРОНЕРЕ и полицейский ИНСПЕКТОР).
КОРОНЕР: Подобающие мысли, сэр, весьма подобающие мысли. Полностью разделяю Ваши чувства.
РАЙЛОТТ: В моем возрасте очень важно чувствовать в доме утешающее женское влияние. Мне будет этого постоянно недоставать. У нее была добрая душа покойной матери. Энид, дорогая моя, вы были представлены мистеру Лонгбрейсу, коронеру?
КОРОНЕР: Здравствуйте, мисс Стонор. Выражаю вам свои соболезнования. Что ж, к делу. Как я понимаю, вы избраны старостой, мистер Брюэр? Это так, джентльмены?
ВСЕ: Да, да.
КОРОНЕР: Что ж, будьте добры сесть вот сюда. (Смотрит на часы). Кхм! Поздновато, однако, а я и не заметил. Итак, доктор Райлотт — (садится за стол) — вы и ваша падчерица являетесь свидетелями по делу, и потому ваше присутствие здесь является излишним.
РАЙЛОТТ: Я полагал, сэр, что под моей собственной крышей…
КОРОНЕР: Никак нет, сэр. Данные соображения никоим образом не влияют на процедуру рассмотрения дела.
РАЙЛОТТ: Вверяю себя в ваши руки.
КОРОНЕР: Прекрасно. Будьте любезны оставить нас.
РАЙЛОТТ: Пойдем, Энид.
КОРОНЕР: Вероятно, молодой леди лучше будет остаться, чтобы мы могли в первую очередь заслушать ее показания.
РАЙЛОТТ: Вы очень заботливы, благодарю вас. Видите ли, сэр, я хотел бы оградить ее от этого испытания. Я оставляю вас, дорогая девочка. (В сторону). Помните же!
(РАЙЛОТТ намерен удалиться в кабинет, но по указанию ИНСПЕКТОРА направляется в столовую).
КОРОНЕР: Поставьте стул вон там.
(ЧИНОВНИК приносит стул).
Все готово. Итак, мисс Стонор! Благодарю. Сейчас вас приведут к присяге…
(ЧИНОВНИК приводит ЭНИД к присяге).
ЧИНОВНИК: …истину и только истину. Спасибо.
(ЭНИД целует Библию).
КОРОНЕР: А теперь, джентльмены, прежде чем заслушать свидетельства, позволю себе напомнить вам об обстоятельствах, связанных с внезапной смертью этой несчастной молодой особы. Мисс Вайолет Стонор была старшей падчерицей доктора Гримсби Райлотта, отставного англо-индийского врача, который уже несколько лет проживает в старинном доме Сток-плейс в Сток-Моране. Она родилась и выросла в Индии и никогда не могла похвастаться отменным здоровьем. Никаких физических повреждений, однако, на ее теле заметно не было, и при осмотре врачи таковых не обнаружили. Вы видели ее комнату на первом этаже в конце вот этого коридора, и наверняка понимаете, что молодая леди находилась под надежным присмотром, так как с одной стороны расположена спальня ее сестры, а с другой — спальня отчима. Сейчас мы заслушаем показания сестры покойной относительно происшедшего. Мисс Стонор, вы опознали покойную в качестве вашей сестры, Вайолет Стонор?
ЭНИД: Да.
КОРОНЕР: Могу я попросить вас рассказать, что случилось вечером 14 апреля? Как я понимаю, ваша сестра была в добром здравии, когда вы пожелали ей спокойной ночи?
ЭНИД: Да, все было как обычно. Она не отличалась крепким здоровьем.
КОРОНЕР: И испытывала некоторую душевную угнетенность?
ЭНИД (помедлив): Она была не слишком счастлива.
КОРОНЕР: Прошу вас, говорите откровенно. Я уверен, что вы понимаете всю серьезность данного разбирательства. Почему ваша сестра была несчастна?
ЭНИД: Имелись препятствия к ее браку.
КОРОНЕР: Да-да, как я понимаю, об этом нам расскажет другой свидетель. Ваша сестра была несчастна, поскольку была помолвлена и имелись препятствия к браку. Продолжайте.
ЭНИД: Вскоре после полуночи меня разбудил крик. Я выбежала в коридор. У ее двери я услышала звук, похожий на тихую музыкальную ноту, затем в замке повернулся ключ и она выбежала наружу в ночной рубашке. Ее лицо было искажено ужасом. Сестра прокричала несколько слов и упала мне на руки, но я не смогла удержать ее и она соскользнула на пол. Когда я попыталась приподнять ее, я поняла, что она мертва. И тогда… я сама упала в обморок, и больше ничего не помню.
КОРОНЕР: И когда вы пришли в себя…?
ЭНИД: Я очнулась на кровати, куда перенесли меня отчим и Роджерс, дворецкий.
КОРОНЕР: Вы упомянули о музыке. Что это была за музыка?
ЭНИД: Негромкий, нежный звук.
КОРОНЕР: Откуда он донесся?
ЭНИД: Не знаю. Могу только добавить, что по ночам мне несколько раз казалось, будто я слышу музыку.
КОРОНЕР: Вы говорите, что Ваша сестра что-то крикнула. Что именно она произнесла?
ЭНИД: Это был бессвязный бред. Она была вне себя от ужаса.
КОРОНЕР: И вы ничего не сумели разобрать?
ЭНИД: Я услышала слово «лента» — и еще слово «пестрая». Больше я ничего не могу сказать. Я была почти так же напугана, как она.
КОРОНЕР: Ну и ну! «Лента»… «пестрая»… И впрямь походит на бред. Она не упоминала никаких имен?
ЭНИД: Нет.
КОРОНЕР: В коридоре было светло?
ЭНИД: Да, на стене горела лампа.
КОРОНЕР: Вы могли отчетливо видеть сестру?
ЭНИД: О, да.
КОРОНЕР: И не заметили никаких признаков насилия?
ЭНИД: Нет, нет!
КОРОНЕР: Вы уверены, что она отперла дверь, прежде чем появилась в коридоре?
ЭНИД: Да, могу в этом поклясться.
КОРОНЕР: А окно? Она когда-либо спала с открытым окном?
ЭНИД: Нет, ночью окно всегда было закрыто.
КОРОНЕР: Вы осмотрели окно после ее смерти?
ЭНИД: На следующее утро я заходила к ней в спальню, и окно было закрыто.
КОРОНЕР: Еще один важный вопрос, мисс Стонор. У вас нет никакой причины полагать, что Ваша сестра замыслила самоубийство?
ЭНИД: Конечно, нет.
КОРОНЕР: В то же время, нельзя исключать такую возможность, поскольку мы говорим о молодой особе с нервическим, чувствительным темпераментом, чье любовное увлечение натолкнулось на определенные препятствия. Вы не могли бы высказать свое мнение об этой гипотезе?
ЭНИД: Нет.
СТАРОСТА: Вам не кажется, мистер коронер, что если бы юная леди решила наложить на себя руки, она оставалась бы в спальне, а не выбежала в коридор?
КОРОНЕР: Вам предстоит взвесить данное обстоятельство. Вы заслушали показания этой молодой особы. У кого-либо из вас есть вопросы?
АРМИТЭЙДЖ (поднимается на ноги): Знаете, я человек простой, методист и сын методиста…
КОРОНЕР: Ваше имя, сэр?
АРМИТЭЙДЖ: Я мистер Армитэйдж, сэр. Мне принадлежит большая лавка в деревне.
КОРОНЕР: Итак, сэр?
АРМИТЭЙДЖ: Я методист и сын методиста…
КОРОНЕР: Ваши религиозные убеждения в настоящий момент не обсуждаются, мистер Армитэйдж.
АРМИТЭЙДЖ: Я говорю, что у меня на уме, как мужчина мужчине, и я честно плачу налоги, как и все остальные.
КОРОНЕР: У вас есть вопросы?
АРМИТЭЙДЖ: Я хотел бы спросить эту юную леди, не причинил ли ей какого зла отчим, потому как в деревне ходят разные слухи.
КОРОНЕР: Вопрос снимается. Это не имеет отношения к обстоятельствам смерти покойной.
СТАРОСТА: Позвольте мне, сэр, уточнить вопрос мистера Армитэйджа. Случалось ли, мисс, что ваш отчим плохо обращался с покойной молодой леди?