– Да что вы, сэр; уж кто-кто, а он-то всегда встает ни свет ни заря. Кстати, вот и он; поговорите с ним сами. Нет-нет, сэр, если он увидит, что я взял деньги, он прогонит меня. Лучше после.
Шерлок Холмс едва успел положить обратно в карман вынутую им монету в полкроны, как из ворот появился немолодой уже господин свирепого вида, сжимавший в руке хлыст.
– Это что за болтовня, Даусон?! – закричал он. – Ступай, займись лучше делом!.. А вы… Какого черта вам здесь нужно?!
– Мне необходимо поговорить с вами, любезный сэр, – произнес Холмс самым ласковым тоном. – Я не отниму много времени: буквально десять минут.
– Некогда мне здесь со всякими бродягами разговаривать. Убирайтесь, пока я не спустил на вас собаку.
В этот момент Холмс наклонился к тренеру и что-то шепнул ему на ухо. Тот заметно вздрогнул и покраснел до ушей.
– Это ложь! – крикнул он. – Самая наглая ложь, какую мне доводилось слышать!
– Отлично! Мы станем обсуждать это здесь, при всех, или продолжим разговор у вас в доме?
– Хорошо, войдите, если есть охота.
Холмс улыбнулся.
– Я задержусь на пять минут, Ватсон, – сказал он. – Ну-с, я к вашим услугам, мистер Броун.
«Пять минут» – это, конечно, хорошо сказано. Прошло свыше двадцати минут ожидания; на смену вечерней заре опустились серые сумерки, когда Холмс в сопровождении тренера вышел из дома. Хотя при взгляде на Сайлеса Броуна можно было подумать, что времени прошло гораздо больше, поскольку я никогда до сих пор не видел, чтобы человек так менялся за столь короткое время. Лицо его покрылось смертельной бледностью, на лбу выступили капли пота, а руки тряслись так, что хлыст в них ходил ходуном. С него разом слетела вся его дерзость и спесь, он покорно плелся за моим приятелем, словно побитая собака.
– Все будет сделано, как вы велели, сэр, – бормотал он. – Я исполню все ваши указания.
– И смотрите, не перепутайте, – сказал Холмс, оглядываясь на него. – Вы знаете, чем это чревато.
Броун вздрогнул, прочтя угрозу в его глазах.
– О, нет, ошибки не будет. Все доставлю к сроку. Сделать изменения заранее или нет?
Холмс на какое-то мгновение задумался и потом громко рассмеялся.
– Не надо, оставьте все как есть. Я вам напишу. И смотрите, чтобы без хитростей, иначе…
– О, сэр, верьте мне!
– Берегите, как зеницу ока.
– Вы можете вполне на меня положиться, сэр.
– Думаю, что могу. Ну, все. Мои указания вы получите завтра.
С этими словами он повернулся на каблуках, не обратив внимания на протянутую ему дрожащую руку, и мы отправились назад в направлении Кинг-Пайленда.
– Мне давно не приходилось встречать такое соединение заносчивости, трусости и низости, как в мистере Сайлесе Броуне, – заметил Холмс, устало поднимаясь по склону.
– Так лошадь, выходит, у него?
– Он сперва попробовал отрицать это, но я так подробно описал ему все его действия во вторник утром, что он поверил, будто я следил за ним. Вы, конечно, заметили особую, будто обрубленную форму носков сапог на следе, что шел параллельно с лошадиным? Так вот, на нем была обувь, идеально подходящая к этим следам. Да и, кроме него самого, ни один из подчиненных не осмелился бы на подобный поступок. Я описал ему, как он, встав по обыкновению раньше всех и выйдя в загон, увидал чужую лошадь, бродившую по пустоши; как, подойдя ближе, изумился, узнав Сильвера Блэза по белому пятну на лбу, от которого он получил свое название[23]; как сообразил, что случай отдает в его власть единственного соперника, способного обогнать того, на которого он поставил большие деньги. Потом я подробно рассказал, как первым его порывом было отвести лошадь в Кингс-Пайленд, но дьявол надоумил его спрятать лошадь до окончания скачек; как он повернул на полпути, привел ее обратно в Кейплтон и там спрятал. Когда он все это услышал, то все мысли его были направлены только на то, как бы спасти свою шкуру.
– Но ведь его конюшни были осмотрены?
– У этого старого барышника всегда найдется укромное местечко.
– А вы не боитесь оставлять лошадь у Броуна? Ведь в его интересах, чтобы с ней что-нибудь случилось.
– Наоборот, милый Ватсон, он будет беречь ее, как зеницу ока. Он знает, что единственная его надежда на милосердие – это сохранить лошадь в полной безопасности.
– Полковник Росс не произвел на меня впечатление человека, склонного к милосердию, особенно по отношению к врагам.
– Дело касается не только полковника Росса. Я следую моему методу и говорю ровно столько, сколько считаю нужным. Именно в этом заключается преимущество моего неофициального статуса. Не знаю, заметили ли вы, Ватсон, что полковник отнесся ко мне несколько свысока. Вот я и хочу в ответ слегка позабавиться. Не говорите ему ничего про Сильвера Блэза.
– Разумеется, не скажу без вашего позволения.
– И, конечно же, это не столь важный вопрос по сравнению с тем, кто убил Джона Стрэкера.
– Но теперь-то вы займетесь этим делом?
– Напротив, сегодня вечером мы возвращаемся в Лондон.
Я был шокирован этим заявлением моего друга. Ведь мы пробыли в Дартмуре всего несколько часов, и я не понимал, почему он поспешно бросает столь успешно начавшиеся поиски. Но за всю остальную дорогу до самого дома тренера я не сумел вытянуть из Холмса ни единого слова.
Полковник и инспектор ожидали нас в гостиной.
– Мы с моим другом возвращаемся в Лондон ночным двенадцатичасовым экспрессом, – заявил Холмс. – Приятно было подышать чудным воздухом Дартмура.
Инспектор широко раскрыл глаза, а на губах полковника появилась презрительная усмешка.
– Итак, вам не удалось распутать это дело. Значит, убийца бедняги Стрэкера останется безнаказанным, – сказал он.
Холмс пожал плечами.
– Боюсь, на пути к осуществлению этого окажутся достаточно серьезные препятствия, – сказал он. – Однако я абсолютно убежден, что ваша лошадь будет скакать во вторник, и поэтому прошу вас предупредить жокея, чтобы он был в полной готовности. Кстати, где я могу увидеть фотокарточку мистера Джона Стрэкера?
Инспектор достал из кармана конверт, извлек из него фотокарточку и подал ее Холмсу.
– Дорогой Грегори, вы предвосхищаете все мои желания! А теперь попрошу вас подождать одну минуту, пока я поговорю со служанкой.
– По правде говоря, я несколько разочарован в способностях вашего лондонского консультанта, – достаточно резко произнес полковник Росс, как только мой друг вышел из комнаты. – Со времени его приезда мы ни на шаг не подвинулись в этом деле.
– По крайней мере, вы имеете заверение, что ваша лошадь будет участвовать во вторничном забеге.
– Да, заверение-то я имею, – сказал полковник, пожимая плечами, – но предпочел бы вместо него иметь лошадь.
Только я собирался высказать что-нибудь в защиту моего приятеля, как он сам возвратился в комнату.
– Ну-с, джентльмены, – сказал он, – теперь я готов ехать в Тэвисток.
Мы уже сели в коляску, когда Холмсу неожиданно пришла в голову какая-то мысль. Он наклонился к одному из конюхов, который держал дверцу, и поинтересовался:
– Я вижу, у вас в загоне есть овцы. Кто присматривает за ними?
– Я, сэр.
– Вы не обращали внимания: не случалось ли с ними за последнее время чего-нибудь необычного?
– Да вроде ничего особенного, сэр. Разве что три из них недавно стали хромать.
Я увидел, как Холмс усмехнулся, потирая руки; чувствовалось, что он был доволен таким известием.
– Надо же, Ватсон, прямо в цель! – сказал он, незаметно подтолкнув меня локтем. – Грегори, советую обратить внимание на эту странную эпидемию у здешних овец… Кучер, трогайте!
Судя по недовольной гримасе на лице полковника Росса, можно было без труда догадаться, что его мнение о сыскных талантах моего приятеля по-прежнему оставалось невысоким. Зато я заметил, что это замечание вызвало повышенный интерес у инспектора.
– Вы считаете это важным обстоятельством? – встрепенулся он.
– Чрезвычайно важным.
– А есть ли еще какие-то моменты, на которые мне стоило бы обратить внимание?
– Например, на странное поведение собаки в ту ночь.
– Но ведь собака никак себя не вела.
– Именно это-то и странно, – заметил Шерлок Холмс.
Прошло четыре дня. Мы с Холмсом снова ехали на поезде, следующем в Винчестер, где должны были состояться скачки на кубок Уэссекса. Полковник ожидал нас, как и было условлено, на площади перед станцией. Мы отправились в его экипаже за город, на место скачек. Лицо полковника было мрачным, он держался чрезвычайно холодно.
– Я до сих пор не имею известий о своей лошади, – раздраженно заявил он.
– Надеюсь, вы сможете ее узнать, когда увидите? – спросил Холмс.
Полковник вспылил:
– Двадцать лет я постоянно бываю на скачках, и никто не усомнится, что я могу последовательно описать всех лошадей, которые хотя бы раз участвовали в них. Что же касается Сильвера Блэза, то даже ребенок может узнать его по белому пятну на лбу и по крапинкам на передней ноге.
– А что со ставками?
– Тут происходит что-то странное. Вчера ставки шли пятнадцать к одному, но сегодня разрыв начал подозрительно быстро уменьшаться, и теперь не факт, что ко времени старта они удержатся в пределах три к одному.
– Хм! – произнес Холмс. – Очевидно, кто-то что-то разнюхал.
Когда экипаж подъехал к ограде, окружающей главную трибуну, я заглянул в программу скачек. Там значилось:
Дистанция – одна мили и пять ферлонгов. 50 фунтов подписными с каждой лошади. Первый приз – 1000 фунтов. Второй приз – 300 фунтов. Третий приз – 200 фунтов.[24]
1. Негро – владелец мистер Хит Ньютон (цвета наездника: красный шлем, коричневый камзол).
2. Пейджелист – владелец полковник Уордлоу (цвета наездника: розовый шлем, васильковый камзол, рукава черные).