гда наступит осень, зависит от здоровья матери и от того, насколько хорошо она питалась.
Мы приближаемся к месту назначения. Отсюда кажется, что перед нами дом обычного размера. Выясняется, однако, что мы смотрим в основном на гараж. Дом уступами – один, два, три – да сколько же в нем этажей?! – спускается по склону горы. Брэк сходит с асфальтовой дорожки. Наверное, любуется видами, думаю я, но, когда подхожу поближе, слышу, как он перечисляет названия кустов и деревьев, привольно растущих вокруг дома, – тех самых, которыми кормятся черные медведи: ирга, черемуха, дуб.
«Вот именно, – говорит Кертис. – Это одно из самых лучших мест для медведей в Колорадо. Мы приехали в их естественную среду обитания, знаете ли. На Кертисе солнечные очки с радужными стеклами, и он их вообще не снимает. Кертис светловолос и подтянут, у него великолепная линия челюсти, но это все, что я могу сказать насчет его внешности.
Владельцы дома в отъезде. Экономка Кармен обнаружила взлом и позвонила в полицию, а они уже вызвали Кертиса. Кармен впускает нас внутрь и ведет вниз, к месту проникновения, – французскому окну от пола до потолка в спальне с отдельной террасой. Кармен говорит, что окно было заперто, однако медведи способны просунуть коготь в мельчайшую щелку в оконной раме и подцепить ее. Москитная сетка валяется на ковре. Ковровое покрытие в комнате белое, но медведь не оставил на нем ни следа. И по словам Кармен, ничего не перевернул по пути наверх к холодильнику. Складывается ощущение, что если б он нашел швабру, то и полы на кухне помыл бы.
Этот медведь напоминает Брэку зверя, который вламывался в дома в Аспене, когда Брэк проводил там свое исследование. Его прозвали Толстым Альбертом. «Он был такой вальяжный тип: аккуратно открывал дверь коттеджа, заходил внутрь, съедал что-нибудь и уходил. Люди удивлялись: "Ого, он даже ничего не сломал!"» Вот почему он был толстым и вот почему он был жив. Таких медведей люди еще готовы терпеть. Агрессивного зверя, который разносит помещение или как-то иначе заставляет хозяев чувствовать себя в опасности, очень быстро, как сказал Брэк, «шлепнут». Светлая сторона, если она здесь есть, заключается в том, что такой естественный отбор благоволит Толстым Альбертам. Агрессивных медведей уничтожают до того, как у них будет возможность передать свои гены дальше.
Если доля Толстых Альбертов заметно вырастет, станет ли когда-нибудь мирное сосуществование вероятным сценарием? Или даже намеренной стратегией? Станем ли мы мириться с медведями на заднем дворе, как миримся с енотами и скунсами? Я задала этот вопрос Марио Клипу, специалисту по медведям Калифорнийского департамента рыбных ресурсов и дикой природы, работающему в районе озера Тахо. Там это уже происходит, сказал он. Скажем, домовладельцы обнаруживают медведя у себя под крыльцом. Вместо того чтобы звонить в департамент, они звонят в «Медвежью лигу», местную зоозащитную организацию. «Те пришлют кого-нибудь, кто заползет под крыльцо, потыкает в медведя палкой, выгонит его, а затем поможет вам заколотить досками лаз».
В отношении «Медвежьей лиги» Клип тоже придерживается принципа мирного сосуществования. «Они, – подчеркивает Клип, – заполняют вакуум». Сегодня все больше людей против того, чтобы медведей, которые вторгаются на их участки и вламываются в дома, убивали. И не только в Калифорнии. Дэйв Гаршелис работает в миннесотской глуши, где практически у каждого есть ружье и жителям позволяют решать свои медвежьи проблемы самостоятельно – и даже поощряют к этому. «Я тут уже тридцать шесть лет, – сказал мне Гаршелис. – И я чувствую, как радикально поменялось отношение людей к медведям».
Но что бы изменилось, если бы службы контроля диких животных умыли руки – если бы они прекратили убивать медведей-рецидивистов? Есть опасения, что сначала потомство этих медведей научится вламываться в дома, а потом и потомство их потомства. С увеличением числа взломов с проникновением терпимость тает. Как говорит Гаршелис, «трудно проявлять терпимость, когда у тебя на кухне медведь».
Выше этажом Кармен рассказывает, что она увидела на месте происшествия. Судя по всему, медведь пошел прямиком к холодильнику. Он открыл дверцу, вытащил и сожрал пачку творога, разбил бутылку кленового сиропа и банку меда и слизал содержимое, а затем достал из морозилки ведерко с мороженым Haagen-Dazs. (Медведи округа Питкин предпочитают премиальные бренды. «К мороженому Western Family они даже не притронутся», – говорит Тина Уайт.)
Позади нас еще одно французское окно, выходящее на еще одну террасу. Увидев, что эти двери тоже открыты, Кармен решила, что здесь взломщик покинул дом. С ручками на французских окнах, что открытыми, что запертыми, медведи справляются с такой легкостью, что их даже называют «медвежьими ручками»; местными строительными нормами они запрещены. Но людям они нравятся, а домашние умельцы либо не знают, либо не заботятся о соблюдении прописанных мелким шрифтом строительных предписаний, и Кертис натыкается на такие ручки повсюду. Замки с круглыми ручками тоже запрещены; медведи без труда их разгрызают и проворачивают. (Некоторые производители дополнительно облегчают медведям задачу: автоматические двери гостеприимно распахиваются не только перед людьми, но и перед медведями.)
Кертис считает, что перед нами работа двух разных медведей. Первый вошел и вышел через окно спальни внизу, а второй подкрался к французскому окну на кухонной террасе и унюхал или увидел последствия первого грабежа. Думать так его заставляет положение, в котором были двери, когда пришла Кармен: они были открыты внутрь. Странно было бы, говорит он, если бы медведь тянул дверь на себя, чтобы выйти. А может, на место преступления вернулся тот же самый зверь. Кертис говорит, что они часто приходят на одно и то же место как минимум еще раз.
Как и взломщики-люди, медведи, как правило, вламываются в дома в отсутствие хозяев. Учитывая, что большая часть домов в Аспене сдается на сезон отпусков, пустое жилище медведям отыскать нетрудно. Особи посмелее могут вломиться в дом даже в присутствии жильцов. Часто медведи забираются в дома, когда люди спят, особенно, говорит Кертис, если из-за жары хозяева оставляют открытым окно или не запирают раздвижные двери. Бывает, что жильцы не спят. «У нас был случай, когда люди сидели за обеденным столом, и тут медведь вошел, сграбастал со стола еду и выбежал наружу. Бывало, медведи выносили двери и окна, когда в доме были люди, которым приходилось прятаться в спальне или в ванной».
Кертис дает Кармен свою визитку и просит передать ее хозяевам, чтобы перезвонили, если хотят установить ловушку. Кармен не стала спрашивать, что случится с медведем, угодившим в эту западню. Департамент парков и дикой фауны Колорадо, как и многие государственные агентства дикой фауны, придерживается политики «двух нарушений». Если Кертису звонят насчет медведя, роющегося в мусоре или околачивающегося на заднем дворе, сперва он попытается его поймать – и если преуспеет, то нацепит на зверя ушную метку и выпустит его в лес в надежде, что тот не вернется. (Ловушку устанавливают не более чем на три дня, чтобы снизить шансы поймать не того медведя.) Часто в ловушку никто не попадается. «Мы теперь не ловим их в таких количествах, как раньше, – признался потом Кертис. – То ли медведи умнее становятся, то ли я не знаю».
Медведю, который забрался в этот дом, второго шанса не дадут. Из-за того, что он вломился внутрь через запертые окна и, скорее всего, будет делать так и дальше – а если это медведица, она научит тому же своих медвежат, – агентство считает его угрозой общественной безопасности. Кертис говорит, что люди порой не сообщают о взломах, потому что знают, что этот звонок станет для медведя смертным приговором. Черные медведи – удивительно милые существа. Не зря же дети играют с плюшевыми мишками, а не с плюшевыми козлятами или угрями.
– И что будет, если вы поймаете этого медведя?
Мы собираемся возвращаться в город и опять забираемся в пикап. Я замечаю в дверце авто липкий ролик, и меня посещает шальная мысль, будто иногда на переднем сиденье здесь ездят медведи.
– Если вы поймали нужного медведя и устранили его, – говорит Кертис, – вы заметите, что количество взломов в округе несколько снизится. Ненадолго. В конце концов появляется новый медведь, который приходит на смену предыдущему. Вот так.
– Это временное решение, – говорит Брэк. – Полумеры.
Я спрашивала немного не об этом. Меня больше интересует вот это «устранить». Придется спросить напрямик. «Вряд ли приятно усыплять медведя». Ох уж эти эвфемизмы![8] Устранить. Усыпить. Мы убиваем животное или укладываем его в кроватку?
«Нет. Нет, – невыразительно говорит Кертис. – На прошлой неделе мне нужно было положить медведицу с медвежонком. Эти двое постоянно вламывались в дома. И это было совсем невесело. Абсолютно». Мы едем дальше в грустном молчании, которое периодически прерывается шипением рации.
«Я все думал, – говорит Кертис, – как именно это сделать. Я не хотел кончать медвежонка на глазах у матери. И не хотел кончать мать на глазах у маленького. Поэтому я воткнул в медвежонка дротик со снотворным, и пока тот спал, я положил его мать, а потом его, чтобы ни одному из них не пришлось этого видеть. Вот так-то».
За этим «вот так-то» слышатся горечь и разочарование, которыми в избытке снабжает его работа. Безалаберные собственники жилья, которые не дают себе труда соблюдать закон. Они же потом обвиняют и допекают Кертиса, если медведь переходит черту и приговаривается к смерти. Правительственные агентства, которые с большей охотой переведут стрелки, чем лишний доллар.
Я пытаюсь представить себе, что чувствовала бы, если бы жила в доме, где мы только что побывали и куда, как я сама видела, медведю не составляет труда попасть. Я спрашиваю Кертиса, как люди обычно на такое реагируют. «Одни приходят в ужас, – отвечает он, – другим наплевать». Пока что никто в округе не пострадал при проникновении медведя в дом. Черные медведи в общем и целом неагрессивные животные. Тем не менее я удивлена, что здесь не случается чего-то такого, что порой происходит, когда в дома вламываются люди: домовладелец или его собака пугает грабителя, домовладелец и/или собака пытается вступить с грабителем в схватку, грабитель паникует и убивает домовладельца.