Увидев знакомый мост, чуть не запищала от радости. Помню его прекрасно, вчера разглядывала с другой стороны, когда нашли деревню. В тот раз не отважились по нему перебраться, уж слишком открытое место – но сейчас кого это волнует? Видимости никакой, невозможно разглядеть даже ближайшие дома, а ведь до них и пары сотен шагов не будет.
Док, удивившись тому, что я резко повернула, что-то прокричал, но за шумом низвергающейся воды и почти непрерывно гремящим громом я ни слова не различила. Просто махнула ему рукой, показывая, что все нормально, что действую осмысленно, изменила планы, а не перепутала направление.
Сбавила ход, стараясь ехать по обочине, где грязь сменялась травой, но последняя еще не была густой и почти не мешала. Да и дальше от дорожки она не очень-то вымахивала, скорее всего, ее до перезагрузки регулярно укорачивали коровы или козы. Из пропитанного водой сумрака начали вырисовываться первые дома, они в этот момент походили на угловатые скалы. Вот уже с двух сторон потянулись заборы, я непрестанно вертела головой, пытаясь увидеть что-то знакомое. Ура, вот он – тот огромный домище, где все, кроме потолков, покрыто коврами. Ориентир есть, теперь понятно, куда нужно направляться.
Остановиться я решила в знакомом месте – том самом доме, где мы вчера останавливались перекусить. В нем есть газовая плита, работающая от баллона, а нам сейчас очень не помешает горячий чай. Улей, конечно, быстро подавляет простудные заболевания, но если есть возможность ему помочь, надо помогать. Плюс там осталось множество банок с маринованными овощами – так себе еда, но у нас в рюкзаках лежат консервы, прихваченные из магазина. Другие продукты, даже выглядевшие аппетитно, я брать оттуда побоялась, все же кластер провел в Улье около двух месяцев (если Док ничего не напутал), а отравление недоброкачественной едой – одна из смертельных угроз для неосторожных рейдеров.
Ну а чем мы теперь не дикие рейдеры?
У меня не оказалось спичек, но спасибо Доку, показал кнопку, которую можно нажать – и возникнет искра. И это при отсутствии электричества – настоящее чудо. Так что вскоре мы сидели перед плитой и гипнотизировали чайник, внушая ему, чтобы он побыстрее закипел. Кружки наготове, заварка тоже, и даже кусковой сахар в рюкзаках нашелся.
Док, не выдержав, поднялся:
– Пойду поищу что-нибудь сухое, я реально до костей сейчас промерзну. Не пойму, почему так холодно, ведь лето в самом разгаре.
– Может, зимний кластер неподалеку загрузился, такое случается, да и температура у нас меняется временами, есть что-то вроде коротких сезонов, – ответила я и ехидно добавила: – Это хорошо, что под такой дождь попали, ты впервые за два месяца вымылся. Жаль, что чуть-чуть, тебе горячая ванна не помешает.
– Ты бы с мое без воды посидела, – буркнул Док, уже выходя.
Через пару минут я залила кипяток прямо в кружки, куда перед этим насыпала заварку. В кухне был заварной чайник, но, открыв его крышку, тут же закрыла – столько плесени никогда в жизни не видела. Мыть его – тратить воду, которой у нас немного. Разве что на улице в луже очистить, а потом немножко ошпарить.
Но зачем такие сложности?
– Док, иди пить чай! – крикнула на весь дом.
– Я тут кучу барахла нашел, тебе не нужно?
– В этом доме нет хороших женских вещей, мы еще вчера посмотрели. И я переоделась в сухое сразу, как только пришли, целую сумку из города притащила.
– Там не очень сухое, в сумку вода тоже просочилась.
– Почти нормально, на мне быстро высохнет.
Слышала, что температура тела у иммунных чуть выше, чем у обычных людей. Ниже, чем у зараженных, но уже не та, что прежде. Так что, наверное, одежда должна сохнуть быстрее. Да и не мокрая она, не чувствую я сырости. Просто мерзну.
– Док, тебе надо поесть. Даже если не хочется, все равно надо. И нектар приготовить, а то уже мысли путаются, о ерунде думаю, не пойму, почему раньше этим не занялась, а это плохой признак, в первую очередь о таком думать надо, а не о чае.
– Я нормально думаю. И думаю, что тебе надо шепотом разговаривать, а не орать. Дождь дождем, но рядом могут шастать зомби.
Да уж, правильное замечание, почему-то я и правда забыла, где нахожусь, слишком громко Дока позвала. Ну а чего еще ждать от человека, пребывающего в состоянии спорового голодания и ночь не спавшего? Я сейчас настолько неадекватна, что занялась ерундой, вместо нектара. И вообще, его надо было приготовить еще в магазине, когда добралась до полки с алкоголем. То есть с восприятием окружающей действительности у меня очевидные проблемы, и это надо срочно исправлять.
Благо – есть чем.
Покопавшись в рюкзаке, достала бутылку, открыла, поморщилась – водка воняла отвратительно, невозможно представить, что кто-то по собственной воле соглашается такое пить. Понадеявшись, что в разбавленном виде запах изменится в лучшую сторону, начала делать то, чем следовало заняться еще в городе, а не оттягивать такое важное дело как минимум на два часа.
Спораны не растворяются в воде, но если долго пролежат в сыром и теплом месте, могут расползтись в ни на что не годную волокнистую массу. Зато в спиртовом растворе они исчезают стремительно и почти бесследно. Остается только развести его водой, процедить, очистив от ядовитой взвеси, и добавить чего-нибудь для придания приятного вкуса и запаха, что хоть немного сгладит негатив, связанный с главным ингредиентом напитка.
Сполоснула виноградину кипятком. Это для самоуспокоения, ведь стоит представить, откуда появляются эти штуки, и желудок начинает вести себя нехорошо.
Ну да, как ты ни внушай себе, что перед тобой просто грибы, никуда не денешься от очевидного факта – эти грибы выросли на крайне несимпатичной почве.
Добавлять особо нечего, в шкафчиках отыскала лишь лимонную кислоту и ванильный сахар. Сыпанула понемножку и того и другого, не пожалела воды, добавила ложку меда.
В нас пытались выработать отрицательное отношение к алкоголю, но вот ведь парадокс – при этом мы его употребляли ежедневно. В нектаре его немного, но все равно присутствует.
Должна признать, что нектар, приготовляемый для воспитанниц, куда вкуснее, но и эту собственноручно намешанную бурду я выпила чуть ли не с величайшим удовольствием. Еще бы, ведь неугасимая жажда моментально утолилась, а в голове прояснилось. Обхватив горячую кружку обеими ладонями, отхлебнула глоток горького чая и только тут поняла, что забыла его посахарить.
Похоже, проблемы с головой все еще не отступили. Поспать мне надо, причем срочно, а не чаи гонять. И поесть тоже не помешает.
Иммунные не настолько прожорливы, как зараженные, но и в этом заметно отличаются от неизмененных людей – нам приходится кушать много и часто. Тех, кто бережет фигуру, это касается в меньшей степени, но все равно касается.
Пододвинула к себе радио, нажала кнопку включения и начала крутить ту же ручку, которую крутила Ханна. Ничего, кроме потрескивания и шипения, добиться не удалось, но я не сдавалась.
Отхлебну маленький глоток, покручу чуть-чуть, послушаю и опять поднимаю кружку.
Зашел Док, начал греметь банками в рюкзаке, вытащил одну, вскрыл консервным ножом, протянул мне:
– На вот, порубай, эта рыба вроде бы ничего. Может, тушенку разогреть?
– Как хочешь. И не забудь выпить вон из того стаканчика. Все выпей, не оставляй.
– Это то, о чем я думаю? – напряженно поинтересовался Док.
В сумраке кухни разглядеть его как следует не смогла, но показалось, что при этих словах он позеленел.
– Думай о чем угодно, но смирись с тем, что тебе это очень нужно. По-настоящему нужно, без этого мы долго не живем. Привыкай.
– Реально каждый день пить придется?
– Еще как реально. Говорю же – это наша жизнь.
Док поднял стаканчик, залпом выпил содержимое, звонко стукнул донышком по столу, тут же ухватил кружку с чаем и нервным голосом произнес:
– Если не знать, в чем там фишка, реально не догадаешься.
– Не думай о всяких фишках, нам иначе нельзя.
– А с тобой что было, когда первый раз это пила?
– Ничего не помню. Вряд ли я остро реагировала, маленькая была и не знала, что это такое.
– А, ну да, забыл. Зачем радио крутишь?
– Интересно. Оно почему-то шипит и потрескивает.
– Статика. Тут вообще радиостанций нет?
– Есть, но обычно они далеко не достают. Вчера Ханна крутила эту ручку, и мы услышали кусочек выступления Герцога.
– Кого?
– Это главный человек в Азовском Союзе.
– Что за союз?
– Крупнейшее объединение стабов между Песочными Часами и Солеными Степями. В твоем мире такие объединения называются государствами.
– В моем мире на зомбаков только в кино охотятся, и там это делают не для того, чтобы выпотрошить его башку и сделать сладкую гадость.
– При чем здесь это? Я просто сравниваю.
– А ты где живешь? Как твое государство называется?
– Еще недавно я очень неплохо жила в Азовском Союзе. Но это в прошлом, теперь я бездомная.
– А чего так?
– Были причины.
– Какие?
– Не люблю Герцога.
– Но его речи слушаешь.
– Это информация, а информация в Улье ценится.
– Не только у вас, у нас все только этим и занимались, что со всех сторон ее в себя закачивали. В основном – реальный хлам, но бывало и полезное. А у вас как с этим? Интернет есть?
– Ты говоришь о глобальной компьютерной сети?
– Ну да.
– Я не очень в этом разбираюсь, но вроде бы нет. Радиоволны в Улье плохо распространяются, протягивать на большие расстояния кабели тоже нельзя, только в пределах стабильных кластеров.
– А локалки?
– Не понимаю, о чем ты.
– Локальные сети?
– Не знаю, говорю же – я в этом не разбираюсь.
– Мобильники есть? Мобильная связь работает?
– Только поблизости от вышек и только в пределах Азовского Союза. В соседних государствах твой телефон работать не сможет, даже если у них есть своя связь.
– А как вы вообще зависаете?
– Ты про турник? – удивилась я резкой смене нити разговора.