– А ты не забыла, что вода у нас не бесплатная? За нее тебе придется заплатить, причем деньги нам неинтересны. Красивая, ты понимаешь, о чем я? – похабно осклабился урод.
– Просто дайте мне воды, я сделаю все, что вы скажете.
Боже, да я себя уже почти ненавижу. Только Стикс знает, каких трудов мне стоит такое лепетать.
А уж как я ненавижу этих подонков – приличных слов нет ни единого.
Но косноязычный положил на стол автомат. Этим он многое изменил – почти весь расклад сил. Самый страшный противник остался без острых зубов.
А уж если до этих зубов доберутся мои ручки…
Многообещающие перспективы.
– Поднимись и налей, – автоматчик указал в сторону маленького столика у противоположной стены.
Там у нас и чайник, и кружки, и все в таком духе.
– Может, ей лучше живчика плеснуть? – спросил одноухий. – Взгляд у нее странный.
– А что с ним не так?
– А то, что девчонки так не смотрят, жажда у нее какая-то нездоровая, такую водой не поправишь.
– Тут дело не в воде, – ухмыльнулся автоматчик. – Просто она ищет повод для кое-чего занятного. Так ведь, красивая?
Очень хотелось с разбега налить воду в первую попавшуюся кружку, но нельзя. Делая вид, что не прислушиваюсь к грязным словам, поднялась так женственно, что ни одна воспитательница не придерется, и направилась к столу походкой, от которой мертвые должны восставать из могил, а живые падать с обширными инфарктами. Всего четыре шага, но какие это шаги – я выложилась так, как ни на одном смотре, ни на одном занятии не выкладывалась.
На рейдеров не косилась, но при этом точно знала, что они на меня смотрят очень внимательно. Должно быть, правы те, которые уверяли, что некоторые женские движения – это особая магия, действующая на мужчин безотказно, подавляя их разум, заставляя думать лишь об одном. Даже равнодушные к незрелым женщинам на такое обычно реагируют, тут дело уже не в моем возрасте и даже не в моих внешних данных, это что-то другое, что-то повыше меня, действующее напрямую и почти безотказно.
Есть писаные красавицы, не пользующиеся успехом, а есть невзрачные женщины, за которыми поклонники табунами носятся. Последним повезло, они не от Улья, а от самой человеческой природы получили дар завораживать мужчин.
Существует и другое мнение – этот дар есть у каждой из нас, но лишь немногие умеют его развить.
Система обучения в Цветнике заточена как раз на его развитие.
Вода – это банально, но я и тут постаралась превзойти саму себя. Речь больше не идет об учебе, все по-настоящему, я не имею права оступиться, как вечно ошибающаяся Лола, я буду и дальше гипнотизировать троицу женской магией.
Это моя магия, и только моя. Улей много чего может подарить, но только не это.
Сейчас все в моих руках, надолго или нет, но я могу превратить эту троицу в кроликов, зачарованно уставившихся на проголодавшегося удава. Будем считать это выпускным экзаменом.
В Цветнике меня учили правильно обращаться с самыми важными господами – так неужели я не справлюсь с этими неотесанными бродягами?
Если так, вся наша учеба – сплошной обман.
Развернуться, работая всем телом. Особенно бедрами, бедра – важнее всего в таком моменте, конечно, если они привлекательные. У меня именно такие, значит, грех не использовать. И, выдерживая ритм, сделать три шага по направлению к ближайшему, самому лакомому противнику. Он, как прочие, глаз с меня не сводит, выражение лица такое, что приличными словами передать не получится, – если бы от мужских взглядов можно было забеременеть, я бы родила тройню.
Он даже на стуле перестал раскачиваться, полностью увлекся моим примитивным представлением, разрушающим в его сознании все функции, кроме одной – отвечающей за размножение вида.
Тупое животное, грязное и омерзительное. Примерно такие мысли роились в моей голове, пока я, изображая намек на потерянную улыбку, переполненную благодарностью и смутно обещающую что-то вполне определенное и крайне заманчивое, медленно поднимала кружку.
Мой первый дар совершенно бесполезный. Что такого в том, что ты можешь немножко подогреть воду?
Но недавно я открыла в нем кое-что новенькое – он теперь нагревает ее не так уж немножко.
И делает это очень быстро.
Мгновенно.
Тяжелее всего не расчет движений и взглядов, при должной тренировке это проходит почти на автоматизме. Самое трудное – при этом продолжать мысленно командовать своей маленькой армией.
– Кира, ты меня слышишь?
– Слышу, – испуганно ответил голос в моей голове.
– Я начинаю. Передай это Ханне и Тине. Тине первой. И скажи Бритни, чтобы прямо сейчас усилила все ощущения рейдера на стуле. Как можно сильнее усилила, пусть всю свою силу на это сольет.
Ну да, Ханна и так поймет, что и когда ей делать, – в фиалке я почти не сомневаюсь. А с Бритни перспективная идея, хотя не факт, что сработает.
Первый глоток. Слабенький, пить я вообще не хочу, пусть губы и ссохлись, но жажда тут ни при чем – это все страх.
Тина не придумала ничего лучше, чем начать биться головой об стену, крича при этом неестественным голосом:
– Я так не могу! Не могу! Я больше не могу здесь сидеть!
Блин, а я-то надеялась, она придумает что-нибудь поумнее. Как же бездарно…
Одноухий отвернулся от меня, взгляд его стал колючим и недоверчивым. Вытащив из кобуры пистолет, он направился в сторону Тины, на ходу проговорив:
– Связать их надо. Руки наглухо, а ноги стреножить, тогда кобылки не разбегутся. Мутные они какие-то, непонятно, откуда вообще взялись.
Взгляд автоматчика из бессмысленно-завороженного начал превращаться в почти обдуманный. Он все еще не сводил взгляда с нижних частей моего тела, но связь теряется, путы женской магии рвутся одна за другой.
Но мне много времени не потребуется.
Кружка завибрировала от переполнявших ее пузырей пара, торопившихся вырваться на поверхность. Я полагала, что керамика не так уж быстро проводит тепло и потому обойдусь без ожогов, но не ожидала, что вода начнет расплескиваться еще до того, как резко выплеснула ее в лицо рейдеру. Горячие брызги при этом обильно оросили ладонь и запястье, но я даже не ощутила боль, я превратилась в холодную распрямляющуюся пружину из гибкой стали, а качественная сталь не разменивается на подобные мелочи.
Одновременно закричали двое: ошпаренный рейдер взревел так, что едва меня не оглушил, опрокидываясь вместе со стулом; а сбоку нечленораздельно взревел одноухий.
После чего закричал уже понятными словами:
– Мразь, что ты со мной делаешь?! Что ты творишь?!
Скосив взгляд, я увидела, что его пистолет лежит на полу, видимо, он выронил оружие, когда «бездарная актриса» врезала по нему умением нимфы. Но что-то пошло не так, он не выглядел покорным рабом, он, склонившись, лупил Тину кулаками по лицу, а она, визжа, неуклюже прикрывалась, будто прогульщица, пропустившая абсолютно все занятия по самообороне.
Кулаками – это хорошо. Кулаками вряд ли сможет убить ее быстро, так что немного потерпит. Мне сейчас не до Тины, надо срочно заняться Зеленым Платком, именно он – самая слабая часть моего наскоро слепленного плана. Он дальше всех от Ханны, слишком близко ко мне, и в руке у него обрез.
Но я не стою на месте. Роль кружки еще не завершилась, сразу после опустошения она полетела в голову третьего, и, пока тот уворачивался, я ухватила автомат. Нет времени прижимать разложенный приклад к плечу и целиться по всем правилам. Только и хватило на то, чтобы до отказа потянуть затвор на себя и перед этим опустить предохранитель, даже не знаю, в какое положение. Это оружие самое простое и понятное, оно однозначно должно выстрелить, что ты с ним ни делай.
Навела прямо от стола, выворачивая руки, и придавила спуск, морально готовясь, что отдача в таком неудобном положении позволит выпустить в цель всего лишь пулю или две даже из самой длинной очереди.
Автомат безобидно щелкнул, а Зеленый Платок ухмыльнулся и неспешно поднял обрез.
Вот это он зря, в таких ситуация всегда полезно торопиться. Рухнув на бок, я ударом ноги подкинула стол, заваливая его и вскрикивая от боли – стукнулась об острый край подъемом стопы, кроссовок не очень-то защитил. Сработало – на краткий миг меня защитила древесная или фанерная преграда. Так себе прикрытие, но для дроби – очень даже серьезно, да и картечи не понравится. А сама, напрягая реакцию и быстроту до запредельных величин, разгоняя себя, выскочила сбоку от заваливающегося предмета меблировки.
Я ведь самая старая из всех нас. В том смысле, что прожила здесь шестнадцать лет, а по меркам Стикса это очень много. Моя запредельная скорость – мое спасение. Надо успеть поддеть одну ногу противника чуть выше пятки и второй врезать по верхней части голени. При такой стойке он завалится назад, и есть шанс, что основательно приложится затылком о подоконник.
Я не успела.
Потому что Ханна успела раньше.
Я не увидела, когда она начала действовать, но за эти краткие мгновения фиалка ухитрилась переместиться в другую часть комнаты и, непонятно откуда вытащив свой пистолет, открыла огонь.
В общем, ногу мне захватить не удалось, Зеленый Платок, получив травмирующую пулю, попятился с утробным мычанием и с грохотом врезался спиной в дверь. Слабенькая щеколда не выдержала, и он, после очередного выстрела, замычав вдвое громче, вывалился на крыльцо.
Я краем глаза рассмотрела автоматчика, убедилась, что он не торопится вмешиваться в схватку и вообще лежит как-то очень уж подозрительно смирно. Похоже, ошпарился до обморока.
Или это Бритни так устроила, я ведь смутно представляю механизм ее умения.
Что бы там ни было, разбираться с упавшим не пришлось – в схватку вмешалась Миа. Подскочив к не проявляющему признаков жизни телу, она опустила на его голову табурет. Последовал омерзительный звук, не оставляющий сомнений в том, что рейдер заработал тяжелую черепно-мозговую травму.
Восточная красотка не собиралась на этом останавливаться – вновь размахнулась табуретом.