с успехом «помогают» грубы заводов и теплоцентралей; питьевой воды хорошего качества, как правило, не хватает, мест для отдыха тоже.
Расползание города не облегчает его проблем, а приводит к дальнейшему разрушению естественных ландшафтов. Современный путь развития капиталистического города подобен опасному балансированию на туго натянутом канате, и любое, даже маленькое нарушение равновесия может привести к тяжелым последствиям. Авария в сети линии электропередачи, сильный снегопад, задержка дождей и другие внешние незначительные события, не говоря уже о таких серьезных стихийных бедствиях, как наводнение или землетрясение, становятся все более опасными и разрушительными. Кроме того, не следует забывать, что, хотя человечество и победило наиболее опасные эпидемические болезни, все-таки еще бывают вспышки старых или новых заразных заболеваний, а они наиболее опасны для больших городов.
И положительные и отрицательные стороны больших городов представляют диалектическое единство. Положение настолько осложнилось, что мы, возможно, стоим перед крутым поворотом в градостроительстве. Этот поворот отнюдь не случаен, он непосредственно связан и с общим течением научно-технической революции, и с особенностями развития архитектуры. И здесь становится очевидным и заметная инерция в осуществлении градостроительных проектов, и серьезные социально-экономические препятствия, стоящие на пути этих проектов в капиталистических странах.
В отличие от женских мод и даже оборудования крупных заводов города меняются гораздо медленнее. Инерция вкусов приводит к тому, что в наши дни на западе осуществляются проекты 50-летней давности, а почти все новые замыслы находят свое воплощение лишь… на страницах журнала «Современная архитектура».
Суть современных проектов сводится к переходу от застройки территорий вширь к строительству многих искусственных уровней, к широкому развитию не отдельных высотных зданий, а сложных конструкций в пространстве над и под городом. Таковы многие проекты реконструкции Парижа и Нью-Йорка, Токио и Лондона.
Все, о чем говорилось выше, присуще большинству городов, о которых рассказано в этой книге. Все они, кроме Дакара, одни из крупнейших по численности населения на своих континентах, во многом определяющие экономическую, политическую и культурную жизнь своих стран. Их влияние простирается далеко за границы тех государств, в которых они расположены.
Проблемам городов посвящено немало монографий ученых, по они доступны лишь узкому кругу специалистов. Однако эти проблемы затрагивают жизненные интересы самых широких масс, поэтому автору хотелось в популярной форме познакомить читателей с некоторыми из них.
Автор не ставил перед собой цель показать все проблемы, все черты каждого выбранного им города. Рассказывая о том или ином из них, он освещал определенную сторону его жизни или проблему более подробно, чем в рассказе о другом, хотя и для другого города эти моменты играют не меньшую роль. Например, о жилищной проблеме более подробно рассказано в разделах, посвященных Нью-Йорку и Парижу, хотя она не менее остра в Мехико или Токио. Вопросам уличного движения или реконструкции города больше всего места уделено в очерке о Париже, хотя, например, для Нью-Йорка эти вопросы не менее актуальны. Перспективы развития городов, существующие в этой области проекты и идеи подробнее освещаются в очерке о Токио. Разумеется, аналогичные планы существуют и для других городов. Об историческом прошлом больше рассказано в очерках о Дакаре и Мехико, а о революционных традициях — в разделе, посвященном Парижу.
В наше время, говоря о Нью-Йорке, нельзя не упомянуть о разрушении природной среды, ставшей неотъемлемой и существенной чертой жизни этого города, хотя об этом рассказывается и в других очерках.
Больше внимания уделено в книге Нью-Йорку как порту, чем другому порту — Мельбурну. Зато гораздо подробнее рассказано об экономических связях Мельбурна с Австралией, чем о связях Нью-Йорка с другими районами Соединенных Штатов Америки. Много места уделено и взаимоотношениям Дакара с остальным Сенегалом, поскольку Дакар сосредоточивает в себе большую часть промышленности страны.
Разумеется, при всех общих чертах, свойственных мировым городам, при всей их многоликости каждый такой город имеет немало характерного, присущего только ему. Нью-Йорк — город «желтого дьявола», огромный спрут, финансовый и индустриальный гигант, ядро мегалополиса; Париж замечателен историческими традициями, это подлинный музей, богатый памятниками, шедеврами архитектуры и искусства. Мехико удивительно сочетает в себе тысячелетнюю историю и современную культуру. Токио — город-«феникс», почти целиком разрушенный во время войны, а сегодня претендующий на первое место в мире по людности, соединяющий в себе своеобразие архаичного уклада жизни и ультрасовременную технику. Дакар — город, вынесший на себе бессчетные бури войн и колониальных репрессий, город молодой африканской страны, ныне распрямляющей плечи. Наконец, Мельбурн — промышленный и торговый центр «провинциальной» Австралии, город почти без прошлого, но с будущим.
Именно эти индивидуальные черты описываемых в книге городов мне и хотелось подчеркнуть. Города эти разного ранга. Мегалополисы Нью-Йорка и Токио — гиганты, их население приближается к пятнадцати миллионам, Париж меньше по размерам и населению, но не меньше по своему значению.
Дакар куда скромнее, однако это один из старейших и наиболее развитых центров Африки, где у большинства городов столь мрачное прошлое и столь светлое будущее. Мехико хотя и расположен в Северной Америке, но это крупнейший, важнейший и типичнейший город Латинской Америки, и потому о нем рассказано в книге. Что касается Мельбурна, то это второй по величине и значению город Австралии, и он в той же мере представляет эту часть света, в какой другие города представляют (хотя и весьма условно) континенты, на которых они расположены.
Некоторые из проблем, упомянутых в книге, стоят не только перед западными мировыми городами, они типичны для мировых городов вообще, а следовательно, и для крупных городов социалистических стран. Главное не в этом. Главное в том, как эти проблемы решаются.
В социалистических странах, и прежде всего в Советском Союзе, где основная забота государства — это благополучие населения, находятся все необходимые средства для преодоления трудностей городов, в то время как в буржуазном государстве таких средств найти невозможно.
В Советском государстве решение городских проблем облегчается тем, что у нас единое в масштабах страны распределение необходимых материальных и финансовых средств, единое генеральное планирование городов, не сталкивающееся с интересами частных собственников, не подверженное спекуляции, коррупция, что у нас правильная политика предоставления жилищ, исключающая неравенство и несправедливость и основанная на заботе прежде всего об остронуждающихся; большое значение имеет и централизованное снабжение, государственная торговля… Словом, все то, о чем, повторяю, не могут и мечтать капиталистические города.
СЕДЫЕ КАМНИ ПАРИЖА
История маленького корабля
Есть такие города, о которых не знают ничего, есть такие, о которых знают немного, например, как они называются и в какой стране находятся. А вот о Париже многие знают многое.
С детских лет по романам Дюма и Гюго, Бальзака и Золя узнаем мы историю этого города, о знаменитых людях, которые родились, жили и творили в нем свои великие или черные дела.
С д’Артаньяном мы гуляем по садам Тюильри и бесконечным коридорам Луврского дворца, с Квазимодо любуемся городом, стоя возле химер Собора Парижской Богоматери, с Жаном Вальжаном проникаем в парижские клоаки, с Гаврошем сражаемся на баррикадах…
Когда мы становимся старше, неповторимый облик этого города предстает перед нами на полотнах бесчисленных художников, писавших Париж.
Новые ворота Лувра в 1640 году изобразил на своей картине Абрагам де Вервер, ворота Сен-Дени в 1730 году — Гюбер Робер, площадь Согласия в 1829 году — Джузеппе Ганелла. И если этих мастеров знают не все, то вряд ли у нас найдется культурный человек, не знакомый с репродукциями картин Ренуара и Моне, Матисса и Пизаро, Утрилло и Бюффе, Тулуз Лотрека и Марке… Тех, кто на протяжении столетий запечатлевал Париж, его улицы и площади, памятники и дома, людей и Сену.
Ну а за последние годы кино и телевидение еще больше приблизили к нам столицу Франции. Думаю, не ошибусь, взяв на себя смелость утверждать, что нет на свете другого зарубежного города, чья история и внешний облик были столь хорошо знакомы советским людям.
Вот почему всегда так трудно писать о Париже. Трудно еще и потому, что жизнь здесь настолько кипуча, в таком постоянном обновлении, что за нею трудно уследить.
Париж бесконечно разнообразен. И хотя многие наши писатели и журналисты (в том числе и автор этих строк) писали оном раньше, я сделаю это снова в надежде, что скажу что-нибудь, пусть немногое, о чем не говорили другие. Ведь любой город каждый воспринимает по-своему, открывает в нем что-то свое, рассказывает о том, что больше всего поразило именно его.
Возможно, кое-что из последующего некоторым читателям знакомо, утешусь мыслью, что для других это неизвестно, а то, что известно им, незнакомо первым.
Впервые я попал в столицу Франции в 1946 году в декабре. Это, вероятно, для Парижа самый унылый месяц.
Овощные лотки с грифельными досками, на которых каждый день мелом пишутся цены, огромные старомодные автобусы с неизменной рекламой на радиаторе, широкие бульвары, усаженные платанами, видная отовсюду игла Эйфелевой башни… Не знаю почему, но все это вызывает у меня особое настроение — смесь грусти, радости, неясной тревоги.
В декабре Париж окутан туманом. Белая громада Сакре-Кёр не слепит глаза в лучах утреннего солнца. По бурым стенам высоких каменных оград, где еще видны старинные надписи «Не вешать афиш. Закон 1881 г.», извиваются струйки дождя, на увитых плющом парапетах Сены букинисты, эти «продавцы разума», как называл их Анатоль Франс, ворча укрывают зонтами свое ветхое книжное богатство. В дожде блестят торцы мостовой, какой не встретишь почти ни в каком другом большом городе, где ее давно заменил асфальт.