— А тебя не тронули? — Грилов глянул подозрительно. — Еще кого?
— По существу, всех накрыли. Кое-кто был в командировке, и тех достали.
Грилов задумался, сведя к переносице брови:
— Кто-то наверняка наводил.
— Скорее всего, Соркин. А может, и Лариса.
— Дура она, твоя Лариса. Хитра и бестолкова. Уволить ее, как тетерю, как полнейшую идиотку.
Кайль не сразу прореагировал на гнев начальника.
— Она вроде бы замуж собирается, — сказал он наконец. — Если подбросить пару сот — успокоится.
— Это можно. Произведи ее в старшие инженеры.
— А вот бывшего мента Трофимова следует убрать. Да и Симаковская на этом настаивает: путается у нее под ногами.
— Почему раньше молчал? — укорил Грилов. — Си-маковскую беречь надо. Она пока надежды оправдывает.
— Не мешало бы звонок сделать, — намекнул Кайль не очень уверенным голосом.
— Гаврикову? — резко спросил Грилов и, не ожидая ответа, решительно отрубил: — Нет, сейчас этим путем идти бессмысленно.
У Грилова, естественно, был свой взгляд на происходящее. Он просчитывал различные варианты, думал, что могут предпринять против него Белов с Мироновым. Слов нет, у них надежные козыри и они постараются раздуть эту историю. Но и он, Грилов, не лыком шит.
— Что предлагаешь?
— Есть одна идейка. — Кайль расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил узел галстука и посвятил шефа в свой замысел.
Грилов помолчал.
— Действуй. Только в темпе. И чтобы комар носа не подточил. Рано или поздно сведем счеты с этим сукиным сыном.
Через неделю Миронов зашел к Белову. Тот озабоченно хмурил брови.
— Что случилось, Иван Иваныч?
Белов достал из папки несколько листов, соединенных скрепкой, пробежал глазами отпечатанный на машинке текст.
— Вот послушай. «Вместо работы по профилактике и борьбы с хищениями социалистической собственности работники ОБХСС во главе с тов. Мироновым встали на путь бессовестного шельмования отдельных должностных лиц…»
Далее в письме, адресованном в ЦК КПСС и прокурору республики, говорилось о фальсификации, издевательствах, недопустимых методах ведения следствия…
Миронов чувствовал себя неуютно, жадно курил.
— Вот оперативность, — проговорил он, наблюдая за струйкой дыма, тянувшейся в открытую форточку. — Позавидуешь, ей-богу. Нам бы так работать.
— Тебе хорошо шутить, — упрекнул Белов. — А мне в обкоме докладывать надо. Уже звонили.
— Значит, как говорят футболисты, начинается прессинг по всему полю, — протянул Миронов, тоже обеспокоенный. — Что делать будем?
Он некоторое время смотрел на жалобу и, словно вдруг сообразив, спросил:
— Иван Иванович, а сколько здесь подписей?
— Давай подсчитаем.
— А потом учтем тех, кого допрашивали.
Белов смекнул, в чем дело.
— Итак, жалобу подписали сорок человек, — рассуждал Миронов. — Двадцать пять допрошено. Сколько остается? Пятнадцать. Из числа допрошенных подписали лишь несколько человек, значит, в основном поставили подписи люди, с которыми мы еще не встречались. А теперь взглянем, кто подписал жалобу. — Миронов водил карандашом по строчкам. — Нет Кайля, Качкова, Симаков-ской…
Майор назвал еще несколько фамилий родственников некоторых номенклатурных работников.
— А если нам поступить так, — сказал Белов. — Вызвать всех, кто подписал жалобу. Одновременно.
— Именно так, — одобрил Миронов.
«Ничего подобного я не писал», — заявил каждый из вызванных повесткой.
Оказалось, что собирала подписи Родионова. Она очень ловко сумела одурачить людей.
Тем временем Белов назначил судебно-бухгалтерскую и техническую экспертизы. Беспристрастные знатоки своего дела выявили в ОТО вопиющие факты злоупотреблений.
— Итак, подведем некоторые итоги. — Вооружившись документами экспертов, Белов довольно потирал руки. — На Родионову доказательств предостаточно. Незаконно получила крупную сумму денег в виде премии. Организовала клеветническую жалобу…
Белов помолчал, сосредоточенно поглядывая на сидевшего напротив Миронова.
— Думаю, что ее первой и арестуем, — заключил он.
Но у Миронова было свое мнение.
— А я считаю, что первым должен пойти Кайль, — сказал он. — Должен пойти организатор всех помех следствию. А потом и с его подручной поговорим…
— Хорошо. Давай на Кайля хотя бы один, но бесспорно доказанный эпизод. И тогда быть по-твоему.
— Будет такой эпизод.
8
Миронов курил, яростно затягиваясь. «Ну и вертопрах! Не столько помог, сколько навредил», — кипел он, поглядывая на сидевшего напротив лощеного капитана.
— Аркадий Иосифович, что я вам поручал? — строго спросил он, вдавливая сигарету в пепельницу.
— Привезти документы с радиозавода, — избегая прямого взгляда, ответил капитан.
— Папку с документами, — поправил Миронов. — А вы что сделали? Изъяли из этой папки накладные и счета на получение и вывоз десяти кубометров обрезных пятидесятимиллиметровых досок. Мягко говоря, вы намекнули, что именно нас интересует, каким эпизодом намерены заниматься. К тому же тянете с докладом вторые сутки. Как это все понимать?
— Я считал… Какие-то там доски…
— Доски или золото — для нас с вами не имеет значения. И то важно и это. Главное — оперативно исследовать любую деталь. А вы, повторяю, привлекли излишнее внимание подозреваемых.
Капитан, кривя полные губы, смотрел мимо майора.
— Извините, — выдавил он. — Больше не повторится.
— Поставили операцию на грань провала. Объявляю вам выговор. Идите.
Миронов задумался, выбирая решение. В том, что на заводе уже побывали кайлевцы, он не сомневался. И тем не менее отступать нельзя, надо немедленно исправлять ошибку.
«Так, доски с радиозавода якобы были завезены на завод «Новатор», — размышлял Алексей Павлович. — Там, разумеется, уже кое-что предприняли. И все же попытка не пытка…»
Оперативный работник и следователь, побывавшие на «Новаторе», представили акт на списание досок, израсходованных «на стеллажи библиотеки в ремонтируемом помещении для ОТО». Акт утвердил главный инженер завода Шевляков.
— А что дальше? — спросил Миронов.
— Ничего, — пожал плечами следователь. — Доски, как видите, пошли в дело. Списаны. Все чин чином.
Понимать надо так: эпизод закрыт, отработан полностью.
«Значит, опоздали, — с огорчением признал начальник ОБХСС. — Операция с досками, выходит, рухнула. Так промахнуться, бездарно провалить! Да, ситуация…»
Алексей Павлович еще раз взглянул на акт. Взял его в руки, повертел, поднес поближе к глазам, внимательно рассматривая. Потом достал увеличительное стекло. «А ведь акт-то липовый! — догадался он. — Честное слово, свежеиспеченный. Как же это я раньше не заметил…»
Майор посмотрел на часы.
— Так. Поздновато, но ничего, — вслух проговорил он.
Через несколько минут он сидел в машине, которая стремительно несла его на квартиру Шевлякова.
— Когда вы подписали этот акт? — представившись, спросил Миронов.
Главный инженер долго крутил перед глазами знакомую бумагу. По выражению его лица нетрудно было догадаться, что он мучительно обдумывает, как ему поступить: сказать правду или нет.
— Вчера, — сказал наконец он. — Пришел ко мне заместитель директора Вернер и сказал, что сделаны стеллажи для библиотеки. Надо, мол, списать доски. Я тут же позвонил старшему мастеру стройцеха Савину. Тот подтвердил. Я, естественно, подписал.
— Как у Вас все просто, товарищ главный инженер. Позвонил. Подписал…
— Выходит, верить нельзя? — вспыхнул Шевляков. — Не одними же досками занимаемся.
— Это верно, извините. Где живет Савин? Как с ним связаться?
— Телефона я не знаю. Домашнего адреса — тоже. Он недавно…
«Неужели и главный ловчит? — подумал майор, глядя в упор на Шевлякова. — Неужели и тут все закручено?..»
— Что недавно? С луны свалился? Где он живет? Если не знаете — будем выяснять…
— Постойте, кажется, он сегодня работает в ночь.
— Тогда — в машину. Разыщем Савина, и вы свободны.
Миронов горячился. Уж тут-то он был настороже и не мог позволить обвести себя вокруг пальца.
— Хорошо, только уточню — работает ли? — с готовностью согласился Шевляков.
Майор подошел к столу, встал рядом с телефонным аппаратом.
Главный инженер снял трубку, позвонил. Спросил:
— Савин на месте?
Старший мастер находился в цехе. Он извлек из рабочего стола эскизы, утвержденные главным инженером, назвал пофамильно плотников, выполнявших заказ, а затем провел в помещение и показал стеллажи в натуре. Тут же были произведены замеры и подсчеты. Оказалось, что на изготовление стеллажей израсходовано не более полутора кубометров досок толщиной двадцать миллиметров.
Миронов допросил всех, кто имел причастность к изготовлению стеллажей. Заведующая складом, кладовщица и бухгалтер заявили, что обрезные пятидесятимиллиметровые доски на завод не поступали. Не значатся они и по книгам материального учета. Плотники подтвердили: доски на стеллажи брали из сушила стройцеха, оформляли требованиями, а потом списали в расход.
Майор изъял все необходимые документы, в том числе и счет завода «Новатор», предъявленный радиозаводу год тому назад за доски на стеллажи и их изготовление.
Теперь — в охрану. Там Миронов просмотрел все книги, все пропуска. Он искал сведения на машину 31–42. И ничего не нашел. Значит, на заводе «Новатор» она не появлялась.
Оставалось еще одно звено — шофер, перевозивший обрезные доски. Это звено в общей цепи доказательств приобретало важное значение. Что скажет водитель? Но сперва его надо разыскать. Причем незамедлительно.
Миронов вызвал Родичкина.
— Теперь, Володя, давай соображать вместе, — предложил Алексей Павлович. — Пронина трогать не будем. Никаких контактов. Он, полагаю, пока вне подозрения.
Родичкин был в курсе дела. Он несколько раз неторопливо и обстоятельно перечитал показания Пронина, выписал для памяти несколько выдержек из тетрадки. «Что же получается? — раздумывал лейтенант. — Один выписывал, другой вывозил. Роли четко распределены. Не случайно, разумеется».