В опорном пункте долго выясняли – что же такое на самом деле произошло в месте общественного пользования. Между прочим, не разобрались до сих пор – двое свидетелей искренне не понимали сами, а другие двое явно валяли дурака. Даже не сговариваясь. И… следствие естественным образом стало пробуксовывать.
Глухариком запахло!
Поскольку громила оказался самым грязным, грубым, да еще и в наколках – ему для повышения коэффициента коммуникабельности даже пару раз врезали по почкам. Дубинкой. А я думал, что в советской милиции людей не бьют. Это ведь не наш метод!
Как ни странно, профессор и кадр с распахнутым скворечником отнеслись к этому возмутительному нарушению прав человека довольно-таки снисходительно. Если не сказать – одобрительно. Почему-то на свой счет эту вопиющую перспективу они вообще не рассматривали, несмотря на собственный определенный беспорядок в одеждах.
Мне же было наплевать.
Было о чем подумать. Значится, новые «фишечки» появились в моем персональном арсенале? Время, получается, тормозим, гражданин хороший? «Остановись, мгновенье, ты прекрасно»?
Ну да, возможно. Прекрасно. Несмотря на отхожее место.
Теперь нужно сообразить, как этот персональный апгрейд можно лично контролировать. Нам самотек не нужен! Как инициируется мое новое умение? Где кнопка запуска? Пока не понял. И ничего в голову путного не приходит. К тому же невнятная радость новой находки омрачалась серьезной потерей: грустно мне без любимой тетрадки, хоть плачь! Да что там, больше скажу – мозг отказывался анализировать весь масштаб бедствия в преддверии нависающей надо мной как рок зимней сессии. Для студента страшнее потери конспектов уже ничего просто не может произойти в этом мире. С учетом того, что до последнего дня я уверенно шел на красный диплом и любая «четверка» на экзаменах ставила бы уверенный крест на всех моих амбициозных претензиях. К тому же обязательно нужно отметить – в среде наших преподов с человеческим лицом считается особым шиком загасить претендента, дерзнувшего «желать странного». На взлете подстрелить, как дикого гуся. Хлебом не корми – дай урыть зарвавшегося отличника!
Я тяжко и с надрывом вздохнул.
Похоже, у гуся даже взлета не получится – пора возвращаться с небес на грешную землю. И… что у нас вообще тут происходит?
– …просто упал, – продолжал бубнить громила, непроизвольно потирая зашибленную поясницу. – Скользко там на кафеле, льют ведь где попало… с-снайперы криводулые. Куда только милиция смотрит?
– Но-но, поговори мне!
– Могу и не говорить…
– Ты сейчас опять довыкобениваешься!
– Так говорить или нет?
– Говори!
– Поскользнулся. Упал.
– Очнулся – гипс?
– Не-а. Не было гипса.
– А что было?
– А ничего не было. Пока вон те потом не зашли.
– Кто?
– Присутствующие! Сначала студент, – чуть заметный, но все же злобный взгляд в мою сторону, – потом псих, а потом уже и профессор.
– Сам ты псих! Товарищи, он же меня оскорбляет!
– Молчать! Предупреждал же.
В этом опорном пункте нет ни коридора, ни «обезьянника» – не позволяет архитектура причального флигеля. Поэтому мы все, в нарушение норм процессуального производства, находимся в одном, хоть и большом помещении. И это тогда, когда происходит предварительный опрос участников инцидента! Хуже для УПК и не придумаешь. Единственное, что могли сделать хозяева для торжества буквы и духа закона, – это дружески посоветовать нам… «закрыть свои пасти и засохнуть».
Сидим. Сохнем. Только уши-то – куда девать?
– Нож – твой?
– Вообще в первый раз вижу.
– А если мы отпечатки сейчас снимем?
– Снимайте. Вызывайте криминалистов. То-то они обрадуются… по гальюну ползать на ночь глядя.
– А ну, пасть прикрыл! Умный, что ли?
– Умные – они в Соча́х. Тут те, кто потупее.
– Чего-чего ты только что сказал? Это ты о ком?
– Вас это не касается, гражданин начальник. Это я про себя. А что вообще случилось, генацвале? За что пакуете? Прям кипеш какой-то! Что, кто-то у кого-то тыщу грабанул?
Этот наглый тип услышал просто, что вся наша троица бьется в непонятках, вот и развлекается теперь как может. Глумится, что называется, над органами! Вообще-то… быка дразнит красной тряпкой: менты – не самая уравновешенная категория представителей человечества.
Вообще, милицией в момент скандала и драки всех стращал профессор-аквариумист, одновременно с этим терзая за грудки наркошу на входе. Аки рыбу. Достращался на свою и нашу голову! Прохожие услышали шум да и действительно вызвали милицейский наряд, как и просил уважаемый человек. Добрейшей душевной организации люди! Чахлик тоже хорош – наговорил профессору гадостей, не пуская появившихся, как на грех, желающих отлить граждан внутрь помещения. Нахамил, понимаешь, приличным людям, вот интеллигент и расстроился – ножками засучил возмущенно, ручки свои потянул к вражине, возмечтав подержать оппонента за грудки, как, видимо, неоднократно в молодые годы делал.
Только годы уж не те!
Примечательно, что о главной драке в самых глубинах клозета никто толком и не знал.
А мы с громилой в свою очередь дружно молчали по поводу нашего обоюдного недопонимания. Он – понятно почему, а мне было просто времени жалко. Сейчас еще по одному кругу опросят и отпустят восвояси – знакомая процедура. А стану заморачиваться с заявлением – зависнем еще надолго! И тогда я наверняка пропущу вечерний выпуск популярного советского ток-шоу «На добра́ныч ди́ты» в 20:45, не говоря уже о любимой с армейских лет информационно-развлекательной программе «Время».
После потерь священных папирусов драгоценного конспекта такого удара я уже просто не перенесу!
– …бессовестный ты тип!
– Да у меня дед – политрук! Под Москвой погиб в сорок первом. А папа – беспризорник войны…
– Знаем твоего папу – с пятнадцати лет по зонам. Ты тут золотой молодежью не прикидывайся!
– А я и не…
– У нас все садятся, коли закон нарушат. Слыхал, был такой в городе Платов Кондратий Палыч? Уважаемый человек, фронтовик, между прочим! Секретарь горкома.
– Откуда я…
– Сынок у него… разве что крылышек ангельских не видно было – папа не нарадовался. Спортсмен, отличник, комсомолец. А в армию призвали – сбежал сынуля через месяц! Всё, аллес: трибунал, дисбат – и ваши не пляшут. Папа наградной ствол в рот – и до свидания, мечты. Вот тебе и золотая молодежь!
– Так то ж…
– «То ж», «ты ж»… Ты папу своего, Кравсила, хоть раз живьем видел? Он сильно расстроился, когда ты малолеткой загремел за «злостное»? А?
– Да откуда я знаю? Что вы меня все воспитываете? Поздно, гражданин начальник.
– Все, достал! Пошел вон. В смысле… сел в угол и прикрыл варежку! Следующий.
Второй круг ада закончен. Достаточно интересный, как оказалось.
Начинаем третий и, хочется надеяться, – последний. Стартуем на финишный забег. Я тяжело поднялся и перебрался ближе к допросному столу.
– Я следующий. Караваев Витя.
– Так ты говоришь, никто на тебя не нападал?
– Никто на меня не нападал.
– А почему убежавший гражданин, согласно показаниям свидетелей, всех их держал на улице, а именно тебя – да и пропустил в туалет? А? По блату, что ли? Подельник?
– Не знаю. Наверное, потому что я ему слово волшебное сказал. Вежливое. Вот он и пошел навстречу воспитанному подростку. А профессор, так тот сразу кричать стал на человека. Громко. Вот и завязался конфликт! У парня, видно, с психикой чего-то не того, вот и обиделся. Как это говорится… впал в состояние аффекта.
– Тоже дурку включил, студент?
– Ничего я не включал. Вы спросили, я ответил.
– Ответишь еще у меня. Перед законом!
– Я что, против? Когда вы уже меня отпустите?
– Когда надо, тогда и отпустим. Разберемся вот…
– Так разбирайтесь.
– Покомандуй тут! Фарцуешь?
– Чего?
– Спекулируешь? Марки, значки, монеты?
– Побойтесь бога! Вы ж меня обыскивали.
– Чего тогда с коллекционерами терся?
Откуда знают? Следили, что ли?
– Просто смотрел.
– Просто! – передразнил меня милиционер. – Все у них «просто». Нож – твой?
– Не мой.
– Внимательно посмотри.
– Не надо его ко мне двигать. Что я, дурак, его трогать? Не мой, говорю!
– Ладно. Экспертиза покажет.
– Ага, и тест ДНК в придачу.
– Чего? Какого ДНК?
– Так… в кружке «Юный помощник милиции» рассказывали. И в ДНД тоже. Где, между прочим, я уже год как добровольно и сознательно состою. Как отличник, комсомолец и староста группы судостроительного техникума. Прохожих, между прочим, от хулиганов охраняем. Два раза в неделю. Вы проверьте!
– Проверим. В угол пошел. И прикрыл там свою… И молча посиди там пока. Дружинник… Следующий!
Я убрался восвояси.
Уселся рядом с громилой. Тот недовольно зыркнул в мою сторону и отодвинулся… на целый сантиметр. Дальше двинуться ему площадь табурета не позволяла. Тогда он еще и отвернулся демонстративно, гордо вскинув голову. Тоже мне, цаца какая!
Да плевать мне на него.
Где же моя тетрадочка сейчас гуляет? Лишь бы тот наркот не выбросил ее куда-нибудь по дороге. Пусть он ее пока еще подержит, ну пожалуйста! «Волшебное» же слово! А я как-нибудь попытаюсь это чудо сутулое отыскать. К примеру… через этого громилу.
А чем черт не шутит?
– Слышь, большой, – шепнул я, качнувшись к здоровяку. – Разговор есть.
Тот презрительно покосился в мою сторону. Промолчал высокомерно.
Можно подумать, это я от него огреб! А не наоборот.
– Ты это… извини, если что. Защищался я, не со зла. Ты ж не знал, что я спортсмен. И дружок твой тоже… не знал.
– Я тебе… кишки на глотку намотаю, – скрипнул громила чуть слышно. – Ноги повыдергиваю, падло. Руки…
– Беса не гони, – перебил я его шепотом. – Наехали по беспределу, вот и получили ответку. Теперь уже все. Ушел поезд, проехали. Я ж не сдал тебя ментам! Че не так-то? Или хочешь срок за «хулиганку»? А то и «разбойную» пришьют, этим околоточным только намекни! Знаешь, как рады будут лишнюю «палку» застолбить?