— Слушай, Гарри, по-моему, у Гориллы не все дома. Ты слышал, какую чушь он здесь нес? — сказал Мечтатель Хью, когда массивная фигура Джека исчезла за дверями.
— Мне он тоже показался странным, Хью. Подумать только — пять миллионов баксов! Горилла отворачивается от них, как от грязной задницы. Да он за все свою жизнь столько не видел!
— Вот что, Гарри, мы-то еще не сошли с ума? Правда?
— Я понял тебя, Хью. Ни хрена подобного! Никаких боссов! Сорвем баксы и загоним Гориллу на дерево. Ха-ха!
— Или наймем его вышибалой в кабак, который мы откроем а, Гарри?
— Отличная идея, Хью. Собственный кабак — это так же хорошо, как собственный публичный дом — пей, жри и ничего не надо платить.
— А ты не боишься «безголовых»?
— Плюнь, Гарри, их выдумали для того, чтобы пугать таких дураков, как мы с тобой. Пей!
Распетушившиеся гангстеры, подливая друг другу виски, принялись обсуждать план дальнейших действий.
Майк неловко откинул барабан револьвера, и патроны золотистыми горошинами покатились по полу.
«Черт побери, такого со мной давненько не бывало!».
Детектив устало опустился на стул. Так, заблудившийся в лесу человек, в конце концов опускается под деревом, признавая свое бессилие.
Да, он был бессилен. Чем бы не занимался Норман, клубничные губы Моники нашептывали ему что-то о свежих простынях и нежных шелковистых штучках… Майк старался не думать о Монике и не мог. Пожалуй, со дня таинственного исчезновения Эолы,[8] завещавшей ему сладость земных наслаждений, он не «зацикливался» так ни на одной женщине. Страсть, подавляющая сначала гордость, потом стыд и, наконец, разум мужчины, заставила Нормана снять телефонную трубку.
«Так, с гордостью покончено», — подумал Норман, набирая номер секретарши.
— Хэлло, Моника, — поздоровался он, придав голосу всю возможную бархатистость. — Я не сплю! Я думаю о тебе, черт побери!
— Мечтать не вредно, Майк, ложись в кроватку и начинай оздоровительную гимнастику — левой ручкой, правой… — расхохоталась секретарша.
— Мне не до смеха, Моника, я страдаю, я хочу тебя, — прошептал Майк.
— Думаешь, я не страдала, когда ты запустил ко мне в темную комнату этого борова Морли.[9]
— Моника, я готов все искупить. Неужели ты не дашь мне шанс? — сказал Майк с наигранной напыщенностью, скрывавшей ясное сознание того, что разум тоже вот-вот покинет его.
Он впал в то идиотское состояние, когда мужчина верит уже не тому, что есть, а тому, во что хочется верить. Именно поэтому, несмотря на всю свою многоопытность, он не уловил фальшь в голосе секретарши.
— О’кей, Майк, — вкрадчиво пропела она. — Ты помнишь ту комнатушку за нашей приемной? Я жду тебя там ровно в девять, и не вздумай на этот раз присылать Морли. Пока, мой милый.
— Пока, дорогая, — Майк положил трубку, с удивлением заметив на ее конце маленького желтого чертика. — Что делает секс с человеком, — невесело вздохнул Норман.
Закончив разговор, Моника вызвала уродливую старую негритянку миссис Салли, отвечавшую за чистоту унитазов в Управлении полиции, и, кратко объяснив задачу, сунула ей двадцать пять долларов.
— Скажу вам по секрету, мисс, я бы сделала все и бесплатно, мне давно приглянулся этот красавчик Норман.
— Я очень рада за вас, мэм, постарайтесь оторвать ему…
— Ну что вы, мисс, — смутилась уборщица, — оторвать не так-то просто, но я постараюсь хотя бы вывихнуть…
Ровно в девять Майк Норман проскочил в комнатушку, где его ждала секретарша. Он слышал ее учащенное дыхание и чмоканье клубничных губ, чуть слышно лепетавшие бессвязные слова страсти. А аромат ее духов! Он был так силен, будто им полили пол комнатушки. Окончательно обезумев, Майк рванулся к постели…
— Кхе, кхе! — раздался под ухом детектива скрипучий кашель партнерши, ужасный, как удар костылем по позвоночнику.
«Где-то я его уже слышал».
Майк напряг память, и услужливый желтый чертик проявил в его мозгу странное воспоминание — кабину туалета и нетерпеливое покашливание уборщицы.
«Не может быть!».
Майк мотнулся к выключателю, словно полицейский к свистку.
— Черт побери! — глаза Нормана полезли на лоб! Вместо прекрасной секретарши он увидел в постели уродливую старую негритянку!
— Извините, мистер Норман, мисс Моника занята, поэтому она попросила меня подменить ее. И еще она просила передать вам это, — отвратительно улыбнувшись, уборщица протянула Майку сиреневые кальсоны Морли. — Мисс Моника сказала, что эту вещь позабыл здесь в прошлый раз ваш протеже.
Мечтатель Хью в комбинезоне уборщика улиц не спеша помахивал метлой перед зданием банка, в то время как Проныра Гарри звякал ключами в канализационном люке. Бандиты чувствовали себя, как два статиста на ярко освещенной сцене, покинутой актерами. Им казалось, что прохожие только тем и заняты, что разглядывают метлу, перегоняющую мусор с одного места на другое.
Болезненно морщась, Мечтатель Хью поглядывал на телефонную будку напротив, опасаясь, что какая-нибудь ушлая тетушка уже накручивает номер полиции.
— Послушай, Хью, — зашипел Проныра, — еще немного и у меня начнется медвежья болезнь.
— Заткнись, Гарри, вот он — Кравински, — Хью указал на «Сааб» Ромула, тормознувший у банка.
Беспечно помахивая газетой, Ромул направился к дверям. Однако эта беспечность была напускной. Опытный детектив отлично понимал, что сейчас — он лакомая добыча для всякого отребья.
Исчезнув в дверях банка, Ромул через некоторое время появился вновь. На этот раз в сопровождении двух служащих, которые несли присланный им ранее артиллерийский ящик с картошкой.
— Эй, Хью, не подкачай! — истошный вопль раздался, казалось, из-под самых ног Ромула. Хью взмахнул метлой, оказавшейся увесистой дубиной, и служащие рухнули на асфальт.
Жадные, торопливые руки с кошачьей ловкостью схватили артиллерийский ящик. Канализационный люк захлопнулся!
— Приятного аппетита, джентльмены, смотрите, чтобы картошка не подгорела, — усмехнулся Ромул, возвращаясь в банк за настоящими долларами.
А в это время двое гангстеров с выпученными глазами неслись по подземным лабиринтам канализации, разбрызгивая нечистоты, распугивая крыс.
— Быстрее можешь, ты, урод! — Проныра Гарри рванул на себя ящик и Мечтатель Хью растянулся, с головой окунувшись в нечистоты.
Вынырнув, он не спеша снял с уха использованный презерватив и со всего маху двинул Проныру в челюсть. Бедняга, взбрыкнув ногами, ушел на дно. Вынырнув на поверхность, он обнаружил на себе гирлянду презервативов — они торчали из его карманов, болтались на лацканах.
— Не иначе, над нами публичный дом или квартира сексуального маньяка, — философски заметил Хью. — Ладно, Гарри, сейчас не время ссориться. Вперед!
— Босс, все пропало. Эти ублюдки грабанули Кравински, — Джек Горилла замер, с ужасом наблюдая, как бледное лицо Капельяно покрывается красными пятнами.
— А где был ты, мой лучший солдат?
Язык Джека прилип к губам, будто приколотый канцелярской скрепкой. Он вдруг отчетливо понял — от того, как он сейчас ответит, зависит его жизнь.
— Босс, клянусь, они за все заплатят, — сказал бандит не громко и не тихо, а именно так, как было нужно, чтобы переключить гнев короля гангстеров на двух предателей.
— Такой подлости я не ожидал даже от полицейских, Горилла. Кравински должен был идти к хозяину «шкатулки». Без денег он не пойдет. Ниточка оборвалась. Если бы ты, Горилла, поменьше шлепал губами, этого не случилось бы. Ты тоже виноват, хотя и меньше, чем они.
Кап нажал кнопку и в комнату вошли двое «безголовых».
— Горилла, ты не знаком с этими джентльменами? — Кап ощерился, изображая улыбку.
— Босс, я слышал о них, — пролепетал заплетающимся языком Джек.
В действительности, он не знал о них ничего. Это была секретная гвардия Капа — совершенные орудия убийства. Никто из гангстеров не знал их имен, не видел их лиц, постоянно скрытыми под черными колпаками с узкими раскосыми прорезями, за что их и прозвали безголовыми. Им поручались самые мерзкие преступления, в первую очередь, уничтожение провинившихся членов собственной банды.
— Так вот, Горилла, — довольный произведенным впечатлением продолжал Кап, — с этими симпатичными ребятами ты поедешь к тайнику, где хранишь свои доллары, отсчитаешь ровно пять миллионов и отвезешь вместе с моим письмом.
— Босс, б… б… б… боюсь, что у меня столько не наберется, — заикаясь, возразил Джек.
Перспектива потерять все средства, за которые он дрался, голодал, не раз сидел в тюрьме и еще большее количество раз лежал в реанимации, после ножевых ударов и пуль, потрясла его.
— Босс..!
— Молчать, мерзавец! Получишь свои пять миллионов с этих вонючих ублюдков, когда изловишь их!
Мечтатель Хью с Пронырой Гарри в самом деле были в день не самыми ароматными созданиями в Штатах. Голодные и оборванные, они лишь к середине ночи добрались до сравнительно безопасного места — старого протестанского кладбища. Здесь они, наконец, поставили ящик на землю.
— Знаешь, Хью, теперь бы самое время пропустить по стаканчику, — мечтательно произнес Проныра.
— О чем ты говоришь, Гарри, надо скорее открыть сундук и по-честному поделить баксы, ты получишь свои двадцать пять процентов, я — остальное.
— То есть как это двадцать пять?! — опешил Проныра.
— Очень просто, Гарри. Кто предложил ограбить? Я! Чей план? Мой. Кто сшиб охранников? Может быть ты, Проныра? Опять же я. Но без тебя, я бы, конечно, не справился. Ведь ты помог мне поднести ящик. Вот за это тебе причитаются двадцать пять… точнее двадцать процентов.
— А это ты видел? — Гарри сунул под нос Хью здоровенную дулю.
— Хап! — Мечтатель Хью вцепился в нее зубами и одновременно ткнул два пальца в глаза Проныре.