— Вольно.
— Вольно, — подтвердил команду дежурный. Все сели. Селифанов оглядел класс и увидел меня — на «камчатке».
— Ковалёв!
Надо отдать должное, военрук помнил всех по фамилии и имени.
— Я! — вскочил я.
Тут подполковник обратил внимание на мой внешний вид.
— Почему не в форме?
Я (в этот раз старательно изображая стойку «смирно») сообщил:
— Вчера испачкал школьную форму, постирали, не успела высохнуть.
Военрук попытался ехидно пошутить:
— В лужу, что ли, упал?
— Так получилось, — пожал я плечами. Военрук хотел что-то мне сказать, но вдруг махнул рукой и сел за стол. Я продолжал стоять. Он открыл журнал, взял ручку, потом поднял глаза, удивленно посмотрел на меня и спросил:
— Ты почему не садишься?
Я сел.
— Возле твоего дома вчера стрельба была? — вдруг поинтересовался Анатолий Петрович.
— Ага, — кивнул я, не вставая.
— Понятно, — сказал военрук.
После этого в мою сторону стали оборачиваться и ребята, и девчонки. Даже Светка не удержалась и посмотрела в мою сторону, вызвав кривую гримасу у соседа по парте.
Честно говоря, показательная попытка её афронта да еще с Олегом Тараскиным меня больше рассмешила, чем огорчила.
Я, конечно, понимаю, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны (а женщина должна быть немного умнее белки и не тащить в дупло кого попало), но Олег Тараскин… Он был выходец из семьи то ли сельских механизаторов, то ли животноводов, и не мыслил свою жизнь другой. Во всеуслышание он не раз заявлял, что собирается (чуть ли не мечтает!) после школы поступать в сельхозинститут, после окончания которого вернется в родной колхоз. Дескать, у них и жилье дают молодым специалистам и всё такое… Я, при всём своём богатом воображении ну никак не мог представил себе Светку в роли его жены, в кирзовых сапогах с совковой лопатой или вилами в руках в коровнике или в свинарнике за разгребанием навоза…
Да и внешностью, извините за выражение, Олежка напоминал молодого Адриано Челентано, только «засушенного», с вечно немытыми редкими сальными волосами.
Если б уж захотела меня задеть, выбрала бы Димку Зеленчука — высоченного спортивного блондина, отличника, эдакого «истинного арийца» словно сошедшего с плаката.
Держу пари, Алёнка-Жазиль вздохнула с облегчением, увидев, как её ухажёр Олежка переметнулся к Светке.
«Мне, что ли за Жазилькой поухаживать?» — мелькнула мысль.
Мысль, увы, еще не успела оформиться, военрук открыл было рот, чтобы начать урок, как в кабинет коротко и резко стукнули три раза. Дверь тут же распахнулась, на пороге нарисовался товарищ капитан милиции с редкой фамилией Шишкин и распространенным именем-отчеством Вениамин Вениаминович.
— Ковалёв Антон Николаевич здесь? — он осмотрел класс, выдернул меня и знаком то ли пригласил, то ли приказал следовать за ним.
— Вы бы, товарищ капитан, хотя бы разрешения спросили, — заметил Анатолий Петрович. — Тем более, у старшего по званию.
— Извините, товарищ подполковник, — бросил в ответ Шишкин. — Неотложные следственные действия. С директором согласовано.
Из-за его плеча выглянула директорская секретарша, которая энергично закивала головой, подтверждая слова милиционера.
Я встал, сложил учебники в дипломат, спросил:
— С вещами?
— С вещами! — Шишкин авторитетно качнул головой. Подыгрывая ему, я завел руки (с дипломатом) за спину и пошел к двери, вполголоса пропев «…по этапу в плацкартном вагоне…».
И тут уже Шишкин подыграл мне, возмущенно заметив:
— Какой этап? 15 суток всего. Через две недели вернешься!
В классе кто-то хрюкнул, то ли засмеялся, то ли икнул от удивления.
Проходя по коридору, капитан хохотнул:
— Меня из-за тебя точно с работы попрут!
И поинтересовался:
— Ключ от квартиры тёти Маши у тебя?
И вполголоса добавил:
— Ты там всё сделал?
Я посмотрел на него магическим зрением. Странно, но в его ауре отчетливо высвечивались желтые всполохи. Где-то он привирал. С учетом этого я ответил:
— Нет, я туда даже не заходил!
Капитан вздохнул, поморщился.
На улице нас ждал «уазик-канарейка». Шишкин открыл мне заднюю дверь:
— Садись!
Сам уселся по-хозяйски на переднее сиденье рядом с водителем.
— Погнали!
Мы подъехали к моему дому. Там уже стояла давешняя «волга», возле которой нетерпеливо прогуливался прокурорский следователь Ожогин в модном светлом плаще и такой же, под тон ему шляпе. Поодаль стояла канареечной расцветки «буханка». Завидев нас, Ожогин поспешно выбросил окурок в траву и встал, демонстративно скрестив руки на груди.
— Привезли? — спесиво и, как мне показалось, немного разочарованно, выцедил сквозь зубы он.
— Так точно! — по-военному ответил Шишкин и обратился ко мне. — Неси ключи от квартиры гражданки Киселевой.
— Зачем это? — возмутился я.
— Обыск проводить будем, — терпеливо ответил Шишкин. Ожогин же взвился:
— Какое твоё дело, пацан? Тебе сказали — неси! Значит, ноги в руки и бегом за ключами!
Я направился в подъезд. Вслед мне пошел Ожогин. Как только мы подошли к подъездной лестнице, он с силой толкнул меня в спину. Я упал на руки, встал, отряхнул испачканные ладони.
— Иди, иди! — с непонятной злобой выдавил следователь.
Ладно, потом сочтёмся… Я открыл свою квартиры, зашел внутрь, закрыв дверь прямо перед его носом, снял ключ с гвоздя. Вышел, протянул ключ Шишкину, который успел подняться вслед за нами. Кроме него на лестнице встали двое жильцов нашего дома с соседнего подъезда (приглашенные в качестве понятых, как я потом узнал), два сотрудника милиции в штатском (коллеги Шишкина из угро — тоже потом выяснилось) и один милиционер-сержант в форме.
— Возьмите!
Шишкин взял ключ, сунул в замок двери квартиры тёти Маши.
— Понятые, за мной!
Однако первым за ним, оттесняя понятых в квартиру вошел Ожогин. Он, разумеется, не разуваясь, прошел по комнатам, оставляя грязные следы (мне показалось, что ему это доставляет удовольствие — наследить, особенно на ковре в спальне), заглянул на кухню, в ванную, туалет. Иронично хмыкнул вполголоса:
— Не особенно и шикарно живут милицейские полковники на пенсии…
Он резко повернулся:
— Ну, что? Начинаем!
Ткнул пальцем (все его движения были демонстративно-начальственными, даже барственными) в оперативника в штатском:
— Садись, будешь протокол писать!
— Так я вроде не следователь, — попытался возразить опер.
— Садись! — с металлом в голосе произнес Ожогин. Потом он обратил взгляд на меня:
— А что здесь делают посторонние? Вывести его!
Сержант в форме ухватил меня за плечо, повел из квартиры.
— Никуда не уходи, сиди дома! Жди! — успел сказать Шишкин, когда я проходил мимо него (в отличие от нашей квартиры, прихожая у тёти Маши была достаточно просторной).
Прошло часа три, прежде чем обыск закончился. Что там можно было разыскивать?
Я успел капитально промедитировать: в реальном времени прошло аж целых полчаса! В Астрале, наверное, целый день. Мало того, что я от души «погонял» силу по каналам, я еще смог «войти» в библиотеку, которую создавал в своё время Герис. Даже смог взять в руки, развернуть и прочесть пару свитков!
От неожиданности своего успеха я прочёл эти свитки до конца, благо в Астрале чужие языки и письменность не являлись загадкой для мага. Свитки оказались учебными пособиями по направлениям магии жизни и магии смерти, эдакими «введениями в предмет».
Причем, несмотря на то, что свитки казались сравнительно небольшими, чтение их заняло чуть ли не час каждый. После них я сразу захотел взять еще и еще, но почему-то не смог физически дотянуться, взять в руки еще что-либо. Словно библиотека сама меня ограничила в изучении, дескать, хватит, хорошего понемногу.
После «библиотеки» я «вышел» в «класс», где с час, а, может, и больше, посвятил повторению конструктов, уже замечая, что радиус «условного поражения», ну или «воздействия» ощутимо вырос — заклятия «летели» аж на 15—20 метров! Не говоря, об «импульсах». Тот же самый «дротик» (импульс некромагии) уверенно «бил» аж на 30 метров. Причем, попадая без всякого «прицеливания» рукой. Достаточно было определить цель взглядом.
Я даже попробовал «пострелять», перейдя из «класса» в «тир» и установив «мишени», как учил наставник — щиты, реагирующие на применение магии.
Надо сказать, что, закончив медитацию, выйдя в «реал», я был не то, чтобы окрылен достигнутыми результатами своего развития, как мага, и достигнутыми возможностями. Я был в восторге!
Тем более, что в своё время Герис сказал, что это — уровень адептов третьего-четвертого года обучения, а я занимаюсь всего лишь полгода.
Жаль, что новые конструкты придется придумывать самому. Тут я большую надежду возлагал на библиотеку, куда сегодня мне удалось попасть в Астрале, и где-то в глубине души теплилась надежда, что Герис всё-таки появится, вернется.
Сразу же у меня тут же возникло желание попробовать действие конструктов на практике. Например, на том же хамоватом прокурорском следователе неплохо было бы испытать «дротик». Хотя можно попробовать и «выстрелить» импульсом «живой» силы — я ухмыльнулся — и посмотреть эффект.
В дверь постучали. Я пошел открывать. На пороге стоял капитан.
— Не ушел? — спросил он. — Держи!
Он протянул мне две бумажки — повестки.
— Эту отдашь в школе, — пояснил он. — За сегодняшний прогул. Эта, — он потряс другой, — вызов на допрос к Ожогину на завтра на 10.00. Понял?
Он криво улыбнулся и добавил:
— Как свидетеля.
И вздохнул. В его ауре желтого цвета сильно поубавилось.
— Как помочь тёте Маше? — спросил я. Он воровато оглянулся на соседнюю дверь, зашел в квартиру, прикрыл за собой дверь поплотнее.
— Хороший адвокат может помочь, — сообщил он вполголоса. — Ожогин Марии Гавриловне 102-д «шьёт». Тут ведь как…
Он замолчал, прислушиваясь.