В школе попытались было наехать и какие-то претензции к внешнему виду выкатить. Типа – шагай к лепилам, пусть сводят, а то разномастные черепушки на пальцах учителям глаза мозолят. Но когда до конца не пришедший в свое обычное флегматичное расположение духа Владимир постучался херами с физичкой, его выпнули к директрисе, а там разговор был короткий.
Задрав рубаху “неуправляемый подросток” продемонстрировал брюхо и спину, после чего уточнил:
– Это тоже сводить? Или проще отчислить?
На что Марь-Ванна попросила продемонстрировать еще раз помедленнее, затем вписала в дневник жалобу на поведение и посетовла на жизнь:
– А ведь были времена, когда другой профиль накалывали. Но у тебя хотя бы вкус есть. Не жабу какую-то из журнала “Мурзилка” срисовал. Не забудь мать пригласить.
– Мать уже отоварила.
– Это за картинки. Пусть тебе еще клизму за мат на уроке вставит.
На этом стороны пришли к легкому вооруженному нейтралитету, а местная шпана поначалу путалась, кто это такой красивый по микрорайну рассекает. Но все устаканилось.
Время вообще – самый лучший лекарь. Где надо поднасрет, где хочет – розами присыплет. Главное, не суетиться. Но и хлебалом не щелкать. Тогда все будет ровно. Как...
Пристроившись в беседке на краю детской площадки, Володя с интересом разглядывал представление через три дома. Сплевывая шелухой от семечек, щурил глаза и пытался посчитать, сколько именно идиотов сейчас грузят в воронок. Всех орлов Мишани повязали или кто-то не успел на хате отметиться. Шестеро? Вроде всех. Ведь не зря чуйка верещала. И в набег не ходил к ларьку, где камер вокруг понатыкали, как тараканов. И обмывать не стал, чтобы потом не прицепили паровозом.
Мдя. Но вечер оказался полностью испорченным. Уже скоро совсем стемнеет, пора домой, а на душе – будто кошки нагадили. И дурака Мишаню жалко, с таким залетом уже под статью запросто загремит. И свое зря убитое свободное время печалит. И непонятно, что хочется и кому бы в рыло заехать. Чтобы настроение хоть чуть-чуть приподнять.
Отряхнув ладони, свободный художник вольных промыслов двинулся в сторону пустыря. Здесь до сих пор стоял заросший травой кусок фундамента и котлован, после каждого дождя превращавшийся в бурое болото. Застройщик вроде как испарился вместе с деньгами доверчивых лохов, суд никак не мог решить, кому из других шустрых жуков продать столь удачно расположенное место. А аборигены старались по возможности вечерами не ходить натоптанными дорожками, чтобы не получить от какой-нибудь пьяной компании железякой по кумполу. Лучше мимо россыпи ларьков лишние триста метров прошагать, чтобы попутно просроченными продуктами домой затариться, чем рискнуть здоровьем и потом в больничке отлеживаться. Но днем место не пустовало и многочисленные жители спокойно срезали изрядный кусок, чтобы побыстрее добраться из южного куска огромного микрорайона до автобусного хаба, откуда разбегалась целая россыпь маршрутов.
Но для Владимира эти бетонные катакомбы были почти родным домом, здесь не раз и не два вместе с той или иной веселой компанией допивали честно слямзенное винишко или чего покрепче. Кто-то дымил косяком, кто-то глотал чего посущественнее, а обладатель черепушной коллекции бренчал на гитаре, отказываясь от редких предложений сорвать кукушку в наркотический полет. Спасибо, несколько близких друзей уже успели от передоза крякнуть, навсегда продемонстрировав умным людям финишную станцию этого экспресса. Так что мешать вам никто не будет, а вот самому гробиться – нахер надо, лучше послушайте последний хит самопальных реперов.
От мыслей о веселых временах, которые вместе с повязанным Мишаней проводили буквально за ближайшим углом, отвлек неожиданный шум. Такое впечатление, будто какого-то бомжа собаки рвут. Было такое, очень похоже. Невнятная ругать, крики, глухое рычание. Вот черт, похоже, какая-то бродячая стая завелась. Ведь вроде такую же отвадили. Собаки здесь совсем не к месту. Мало того, что будут малышню за ноги хватать, так запросто могут и кому взрослому неприятностей доставить. А ты здесь почти каждый вечер в одиночку домой возвращаешься.
Быстро шагнув в кусты, Владимир приподнял кусок драной гнилой фанеры и выхватил из-под нее заранее припрятанный кусок арматуры. Таких заначек по всему участку было полно. Мало как дела могут обернуться. А рука с куском железа всегда лучше любого гопника вразумляет, чем обычный кулак. Вооружившись, парень быстро перемахнул через кусок бетона, приземлился почти рядом с грызущейся кучей и наподдал первому черному пятну, кляксой метавшемуся в наступивших безлунных сумерках.
Эти пять минут в голове как-то отложились кусками. Можно сказать – что дикий затопивший все страх просто вытер из памяти почти все, оставив лишь мешанину рваных картинок. Оскаленные пасти, кровь на земле, клацающие зубы. И скользкий прут, которым только и успевал крошить черепа, покрытые короткой шерстью. Непонятная стая после появления еще одного бойца переключилась на Владимира и тому пришлось немало приложить усилий, чтобы спасти уже свою жизнь. Бомж в драном костюме успевал добавить жару, кромсая длинным ножом каждую тушку, которая оказывалась рядом с ним. В итоге в два рыла этот битву сумели закончить без реальных потерь. Ну, как реальных. Ноги все же какая-то скотина прокусила в нескольких местах, руки расцарапали. Но незнакомцу досталось куда хуже. Похоже, ему вообще все бока располосовали. Чудо еще, что кишки не размотали по всему закутку, где теперь валялись убитые твари.
– Слышь, мужик, тебе в больничку надо, – просипел Володя, вытирая залитый чужой кровью лоб. Это одна из последних скотин пыталась в лицо вцепиться, но удар арматуриной удачно закончил ее стремительный прыжок.
– Мне нельзя туда, – гортанно прохрипел в ответ бомж. Или не бомж? Если разглядеть клочья одежды, то вроде раньше это был неплохой костюм. И ботинки явно не на помойке подобрал. Вот только акцент...
Не поймешь, что за перец. На горца не похож, тех на рынке сейчас столько, что скоро уже будешь влет отличать чеченов от дагестанцев, тех от грузин и армянин, чтобы потом каждого ару не путать с турками, которые мелькали на стройке ближайшего супермаркета. Не, этот больше на грека походил, с выдающимся шнобелем, темной гладкой кожей и крупными белыми зубами, смутно мелькавшими, когда чужак разевал рот переводя дыхание.
– Сдохнешь тогда... Кстати, что за крысы? Я таких раньше не видел. С метро повылезали? Так у нас еще вроде ветку не прокопали, в следующем году грозятся.
– В сказки веришь?
Пару раз крутанув арматуриной Владимир отшагнул чуть в сторону и нахмурился:
– Чё? Это ты к чему?
– Про другие миры читал, любезный? Так вот эта дрянь – оттуда. И нам еще повезло, что я сумел вожаков стаи прибить утром. Но сейчас все же загнали... И ты прав, мне нужно срочно к лекарю, но ваши никак не помогут. Ни противоядия, ни лекарств правильных.
– Проти... – сердце стремительно ухнуло вниз. – Это что, они ядовитые?
– Ага. Через сутки жар и воспаление в месте укуса. Через двое суток стремительная гангрена по всем пораженным участкам. На третий день покойник.
– Вот я влип! – парень посмотрел на ближайшую тушку и с трудом удержался от желания пнуть дохлую гадину посильнее.
Медленно ворочавшийся мужик спрятал под остатки пиджака нож, с трудом поднялся по стенке и замер рядом с ней, покачиваясь.
– У меня есть предложение. Деловое... Мне надо домой. Переход получится открыть рядом. Поможешь до дома добраться – мы и тебя вылечим. Затем свободен, как птица. Ну и за спасение деньгами не обижу. Десять штук зеленью выдам сразу, слово даю. А мое слово – оно дорого стоит.
– Десять? А чего не двадцать?
– Потому что только десять осталось. Все остальное потратил. А наши деньги вряд ли тебе будут нужны. Нафига тебе фантики из какой-нибудь мумба-юмбы? Но, если ты такой богатый, то не буду навязываться. Доплетусь потихоньку до ближайшего ларька, там какого-нибудь алканафта подцеплю. Жрать меня никто больше не станет, всех гончих прикончили. Ну а за такую цену я смогу не одного сопровождающего нанять, а целый паланкин себе купить с оркестром. Так что скажешь?
Взвесив в руках арматурину, Владимир вздохнул и уточнил:
– Как долго до тебя добираться и лечиться потом?
– До прохода минут за десять дойдем, по нему – еще пять. На лечение три-четыре часа и как огурчик – свободен. С деньгами.
Значит надо прикинуть. У матери с утра кто-то умудрился камаз щебенки дачникам налево загнать, поэтому обещали авралить весь вечер. Учитывая, что там за бригада сейчас подобралась, наверняка домой родительница появится не раньше утра, а то и к обеду. Потому как ночные работы нужно будет передать сменщику, значит на утренней планерке еще пособачиться. Так что вполне может быть, что про сыночка ненаглядного вспомнят ближе к следующему вечеру, когда глаза продерут.
– Десять штук и лечение. Под твое слово.
– Да. Обещаю... Кстати, меня Фашид зовут.
– Как?!
До нужного места дотащились действительно через десять минут. Тяжелый мужик поначалу еще бодро перебирал ногами, опираясь на подставленное плечо, но потом начал сползать. Правда, начало перехода указал сразу же:
– Куст видишь? Ветки раздвинуть, проходим через них. Смотрим все время вперед.
– Там карьер. И вода после дождей.
– Знаю. Но ты смотришь вперед. Как с откоса спустимся, будет такая тропка из камней. Неширокая, но вдвоем можно пристроиться. Идти все время вперед, не оглядываться.
Володя подхватил Фашида за пояс и двинулся сквозь куст. В голове мелькнула было дикая мысль: о, теперь после прогулки можно сразу в дурку, там уже заждались. И рассказывать про другие миры. Но алкоголем от попутчика не пахло, да и непонятные крысы-переростки ведь не привиделись. Поэтому и обещанная цепочка камней, уходящая в темноту, воспринималась уже как должное. А потом стало уже не до сомнений – временному работодателю конкретно заплохело и волочь его приходилось на себе.