С песнями, молитвами и соответствующими церемониями Безумное Перо раскрасил лицо девушки в красный цвет; от верха лба к кончику носа он провел чёрную полосу, символ будущего строительства священной хижины Солнца, обозначающий ее центральный столб. Напоследок он нарисовал на ее щеках черные зигзаги – символ молнии, страшного оружия Гром-Птицы.
Наконец священная церемония завершилась, Заря отвернулась от него и посмотрела прямо на меня. На этот раз не холодно, а скорее безразлично. Хотя нет. Было в ее взгляде что-то, что, я был в этом уверен, выражало настоящую симпатию ко мне.
Сердце мое снова забилось, и я едва расслышал слова Безумного Пера:
– Все завершилось: вы можете идти.
Один за другим все вышли. Заря поднялась, и я думал пойти вслед за ней, но Безумное Перо дал мне знак остаться сидеть. И сказал, когда вышли все, кроме меня и Апси:
– Та, которая сидит рядом, спрашивала о тебе.
– Да, почти-сын, исполнитель моих видений, это так, – сказала Бобриха. – Мы хотим, чтобы этот вигвам стал твоим, пока не будет выделана белая шкура, и чтобы ты принимал участие в наших молитвах.
– Да. Убивший белого бизона должен это сделать, – подтвердил Безумное Перо.
Жить здесь, с этой парой стариков, рядом с вигвамом Зари, могло очень много для меня значить – какие возможности для меня открывались, чтобы поговорить с ней! Но это было невозможно.
– Я не могу жить с вами, – ответил я. – Мне очень, очень печально говорить это. Но вы знаете, что у меня очень много работы; вместе с Апси я должен снабжать мясом нашу многочисленную семью.
– Ты должен сделать то, о чем тебя просят. Я попрошу кого-нибудь из друзей поохотиться со мной, – сказал Апси.
– Хорошо. Решено. Ты останешься с нами, – сказала Бобриха. – Так что добудь бизоньи мозги для выделки священной шкуры – добывший белого бизона всегда должен это сделать – а потом принеси свою постель.
– Хорошо. Если мой вождь позволит, – ответил я.
Дядя возражать не стал, просто сказав:
– Что ж, ты сам ввязался в эти шаманские штуки; я думаю, ты должен там остаться. Торговле это не повредит, сам знаешь.
– Конечно, ты должен будешь жить с ними, пока шкура не будет выделана, но не делай ничего из того, что ты делать не должен. Ты знаешь, о чем я говорю, – сказала Женщина-Горностай.
Апси уже привел двух оседланных лошадей, наших лучших для охоты на бизонов. Мы поскакали вниз по долине, встретили двух старых бизонов, убили их, и вернулись в лагерь с их мозгами еще до заката. Были уже сумерки, когда я расстелил свою постель в вигваме с трубкой Грома.
Потом я захотел выйти и увидеть Зарю. Но нет. Бобриха сделала из мозгов густую кашицу, несколько жрецов Солнца пришли, чтобы принять участие в церемонии размазывания ее по священной шкуре, и я должен был при этом присутствовать.
Было уже поздно, когда Бобриха наконец закончила работу, сложила шкуру смазанной стороной внутрь, туго ее скатала и отложила, чтобы смесь сделала свою работу – впиталась в кожу, сделав ее мягче. Я вышел наружу, когда церемония завершилась, но вигвам Зари был тёмным.
Следующие два дня были очень тяжелыми, потому что у меня не было возможности поговорить с Зарей, потому что она всегда ходила за водой или хворостом в сопровождении двух кутенаек, жён её отца. Хуже всего было то, что каждое утро Красавчик в своих лучших нарядах приходил и возобновлял свое безмолвное ухаживание. Какие шансы были у меня, скромно одетого и без особых внешних данных, против такого выдающегося воина?
Настало третье утро. Еще не проснувшись, я услышал Бобриху, которая всегда рано просыпалась, вставала и разводила огонь, гремя посудой; а потом я услышал что-то снаружи, что заставило меня проснуться – странное, печальное, негромкое пение!
Пение разбудило всех, кто его услышал. Бобриха кинулась к дверному пологу, выглянула наружу и тут же вернулась, вскрикнув от страха. Женщины из других вигвамов начали звать своих мужчин, чтобы те встали и посмотрели, что происходит. е выскочили наружу – мужчины в набедренных повязках, с оружием в руках, я в подштанниках, с одеялом вокруг талии; и все мы остановились и уставились в одну точку.
Перед нами танцевала фигура, выглядевшая столь необычно, что мы с трудом могли поверить своим глазам. Неизвестный танцор носил резную деревянную маску – очень большую, с носом в виде клюва. Большие отверстия для глаз и рта были обведены красными полосами, лоб был белый, щеки и подбородок раскрашены полосами жёлтого и чёрного цвета. Лента из кожи удерживала маску на месте. Поверх простой рубахи из оленьей кожи развевалась темная накидка их шкуры неизвестного нам животного с коротким мехом, на поясе висел нож в ножнах. На спине висел чехол из шкуры выдры, в котором был лук со стрелами. В его правой руке была большая деревянная погремушка, сделанная в форме длинноклювой птицы. Он встряхивал ее в такт с песней и танцевал, переступая короткими медленными шагами, его глаза сверкали сквозь отверстия в маске.
Так, кружась и танцуя, он, наконец, приблизился к Безумному Перу и остановился перед ним, прекратил петь и знаками сказал:
– Могучий вождь, пожалей меня. Я голоден и устал. Накорми меня.
– Да. Войди в мой вигвам и поешь, – также знаками ответил ему Безумное Перо, и тот вошёл внутрь вслед за нами.
Безумное Перо указал ему на место у очага напротив меня, а Бобриха, хоть и сторонясь его, стала на скорую руку готовить завтрак.
Тут же вокруг нашего вигвама собралась толпа из желающих увидеть чужака. Но состояла она только из женщин, детей и мальчиков. Казалось, никто из мужчин не проявлял интереса к певцу в маске. Но всё же большие вожди должны были узнать о нем, расспросить его; поэтому Безумное Перо вышел наружу и выкрикнул их имена, пригласив их придти, чтобы поесть с нами и покурить.
Тогда Бобриха, которая все еще нервничала, попросила меня позвать жён Двух Медведей, чтобы они помогли ей приготовить угощение для гостей.
Один за другим все пришли – Большое Озеро, главный вождь, Маленькая Собака, Бегущий Журавль, вождь кутенаи Красный Рог и несколько других. Все они входили, каждый при входе делал небольшой поклон и говорил чужаку "Хау!" в знак приветствия, он в свою очередь кивал своей маской с клювом и в ответ глухо отвечал "Хау!"
Безумное Перо набил трубку и пустил её по кругу – при этом чужак, поднеся чубук к ротовому отверстию маски, выпустил несколько клубов дыма и передал ее дальше, словно маски на нём не было!
Мне казалось, что эта церемония никогда не закончится. Но наконец она завершилась, и женщины поставили перед нами тарелки с едой.
– Теперь, – подумал я, – наш таинственный гость должен показать свое настоящее лицо.
Но нет! Мужчина встал на колени, с головой накрылся плащом, снял маску и поел, не показывая нам своего лица.
Мы вопросительно посмотрели друг на друга, и Большое Озеро сказал:
– Странный это человек сидит с нами.
– Может быть, его лицо слишком страшное и ему стыдно его показывать, – сказал Красный Рог.
– Я встречал людей из многих племен, но такого никогда не видел, – сказал Безумное Перо. – Эта песня, которую он пел перед моим вигвамом, вызвала у меня дрожь; должно быть, это песня Солнца, обладающая большой силой.
Вмешалась Бобриха:
– Песня Солнца не вызывает дрожи, она дает ощущение счастья или надежды на лучшее. Я уверена в том, что этот певец обладает иной силой, и использовал ее, чтобы принести нам большие неприятности.
При этом по кругу собравшихся прошло беспокойство, и кто-то сказал:
– Не похоже на то, что такой как он, бедный странник, может стать для нас источником неприятностей.
– Женщины таковы; они всегда боятся нового или чужого, – сказал другой.
– Да, и часто они оказываются правы, – ответила Бобриха. – Говорю вам, вождям: скажите этому человеку в маске уйти и больше к нам не приходить.
– Женщина! Успокойся! Мы разрешили ему поесть и покурить вместе с нами. И он останется с нами столько, сколько сам захочет, – сердито ответил Безумное Перо.
– Вы пожалеете об этом, – сказала она.
Глава шестаяШкура белого бизона исчезла!
Чужак первым закончил трапезу. Он отбросил плащ и снова был в маске. Его тарелка, наполненная ранее жареным мясом и полосками спинного жира, теперь была пуста; он действительно был голоден, как и говорил.
Потом, когда трубка снова пошла по кругу, он повернулся к Безумному Перу и спросил:
– Вы тут все Черноногие?
– Нет. Мы пикуни. Черноногие – наши братья.
– Я слышал о вас, – продолжал тот. – Вы многочисленны, сильны, владеете обширной страной, где на покрытых высокой травой равнинах пасутся бизоны, у вас много лошадей, вы богаты.
– А кто ты? – знаками спросил Большое Озеро.
– Я расскажу вам о себе. Знаков для имени моего народа нет, поэтому я скажу, как он называется.
И он глухо из-под маски произнес: «Куакиутль. Куакиутль. Куакиутль».
Мы посмотрели друг на друга и кивнули: такого слова мы никогда не слышали.
– Мы, мой народ, живем далеко на западе – продолжал человек в маске. – Мы живём на краю Большой Воды. В Большой Воде, с лодок, мы добываем свою еду. Маленьких рыб, больших рыб, некоторые из них тридцать шагов в длину. Они очень жирные; это хорошая еда. Мы охотимся на животных, которые живут в Большой Воде. Эти животные плавают, как рыбы, и лают, как собаки. Моя накидка из шкуры такого животного.
Все удивленно переглянулись и скривились при мысли о том, что люди могут жить, питаясь огромными рыбами, потому что племена Черноногих никогда никакую рыбу не ели. Рыба принадлежала ужасным Подводным Людям, и считалась нечистой едой.
– Странно живет твой народ, – знаками сказал ему Большое Озеро. Скажи нам теперь, почему ты так далеко от них ушел.
– В видении, однажды ночью, я получил приказ сделать это, – ответил он. – Ко мне пришло животное из Большой Воды и велело мне найти сильный талисман, который сделает меня самым великим среди моего народа. Во время поисков, сказало животное, я должен носить это лицо, которое на мне, и никогда не показывать своего настоящего лица ни одному мужчине, женщине или ребенку, которых встречу.