СРЕДНИЕ ВЕКА
28. ПОХОД НА ИЕРУСАЛИМ
Готфрид Бульонский и Ричард Львиное сердце прославились как участники и организаторы крестовых походов.
– Огнем и мечом пройдем земли неверных, достигнем Вечного города, на коленях поползем к гробу господнему. Губами к краешку доски припадем! – мечтали вечерами в полутемных замках рыцари.
Верные жены с восхищением смотрели на их мужественные лица. Чадили свечи. Малолетние пажи разносили в чашах вино.
Собрали войско, разработали диспозицию. Первыми решили для пробы послать малолетних пажей вооружили и погрузили на корабли. Половина кораблей утонула, остатки юношей разбежались.
– Придется воевать самим! – решили рыцари.
Уходя, они надели на жен пояса невинности. Пояс был железный, обнимал талию и имел внизу кованную перемычку. Ключи от поясов рыцари забрали с собой.
После долгих битв и переходов стальная армада добралась до Иерусалима.
На тесной улочке Вечного города Готфрид и Ричард столкнулись нос к носу. Львиное сердце полз на коленях к гробу.
– С ума сошел, вставай немедленно, на базаре ковры – умереть можно! – прокричал на бегу Бульонский. Он был попредприимчивее.
Ричард послушался. Святыни, такие заманчивые, когда о них думалось издалека, уже не вдохновляли. В конце концов, ну что такое гроб?
Из похода в родные замки вернулись немногие. Было много слез и недоразумений: кто потерял ключ, кто нашел пояс уже открытым...
С тех пор жены с подозрением относятся к проектам мужчин, а мужчины неустанно совершенствуют изделия из металла.
29. МОЛОТ ВЕДЬМ
Мужчины всегда с пониманием относились к вопросу о равных правах женщин.
Остро встал он и во время святой инквизиции. Мужчин жгли, в горло им вливали свинец, подрезали сухожилия на ногах. Придумали "испанский сапог" – в ногу загоняли стальные гвозди. Женщины оставались в стороне.
Увидев по статистическим отчетам, что процент замученных еретичек отстает, инквизиция поручила двум монахам подработать инструкцию.
Она получила название "Молот ведьм". В документе подробно объяснялось, как распознать колдуний, как их допрашивать, и, наконец, как отправлять на тот свет.
Запылали костры. Процент быстро пошел вверх.
Наибольшую трудность представляло, естественно, распознание.
Если соседка не отвечала вам взаимностью, вы шли в соответствующее районное отделение инквизиции и докладывали: такая-то, мол, занимается черной магией.
Обвиненную тут же забирали.
От выламывания рук и приложения огня к ногам быстро отказались – женщины теряли сознание. Популярность приобрела вода – заподозренную бросали в реку и смотрели: выплывет или нет? Выплывет, значит, ведьма. Нет – извините, ошибка, жаль, ишь, какая была пухленькая!
Только наладили было дело, как снова вмешалась статистика: в Европе упала рождаемость. Последней попыткой довести дело с ведьмами до конца было указание папы римского: женщин, заподозренных в сношении с нечистой силой, свозить в Нидерланды и там на высочайше указанных весах взвешивать. Тех, кто весил меньше сорока килограммов, сжигать, кто больше – отпускать на свободу.
Надо сказать, что какой-то резон в этом был: пухленьких не трогали.
Человечество шло к истине на ощупь.
30. ВЕЛИКИЙ ХРОМЕЦ ТИМУР
Тимур – повелитель всей Средней Азии, был хром на одну ногу. Кроме того, он был некрасив и имел сволочной характер. Со временем повелитель стал замечать, что его окружают одни льстецы и подхалимы.
– С чего бы это? – спросил Тимур придворного мудреца.
Тот пал ниц.
– О, Небесный Гром, – сказал мудрец, – когда ты начинал царствовать, у тебя было двенадцать министров, один умнее и независимее другого. Что ты сделал с ними? Десятерым отрубил головы, один, самый старый, скончался от инфаркта; последнего, правдивейшего из правдивейших, сослал.
– Получается нехорошо, – согласился Тимур, – надо кончать эти необоснованные репрессии. – И он послал вооруженных всадников, разыскать и привести к нему сосланного.
– Доставить живым или мертвым, – уточнил начальник канцелярии.
Отряд, посланный на поиски, умчался.
Министра нашли, удавали и положили в мешок.
Когда мешок был привезен Тимуру, великий хромец даже всплеснул руками:
– Ну, что за народ! – сказал он. – Ничего нельзя приказать. Вот и стань тут либералом. Нет, уж пусть все будет как было.
Все так и осталось.
31. ГАЛИЛЕЙ
Механик и астроном Галилей всю жизнь посвятил изучению движения небесных тел.
Первым делом он соорудил телескоп. Через увеличительные стекла хорошо были видны загадочные пятна на Солнце, тоненькая черточка пересекающая Сатурн и крупная, как горошина, утренняя звезда Венера.
– Ишь ты, какие они все разные, и не движутся скопом, как звезды, каждая по-своему, – размышлял над движением планет ученый. Он сидел на чердаке, выставив трубу в окошко. – Во всем этом чувствуется какой-то закон!
– Вам пицца с грибами, в кувшинчике красное палермское, – доложила, поднимаясь к нему под крышу, служанка. – Матушка велела передать.
Грибы в лепешке образовывали маленькую Вселенную.
– Так, так, так, – сказал Галилей и принялся царапать что-то вилкой на столе. Служанка с уважением смотрела на загадочные цифры, крючки и черточки.
Когда из печати вышел его ученый трактат, мир с удивлением узнал, что в центре Вселенной находится Солнце, а Земля вместе с другими планетами только вращается вокруг нее.
– Ай, ай, ай, а мы то думали, что все вокруг нас, – огорчились обыватели, но у них было много дел: кому надо было отправлять товары во Францию, кому в Америку, у кого инквизиция собиралась сжечь родственника.
По-настоящему всполошилась только церковь.
– Опять эти идеи насчет устройства Вселенной. Ведь сказано раз и навсегда: хрустальные сферы, мир в шесть дней, человек – венец творенья... Подать сюда этого механика!
Устроили суд. На суде Галилей толково и доступно изложил свои доводы.
В зале было жарко, горели свечи, летучие мыши висели под потолком.
– Формулы, которые вы нам написали, может быть и верны. В ваш телескоп я сам смотрел, действительно у Юпитера четыре спутника. Но это ничего не доказывает. Вы портите Священное писание, – сказал Председатель суда. – Как думаете, коллеги? Пожалуй, этого человека надо сжечь.
– Сжечь, сжечь, – зашумели церковники. – Хотя, сожжешь – шум по всей Европе... Может вы, гражданин одумаетесь? Да не тычьте нам в нос ваши схемы. Лучше подумайте о своих близких.
"И, верно, сожгут, – подумал Галилей. – Пропади все пропадом. Главное-то уже сделано, люди узнали истину. Что еще нужно?"
И он, преклонив колена, а может быть подняв вверх руки – на все тогда был установлен ритуал – отрекся от своего учения. Его взяли под микитки, вывели из зала и отправили в ссылку.
– А все-таки она вертится! – пробормотал, глядя ему вслед, председатель.
Но это было его личное мнение
32. КОПЕРНИК
Кстати, Галилей был не первым, с кем церковь сцепилась по вопросам астрономии. Началось с Коперника. Поляк еще раньше додумался, что в центре Вселенной стоит Солнце. Додумался, написал книгу и показал ее друзьям.
– Как бы у тебя не было неприятностей! – сказали те. – Напиши-ка, милый друг, предисловие. Мол, так и так, это всего лишь гипотеза, которая нуждается в проверке. Автор и сам понимает... Напусти туману!
– Ну, зачем же? – уперся ученый. – Какая проверка, когда и так все ясно? Важна суть, а она у меня изложена четко. Уже древние догадывались. Одни только солнечные и лунные затмения говорят, что Земля шар и что...
– Нет, вы только посмотрите на этого правдолюбца! – удивились приятели. – Древних что ли потащат в инквизицию? Слушай, что советуют умные люди. Напиши: буду благодарен за критику, каждое замечание будет учтено. Главное ведь не твоя паршивая книжонка, а все что вокруг нее: презентация, комментарии, сноски, рецензии, разговоры...
– Ох, не хочется!
– А на костер в пропитанном серой халате хочется?
Коперник сдался.
Когда книга вышла, реакционеры и церковники взвыли от злости:
– Вот жук! – сокрушались они. – Земля вращается вокруг Солнца!
Ересь, а не придерешься – всего лишь гипотеза. Но народ-то из церквей уже бежит. Надо реагировать.
И они сожгли Джордано Бруно, который утверждал то же самое, что и Коперник, но в книге которого не было предисловия.
33. КОРОЛЬ И КОРАБЛЬ
Шведский король Густав Адольф решил построить себе корабль. Он вел войну, которую историки окрестили потом тридцатилетней, и ему некогда было особенно рассусоливать с инженерами.
– Чтобы был самый быстрый, самый красивый, самый сильный – ну, и вообще, самый-самый! – сказал король и умчался воевать.
Инженерам ничего не оставалось делать, как выполнять прихоть короля. На корабле водрузили высоченные мачты. Пушек втащили полсотни. Всю палубу уставили статуями богов и героев. Богов позолотили, героям дали в руки венки и мечи.
Под такой тяжестью корабль осел.
Ко дню испытаний на набережной у дворца собрался весь Стокгольм.
Выбрали якорь, ветер надул паруса, корабль накренился и перевернулся.
Суд долго искал виновных. Их не нашли. Правда, одному из судей пришла в голову мысль, что нельзя быть сразу и самым сильным и самым быстрым и самым красивым, но он как-то не сумел связать ее с данным делом.
А короли оказывается не слушали инженеров уже в те забытые времена.
34. ЗАВОЕВАНИЕ КИПРА
Арабский полководец Аль-Балути, прибыв на Кипр для завоевания острова, приказал сжечь все корабли. Солдатам некуда было деваться и они завоевали остров.
– Смотри! Придется отчитываться, – предупредили полководца друзья. – Пока мы тут побеждаем, рискуем жизнью, там при дворе халифа все-все про нас пишут. Вернемся, книги откроют и...
– Победителей не судят! – гордо ответил Аль-Балути и вернемся в Багдад.
– А где мои корабли, Аль Балути? – спросил его между прочим за ужином халиф.
– О, солнце Востока, – ответил полководец, – отправляя меня против неверных, ты требовал только одного – завоевать Кипр любой ценой. Я завоевал его. Остров у твоих ног.
– Молодец. Остров – это хорошо. И неверных ты, как траву – жик, жик! – порубил. Но флот-то между прочим был хороший, корабль к кораблю. Я их по досочке собирал, ночей бывало не спал. Ты думаешь, моя казна – бездонная бочка? Прежде чем жечь, надо было думать. А ну-ка, принесите книги. Так вот: будешь платить, или в башню с палачом пойдешь?
Вот откуда выражение: "сжечь корабли". Оно значит – халатно отнестись к казенному имуществу.
35. ХАЙРАДДИН БАРБАРОССА
Алжирским пиратам не хватало порядка и организованности. Рабы на их галерах гребли невпопад, весла ломались, купцы успевали удрать, два-три конвойных корабля обращали любое количество пиратов в бегство.
Так продолжалось до тех пор, пока командование над пиратами не захватил Хайраддин Барбаросса. Он обезглавил непокорных капитанов и свел галеры во флотилии.
– Надо повысить производительность труда и укрепить трудовую дисциплину! – объявил он.
Для этого приказал добавлять в воду, которую давали гребцам, уксус, а цепь, которой раб был раньше прикован к скамье, прикрепить к веслу. Если весло ломалось, раба выбрасывали вместе с веслом за борт, а на его место сажали нового. Галеры пошли ходче.
Разбив в двух сражениях христианский флот, Барбаросса установил на Средиземном море свое полное господство. На острове Джебра пираты соорудили дачи, а из черепов умерщвленных христиан башню. По подсчетам историков Барбаросса перебил в сражениях и сгноил на работах от пятисот до семисот тысяч человек.
Последние годы жизни он провел в Стамбуле, вышел на пенсию и разводил у себя в саду розы. Еще он любил смотреть танцы одалисок без лифчиков. Так сказать топлис. Народные ансамбли. Этакий милый старичок-боровичок.
36. ВОЙНА В СРЕДНИЕ ВЕКА
Историки считают, что средневековые войны длились долго лишь из-за несовершенства оружия. Они ошибаются, дело не в порохе.
В самом начале тридцатилетней войны на поле в Нормандии сошлись английская и французская армии. Полки были выстроены друг против друга и французские генералы предложили своим английским коллегам первыми дать залп.
– Что вы, что вы! – смутились чопорные англичане. – Ваша земля, вы хозяева, уж, пожалуйста, – вы!
– Ни за что! Вы вторглись, вы и начинайте! – галантничали французы.
Англичане скрепя сердце согласились. Их армия дала залп сразу изо всех пушек и ружей. Половина французов была убита. Остальные – ранены. Бой кончился...
Вообще, воевали, не имея научной основы: в праздники отдыхали, пленных отпускали домой, любили маркитанток. Смех!
Академии Генштаба и иприт появились позднее.
37. ПАССАЖИРЫ "БАТАВИИ"
Когда огромный парусник "Батавия" покинул Амстердам, направляясь в Малайю, на борту его плыла к мужу юная и хорошенькая Лукреция Янс, а одним из солдат, которые охраняли пассажиров и двенадцать сундуков с деньгами Ост-Индской Компании был такой же юный Хейс.
Сундуки! Золото, серебро! Заговоры на корабле зрели, как груши на дереве. Лукреция флиртовала. Дошло до бунта.
– Что там за шум? – спросил однажды корабельного священника старший на борту уполномоченный Компании Пелсарт.
– Беда, – пролепетал тот. – Кто-то распространил слух, что Лукреция Янс ведьма. Матросы уже вытащили ее из каюты, измазали смолой и хотят сжечь.
– Солдаты, в ружье!
Взвод во главе с Хейсом отбил перепуганную до смерти Лукрецию. Своего спасителя поблагодарить она забыла.
А через неделю ночью раздался треск – судно наскочило на камни. Рассвело. На горизонте тянулась гряда островков и желтела бескрайняя пустыня. Это был западный берег Австралии.
На один из островков перевезли людей, провиант, паруса. Не забыли бочки с вином.
– Я отправляюсь за помощью! – сказал Пелсарт.
Пройдя под парусом и на веслах полторы тысячи миль, он добрался до Явы.
– Что же вы, милейший, и корабль бросили и капитана с собой привезли, – поморщился губернатор. – Кто там остался старшим?
– Мой помощник Корнелис. Надежнейший человек. И сущий ягненок. Да какой там ягненок – ангел!
– Тут господин Янс беспокоился о жене.
– Передайте, она только о нем и думает.
Немедленно отправляйтесь назад. Привезете груз и людей. Судя по вашей уверенности, там все в порядке.
И вот корабль Пелсарта подходит к месту аварии. Над водой торчат обломки мачт "Батавии", а от ближайшего островка спешит единственная шлюпка. Она у борта. В ней два гребца, еще двое, окровавленные, лежат на дне.
– Что тут произошло, Хейс? – закричал Пелсарт, узнав в одном из гребцов юного солдата. – Куда делись все люди? Где мой верный Корнелис?
– Ваш негодяй?
Вот что рассказал солдат. Как только шлюпка с Пелсартом и капитаном скрылась из вида, Корнелис собрал всю команду.
– Отныне здесь закон это я, – заявил он. – Хотите денег?
– Хотим!
– Открыть сундук, раздать серебро!.. Раздали? Теперь поделим между собой женщин. Номер один – Лукреция Янс. Ее беру я.
– Ну, если так нужно, – сказала красавица.
– Корнелис заметил, что солдаты, в отличие от матросов, не взяли ничего из сундука, – продолжал Хейс. – Тогда он составил на них список и начал расправу. Отправит плот на поиски пресной воды, посадит на него десять верных ему матросов и, скажем, четырех солдат.
Через несколько часов плот возвращается – солдат нет, якобы упали в воду... Мне повезло: с несколькими товарищами я копал на соседнем островке колодец. И вдруг к нам стали приплывать по ночам избитые, замученные люди. Всех непокорных – рассказали они, – матросы Корнелиса убивают. Их душат во сне, топят, сбрасывают со скал.
Наконец, ко мне пожаловал и сам Корнелис. Но я сумел обезоружить его и взять в плен. Связанный он лежит у нас в кустах... Вот и все.
Автор не берется передать, какими словами ругал себя Пелсарт, но предполагает, что суд был скорый и без всяких там прений сторон. Хватило свидетелей.
Корнелиса, намылив веревку, повесили. Остальных мятежников казнили или высадили на необитаемый берег без еды и воды.
Судно со спасенными вернулось на Яву. Одной из первых на берег спорхнула Лукреция Янс.
– Подумать только, мой муж не дождался меня и умер! – удивилась она. – Ну, ничего, в колонии столько холостых. Познакомьте меня с самым богатым!
Солдат Хейс решением губернатора получил чин офицера, но служебную лямку ему пришлось тянуть в самых отдаленных, малярийных гарнизонах.
В этой истории помимо крайней степени коварства и жестокости со стороны взбунтовавшейся команды нас поражает способность хорошеньких женщин выпутываться из самых казалось бы безнадежных положений, и заодно печалит факт – судьба не любит вознаграждать по заслугам скромных, стойких и честных.
38. БАЛТАЗАР КОССА
Быть Папой Римским всегда было трудной работой, и пробивались на этот пост только люди незаурядные.
Балтазар Косса учился в университете в Болонье. Учиться ему мешали женщины. Однажды он забрался в дом, где проживала некто Яндра Капистрана, репутация которой не украшала город.
– Кто там мешает нам заниматься делом и ломится в дверь? – спросил Балтазар красавицу, выглядывая через ее плечо из кровати.
– Вероятно инквизиция, – спокойно ответила та. – Они давно собирались сжечь меня как ведьму. Ну, конечно, это они!
В тюрьме их держали в разных камерах. А когда принесли примерять санбенито – пропитанные серой халаты, которые так хорошо горят вместе с грешниками – Балтазар понял что пора действовать.
Он написал письмо своему брату, предводителю местных пиратов. Брат, ворвавшись с шайкой своих матросов в Болонью, разгромил тюрьму, а заодно все кабаки в городе.
Четыре года подряд корабли братьев Косса бороздили морские волны. Когда они нападали на очередной купеческий корабль, красавица Яндра забиралась на рею и палила из пистолета. Однажды пиратская эскадра попала в жестокий шторм, все корабли пошли на дно, спаслись только Балтазар, Яндра и два матроса.
– Что ты там бормотал, когда нас носило в лодке по волнам? – спросила Яндра своего возлюбленного.
– Обещал Богу, если спасемся, стать священнослужителем.
Случай представился тут же. На берег их выбросило около замка, в котором Папа Урбан VI держал под арестом несколько кардиналов и епископов. Они были несогласны с тем, как Урбан трактует Священное писание и как распоряжается деньгами церкви.
– Упрямцы, никак не хотят признать свои теоретические ошибки, – пожаловался Урбан. – Вот вы, спасенный, кто вы по профессии?
– Пират, – честно признался Балтазар.
– Вас мне и надо. Сходите в камеры, побеседуйте с этими упрямцами.
– Признались в ошибках, отреклись и поклялись никогда вам больше не мешать, – доложил, возвратясь, Косса.
– Что это у вас на руках? Кровь. Вымойте. Назначаю вас священнослужителем.
Через несколько лет Балтазар уже был кардиналом. В Болонью, город своей бесшабашной юности, он вернулся с титулом папского посла-легата.
Яндра забылась. "В Болонье Коссе удалось совратить более двухсот женщин", – меланхолически фиксирует в дневнике его секретарь Дитрих фон Ним.
Энергичный легат не сидит на месте, он то возглавляет войско, то плетет интриги против городов, имевших неосторожность отпасть от папской власти, а когда на престол в Риме восходит враг Коссы Иннокентий VII, то быстро вспоминает еще кое-какие привычки пиратов.
– Ведь надо же, какой болезненный оказался! – удивились кардиналы, когда папа скончался вскоре же после избрания.
Будучи пиратом, Косса хорошо изготовлял яды...
В 1410 году, когда надо было избирать нового папу, Косса провел со всеми участниками конклава индивидуальные беседы:
– Дом под Римом с виноградником? Будет... Земельный участок под Неаполем? Усек... Земля там, между прочим, первый сорт, удобрена пеплом Везувия... Вам деньги? Вот, без процентов и вообще без отдачи.
Конклав проголосовал за него единогласно.
К сожалению, этому замечательному Папе развернуться в полную силу не удалось. Сначала Неаполитанский король попер его из Рима, а затем на очередном соборе кардиналы и епископы решили:
– Пора заняться этим жуликом!
Косса тут же бежал в Австрию, где его, впрочем, тотчас посадили в тюрьму.
– Ты у меня пошвыряешься! Я тебя еще на костре сожгу, – обещал он тюремщику, когда тот бросил на стол в камере тарелку с вареными бобами. – Как тебя зовут?
Тюремщик был человек опытный и себя не называл. Он оказался прав. Как только в Риме в очередной раз сменилась папская власть, Косса был выпущен, принят новым папой и на следующий день получил у него из рук красную кардинальскую шапочку.
– Жаль, имя тюремщика не узнал, – горевал стареющий кардинал.
Жил он в одном из самых роскошных дворцов Флоренции. Когда умер, был удостоен пышных похорон. Над его могилой поднялась часовня работы великого Донателло. Под золоченой маской горит надпись: "Здесь покоится прах Балтазара Коссы, бывшего папы". Время от времени местные студенты дописывают углем "пирата и бабника"...
Вернемся на минуту назад. Избрание папы никогда не было простым делом. Так, например, двести лет тому, ватиканский шпион, провертев дырочку в стене в спальню обнаружил, что вновь избранный папа римский Иоанн – женщина.
Паписса Иоанна с позором была лишена сана. Рушилась догма.
– Вот те раз, – сокрушались церковники. – Не обмишулиться бы еще... Клятву с них, с новых, брать, что ли?
Обыватель ликовал:
– Клятву? Да они, эти прохиндеи, эти кардиналы (Иоанна много лет была кардиналом) кого угодно проведут. Им соврать – раз плюнуть. Ничего не выдумаете.
Однако отцы церкви выдумали. В папский дворец внесли стул с дырой. Теперь каждый выборщик, заглянув снизу, мог удостовериться кого выбирает. Стул со временем отменили, однако до сих пор выборы папы каждый раз вызывают нездоровое возбуждение и смешки среди части католической общественности.
39. ТРУБКА УОЛТЕРА РЭЛИ
Королева Англии с удовольствием слушала его. Королеве было сорок девять, молодому дворянину – тридцать.
– Я не хотела бы, чтобы наша беседа ограничилась только рассказом о ваших славных делах в Ирландии, – сказала она. – Вы успешно громили там мятежников... Ну, а на что вы намерены теперь обратить ваши энергию и предприимчивость?
– Могучая и прекрасная страна Гвиана. Страна Золотого человека Эль-Дорадо. Мостовые в его городах вымощены золотыми плитками.
– Ах, как интересно! Надеюсь видеть вас на своих приемах. Будем встречаться.
Стали встречаться. Вопрос, сколько человек присутствовало во время свиданий молодого рыцаря с незамужней королевой, историки стыдливо обходят. Во всяком случае, когда Рэли тайком обвенчался с фрейлиной королевы леди Трокмортон, Елизавета посадила обоих в тюрьму.
– Надо же, какой коварный! – подумала она. – Недаром мой родственничек Яков все время поливает его грязью. Интересно, чем занимается в тюрьме этот изменник?
В тюрьме Рэли изучал морские карты.
– Их чтение очень поучительно! – рассказывал он потом своим друзьям. – С одной стороны, что бы мы знали о Земле и Океане, если бы не они? С другой – сколько в них сомнительного! Вот видите островок? Знаете, как он называется? "Остров жены художника". Она очень хотела иметь свой остров и супруг, рисуя карту, доставил ей это удовольствие.
Выйдя из тюрьму, Рэли использовал знание карт. В Северной Америке он основал колонию и привез оттуда табак.
– Я назвал его Виргинским, как и всю колонию в честь нашей королевы-девственницы, – объяснил он. – "Вирго", по-латыни, Дева.
Скоро вся Англия курила. Рэли ввел в моду трубки. Но скоро стало ясно, что одним табачком не обойдешься. Государству было нужно золото.
– Как вы говорили – Эль-Дорадо? – напомнила королева.
Пять кораблей под флагом Рэли вышли из Плимута и взяли курс на устье Ориноко. Там двигаться вглубь страны помешали испанские крепости. Сэр Уолтер напал на них и перебил всех испанцев.
– Чего не сделаешь для пользы географии, – объяснил он.
Не найдя Страны Золотого человека, доблестный рыцарь вернулся в Англию. В книге, которую он тут же написал, так были расписаны красоты и богатства тропиков, что "сотни джентльменов, прочитав ее, тут же устремились покорять заморские страны". Так было положено начало Империи.
В той же книге Рэли писал: "Король Испании не обеднеет, если захватить у него в Америке три-четыре города".
– Не человек, а змея! Это мы ему попомним, – решили испанцы.
Когда умерла Елизавета, на престол взошел Яков. Первым делом он приказал составить список своих врагов.
– Почему этот Рэли стоит на четвертом месте? – удивился король. – Передвиньте на первое. И действуйте с ним по закону.
По закону все и сделали: судили и приговорили ни за что к смертной казни.
Но для начала его снова поместили в тюрьму.
– Желаете перед смертью поразвлечься? – спросили тюремщики. – Вино к обеду? Колода карт? Гантели?
– Чернильницу и пачку бумаги.
В Тауэре он просидел тринадцать лет. За это время написал том "Всемирной истории", "Тактику ведения морского боя", книжку стихов. Попросил принести колбу с пробирками и изобрел способ опреснения морской воды. Потом вспомнил про Эль-Дорадо и стал забрасывать алчного Якова проектами, как добыть заморское золото.
– Может и верно выпустим этого авантюриста, пусть поищет, – убеждали короля купцы и финансовые советники. – Казна пуста. Вот вот в трубу вылетим.
И снова флот под командованием Рэли выходит из Плимута и берет курс на Ориноко. И снова испанские гарнизоны... Грохот пушек и мушкетов переполошил тропический лес. А затем победители неделями бродят по лесу, роются в речном песке, пытают индейцев, стараясь узнать у них: "Где же все-таки живет этот Эль-Дорадо? Где же города с золотыми улицами?".
Ничего не найдя, флотилия отправляется в обратный путь.
Не успели корабли пройти и половину океана, как испанский посол в Лондоне прибежал к Якову с жалобой:
– Войны между нами нет, а ваш Рэли разгромил крепость, сжег город, убил наших солдат. Мой король требует примерно наказать этого безбожника.
– Передайте вашему сюзерену, мы согласны.
Едва флагманский корабль пришвартовался к берегу, Рэли в наручниках свели на набережную и отвезли в такую знакомую ему тюрьму.
– Какое бы ему придумать наказание? – мучился Яков.
– А не надо и придумывать, – выручили подхалимы. – Не утруждайте головку, суд то ведь уже был и наказание известно!
В холодный дождливый день 29 октября 1618 года на эшафот, установленный на одной из лондонских площадей, вместе с палачем, который нес топор, взошел моряк в дорогом капитанском мундире. В зубах у него была зажженная трубка.
– Острое снадобье! – пробормотал он, потрогав пальцем лезвие топора. – Все лечит.
Когда его голова отделилась от туловища, трубка упала и разбилась. Теперь этим осколкам нет цены. Увидев такой осколок, коллекционер трубок, сукин сын, аж дрожит.
Да, прихотлива людская слава.
40. ЦАРИЦА ТАМАРА
Грузинская царица Тамара вела скромный образ жизни, принимала послов и по мере возможности поддерживала народные промыслы.
Однако кое-кому это не нравилось. Недовольные придворные собрались и стали думать, чем бы насолить царице.
– Давайте подпилим ось у коляски, в которой ездит турецкий посол, – предложил один. – Ось сломается, будет а-агромный скандал.
– Замнут, – возразил второй. – Лучше давайте выбросим на рынок иранские ковры. Всем ее промыслам каюк.
– За коврами надо ехать, – сказал третий, – получше есть идейка: пришьем-ка ей аморалку!
И он предложил пустить слух, будто царица заманивает в свой загородный замок путников, ночью ласкает, а утром слуги их убивают и выбрасывают тела в реку.
– К этому делу печать привлечь, средства массовой информации, оплюют – не отмоешься!
Так и сделали. Никому теперь ничего не докажешь.
41. КОЛУМБ
История географических открытий полна загадок. До сих пор спорят – кто открыл Америку?
Колумб, собираясь в первое плавание, собрал много свидетельств того, что за океаном лежит большая земля. Туда уже плавали викинги, несколько раз течение приносило из-за океана брошенные лодки, а однажды – даже кожаное суденышко, в котором скорчились четыре диковинных мертвеца с красной кожей.
Но просто так открывать новые земли ему бы никто не разрешил, не дали бы кораблей. Послали открывать богатую золотом Индию.
После того, как корабли достигли Гаити и Кубы, Колумб велел построить команду.
Матросов построили.
– Сейчас каждому из вас будет дано по листу бумаги, перу и склянке чернил, – сказал великий мореплаватель. – Каждый напишет: "Пусть у меня вырвут язык, если земля, открытая нами, не Индия!. Ясно? Разойдись!..
Матросы разошлись и долго бродили по палубе с листами, перьями и склянками.
– Чего они ждут? – удивился Колумб. – Или они хотят, чтобы им вырвали языки?
– Они неграмотные, – вздохнув, ответили капитаны.
Колумб глубоко задумался. Есть предположение, что он уже и сам сообразил: открытая им земля никакая не Индия. Но отступать было поздно.
Что касается матросов, то они, отдав склянки и перья, гуторили в тот вечер между собой:
– Ишь ты какой – угрожает! Конечно, это Новый Свет. Дурак не видит.
Ничего, отольются тебе наши слезы. Эти великие открытия всем боком выходят.
Они оказались правы. Новый материк назвали не Колумбией, а Америкой, самого капитана заковали в цепи и так привезли в Испанию, во время одного из плаваний год продержали без помощи на заброшенном острове среди враждебных индейцев и взбунтовавшейся команды.
Минули столетия. На американском берегу находят в земле то кувшин с древнеримскими монетами, то рунические надписи, то черепки от горшков, которые брали с собой в плавания японские парусные мореплаватели.
Так кто же открыл?
– Эти цепи моя награда, – сказал как-то Колумб.
На весах истории перевесили именно они. Америку открыл Колумб.
42. КРЯКУТНЫЙ
Во время царя Алексея Михайловича дьяк Крякутный, произведя сложнейшие расчеты и добыв водород, наполнил им пузырь и взлетел с его помощью выше городской колокольни.
О полете было велено составить царю отписку.
– С чем был пузырь? – спросил писец, составлявший документ.
– Говорят, с водородом с каким-то.
"Экак хватил, водород-то еще не открыт", – подумал писец и написал "с дымом".
На приеме у царя Крякутный, понимая цену изобретения, держался с достоинством.
– Значит, на пузыре с дымом летал? – спросил его царь.
– С водородом.
– Я и говорю – с водородом. Экой молодец – дым запряг!
На смертном одре дьяк посинелыми губами шепнул:
– Про водород на памятнике не забудьте.
– Не забудем, не забудем, – заверили его окружающие.
И высекли на могильном камне: "Наполнил пузырь вонючим дымом и полетел".
Не обгоняй прогресс...
На Руси, надо сказать, изобретателям еще долго не везло.
Столетие спустя императрица Елисавета пожелала иметь фарфор своего русского производства. Пригласили из-за границы мастера, но он запил.
– Нужно верить в свой народ! – сказала императрица и назначила делать фарфор химика Виноградова.
На всякий случай Виноградова посадили на цепь.
Русский фарфор был изобретен.
Когда немецкий посол поздравил императрицу с достижением, та указала на князя Черкасова, стоявшего праворучь.
– Все он, – ласково сказала императрица, – он умная головушка.
Идея посадить изобретателя на цепь принадлежала князю.
43. СТЕПАН РАЗИН
Во время Персидского похода Степан Разин несколько раз удивил современников. После того, как разинцы обманом захватили и разграбили городок Фарабат, после набегов на далекие туркменские земли, рискнул Степан подойти под самый город ветров Баку. На острове Свиной раскинули лагерь – кругом вода, никто незамеченным не подойдет, еды навезли, воды в ручейках вдоволь.
В июне подошел к острову флот Менды-хана, полтысячи плоскодонных лодок-сандалий.
– Тьма! – забеспокоились казаки. – Ужас как их много. И идут как-то странно, словно одна за другую держится.
А это Менды-хан, чтобы разинские струги ловчее в плен брать, сковал железными цепями сандалии. Плывут, словно сеть стальную тащат.
Но Разин тоже был не дурак:
– Стрелять в первую, в борт, да пониже!
Ударила со струга пушка, ядро пробило борт, тонет первая сандалия, вторую за собой на цепи тащит. Эти две – третью...
Еле унес ноги Менды-хан.
– Уф! Кажись все, – атаман оттер со лба пот. – На Астрахань!
Память народа прихотлива, на весах ее большое кажется легким, малое, легкое тянет сильно. Не остались в песнях-сказках туркменский поход, бои под Рештом и Свиным островом, остался пустяк – персидская княжна.
– А что-то, соколы, я давно свою басурманку не вижу? Ту, что неделю назад мне приволокли. Неужели и ее?..
– Был грех, атаман. Погорячились. Кто-то в воду метнул. Вино в голову ударило.
– Жаль... Полоните новую. Да почернявее, погибче.
Кинули за борт сотню, а в веках осталась одна. Да не просто осталась, знает народ – слаще той ночи ничего нет. "Целу ночь с ней провозжался..." И на Страшном суде тоненькая, в монистах перевесит все разрушенные крепости и потопленный флот.
"Что ж вы, черти, приуныли?.."
44. ИВАН ГРОЗНЫЙ
Решив создать крепкое централизованное государство, Иван IV начал с подбора кадров.
Опричнина выдвинула Малюту Скуратова.
– Головы им надо рубить, боярам, – изложил свою программу Малюта.
Царь понял, что перед нем не человек, а клад.
Стали рубить!
– Учет-то ты ведешь? – спохватывался иногда Иван.
– Веду! – твердо отвечал Скуратов.
Государство крепло. Когда бояр стало мало, убили царевича и отравили царицу.
В случайной стычке с ливонцами погиб Малюта.
– А как у него все-таки было с учетом? – забеспокоился царь.
Учета не оказалось.
– Душегуб, кровопиец! Опозорил меня, колодник! – запричитал Иван и приказал восстановить по расспросам списки убиенных.
Он понимал, что государство – это прежде всего учет.
Еще Иван Грозный был новатором. Во время разгрома, который он учинил непокорному Новгороду, вместо "ручного усечения", как называли тогда отрубление головы, царь придумал казнь "без кровопролития". Женщин и детей бросали в Волхов, а затем шестами заталкивали под лед.
Если на Западе вопрос о нежелательном наследнике часто решался с помощью кинжала, то Иван Васильевич своих незаконнорожденных детей душил лично.
– Оно, может, и жалко мне их, – объяснял царь, если кто-нибудь из опричников по пьянке заводил разговор на эту деликатную тему, – да ты пойми, дурья голова, помру, сколько претендентов объявится? Поди разберись с ними. Охо-хо, и все самому делать надо, вам, обормотам, разве такое доверишь?
Но самый крупный вклад он внес, несомненно в дело выбора невест. Был женат семь раз, да еще пытался в старости подъехать с предложением к английской королеве Елизавете.
– Как есть пошлая девица, – жаловался потом царь послу Писемскому, – не хочет иностранка. Не личусь я ей. А раньше-то, бывало, как славно!
Да, когда Иван был помоложе невесту ему выбирали по конкурсу. В одном случае ко двору свезли 1500 девок.
– На вид-то они все ничего, да пощупать надо, чтобы тугая была, румяна тоже обман, – беспокоился царь. – Мне ведь не просто так для баловства, мне род надо продолжать.
Пощупав и отмыв румяна выбрали Марфу Собакину. Та с испугу умерла. Пришлось проводить дополнительные два тура.
Когда через 360 лет гроб Собакиной вскрыли, Марфа лежала не тронутая тлением. "Уж не подсыпали ли ей яду?" – задумались ученые.
Это сейчас конкурсы красоты кончаются обмороками.
45. ТВОРЦЫ И ИЛЛЮСТРАТОРЫ
Дон Мигель Сервантес де Сааведра, прежде чем приступить к написанию очередного романа, решил заручиться хорошим художником. Он обратился с письмом к Гюставу Доре.
– Помилуйте, за честь почту! – откликнулся тот. – Всю жизнь мечтал сделать с вами книгу. Особенно о рыцарях. Знаете – шпоры там разные, арбалеты, наплечники...
Через неделю он позвонил Сааведре.
– Рисунки готовы, – сообщил маэстро, – можете смотреть. Учтите, издательство отпустило на книгу 20 печатных листов. Я занял рисунками 8. Так что укладывайтесь в 12.
– Как готовы? – заметался писатель. – Я еще только текст вчерне набросал, Росинанта придумал, а вы уже...
Но мастер оформления был неумолим.
Телефон звонил каждый день.
– В третьей главе убрал одну мельницу, – сообщал Доре. – В последней добавил виньетку. Начальную фразу книги сократите до 70 знаков.
Сервантес жил на валидоле.
– На форзаце нарисовал медный тазик, – информировал Гюстав. – Знаете такой – брить бороду? Введите в сюжет. И, вероятно, придется снять сцену со львами: клетка плохо смотрится.
Над Севильей плача пролетали дикие гуси.
Когда осел вез рукопись в типографию, дона Мигеля уже не было. Он умер, подогнув ноги. Дизайнер, который планировал ему склеп был тоже творцом – сделал могилу в виде буквы "Г".
Говорят, что этот рассказ сплошной вымысел: Доре жил после Сервантеса триста лет спустя – но взаимоотношения оформителя и автора тут отражены правильно.
Рассказ показался нам удобной ступенькой, чтобы незаметно перейти от мрачного средневековья к радостному и веселому Новому времени. Ведь то, что мы написали о Сервантесе и Доре сейчас происходит то и дело в литературе, театре, в музыке.
– Передайте своему Баху, что пиччикато в его фуге я играть не буду. Может жаловаться куда угодно. Я слышу эту вещь по-своему, – говорит в телефонную трубку солист, поглаживая любимую скрипку.
– Какое мне дело, что у Островского этот вьюноша на сцене в штанах? Штаны снять, артиста поставить спиной к публике, купчихе все время заходить со стороны кулисы и посматривать на его срам. Когда мы живем? Двадцатый век! Киношники что только уже не ухитрились показать, вчера на просмотре я у них соитие на мясорубке видел, а мы все плетемся в хвосте, – постановщик спектакля свирепеет.
Век оформителей, исполнителей и интерпретаторов...
Ночью придите на кладбище, прислушайтесь. Стон и хруст. Это переворачиваются в гробах авторы пьес, романов и симфоний.
Наступило новое время.